Владимир Михановский - Вершины держат небо
Петрашевский настолько устал ползти, что не было сил, да и желания, отогнуть на руке куртку и, направив луч фонарика, посмотреть на часы. Он полз почти механически, ни о чем не думая.
Но – странная вещь! – по мере продвижения воздух в переходе становился все чище и свежее. Что это могло означать – разведчик не задумывался. Он продолжал ползти словно робот, которому его создатель задал определенную программу, а вот выключить во время позабыл. И только и оставалось – ползти.
Но вот рука его, протянутая вперед, уткнулась в стену. Николай снова и снова ощупывал ее – сомнений не было: это – стена, полностью, снизу доверху перегораживавшая рукав. Прочная, основательная, сложенная из камня.
Выходит, рукав с обоих концов ограничен, как бы обрублен. Обдумывать положение, в котором он оказался, Петрашевский далее не мог – глаза смыкались от усталости.
Разведчик свалился на пол и забылся тяжелым сном, в котором сновидения были хаотичны и беспорядочны.
* * *Петрашевский проснулся внезапно, словно от толчка. В первые мгновения он не мог понять, где находится: что это за кротовья нора, и откуда взялся впереди барьер?
В следующий миг припомнил все.
Короткий сон освежил разведчика. Голова была легкой, сознание ясным. Здесь дышалось легко, хотя где находится источник вентиляции – было непонятным.
С первой минуты после пробуждения Петрашевский почувствовал какую-то странность, которая беспокоила его, хотя он никак не мог понять, в чем дело.
В следующую минуту, внимательно вглядевшись в стенку, преграждавшую коридор, разведчик едва не вскрикнул от неожиданности: стенка, оказывается, не была сплошной: в ней было несколько крохотных, размером с булавочную головку, отверстий. Заметить их было бы невозможно, если б они не светились.
Да, эти отверстия светились, словно там, за преградой, ярко светило полуденное солнце.
Но он-то знал совершенно точно, что здесь, на глубине во многие десятки метров, ни о каком солнце не может быть и речи.
Петрашевский стал на колени и приник к одному из крохотных глазков. Нет, никакого чуда не произошло и солнца по ту сторону барьера не было: это сияла неоном огромная люминесцентная панель, расположенная под потолком обширного помещения.
Оттуда же, сквозь крохотные отверстия, сильно тянуло свежим воздухом, кажется, даже ионизированным.
Некоторое время Петрашевский, не отрываясь, осматривал помещение, расположенное за перегородкой. Оно напоминало тренажерный зал, похожий на тот, который был в Военной академии в бытность Николая курсантом.
Снаряды для гимнастических упражнений, конь, кольца, бревно, разновысокие брусья… Батут и упругая сетка для акробатических занятий, еще множество снарядов, незнакомых ему… Несколько шведских стенок по углам.
Столики для настольного тенниса.
Но самое интересное – бассейн посреди зала. Точно, это был самый настоящий спортивный бассейн, то, что называется «малая вода». Бассейн был полон, над водой поднимался легкий парок. Вода в бассейне казалась голубой, поскольку дно и стенки бассейна были выложены голубым кафелем.
И нигде ни души.
По бортам бассейна стояло несколько легких пластиковых столов с такими же стульями, пластик был разноцветным.
Вода в бассейне еле заметно колыхалась – видимо, ее приводили в движение подводные струи, из невидимых глубинных труб наполнявшие бассейн, от волн по потолку плясали световые пятна, похожие на солнечных зайчиков.
Все это здесь, под городом, где не прекращаются бои, где два раза в сутки меняется не только власть, но и самое название города, где рвутся мины и фугасы, где в многочисленных развалинах гнездятся снайперы, терпеливо ждущие своей добычи, где льется кровь и гибнут люди, – словом, все это здесь казалось чудом.
Словно и впрямь каким-то таинственным образом начальник диверсионно – разведывательной группы полковник Петрашевский оказался перенесенным на загадочную Альфа Центавра.
Но нет, он попал сюда не на звездолете, а по подземным коммуникационным ходам, прошел через зловонное болото, едва не был убит подземными наркоманами, избежал смертельной опасности, встретившись с безумным бомжом, часть пути пропахал на карачках, сумел уйти от боевиков-охранников…
Какой уж тут звездолет?..
Прежде чем решить, что делать дальше, нужно было решить, куда он попал. Судя по увиденному, это был какой-то объект, которому чеченцы придавали большое значение.
Если это и не был мусульманский рай, то что-то, весьма близкое к нему, решил Петрашевский. Не было только гурий, которые являются непременным атрибутом такого серьезного заведения, как мусульманский рай.
Неожиданно послышался женский смех. Зал быстро наполнился девушками, большинство из них были обнаженными. Перекидываясь шутками и смехом, они приступили к гимнастическим занятиям.
Здесь были и смуглянки, и белокурые, и несколько девиц азиатского типа, с узким разрезом глаз и слегка приплюснутым носом.
«Ну, вот и гурии, все как положено, – сказал себе мысленно разведчик. – А ты волновался».
Верховодила всеми стройная девица с высокой грудью и толстой косой до пояса, к которой все обращались по имени – Оксана.
Где-то слышал он это имя?
Оксана командовала – кому куда, следила за тренировками, подгоняла и распекала нерадивых. Одной незадачливой девчонке, у которой ничего не получалось, сама показала замысловатое упражнение на кольцах, которое, пожалуй, и Петрашевскому оказалось бы не под силу.
От обилия молодых женских тел у разведчика с непривычки даже слегка закружилась голова.
Ну, чего еще не хватает для рая? Пожалуй, только музыки.
Едва Николай успел это подумать, как из помещения донеслась легкая музыка – наверно, кто-то из девчонок, или гурий, включил магнитофон. Музыка была плавной и незатейливой и как бы располагала к легкомыслию.
Настал черед бассейна.
Над бассейном возвышалась трехметровая вышка, и Оксана заставляла прыгать с нее всех девчонок, выстроив их в очередь. Те, кто благополучно спрыгнул, оставались в бассейне, гонялись друг за другом, дурачились, брызгались.
Помещение враз наполнилось шумом и визгом.
Нет, гурии так себя не ведут. Это были обыкновенные земные девчонки…
* * *Что же это за объект, размышлял разведчик.
Публичный дом для боевиков?
Нет, на бардак не похоже: слишком пышно все, и немалых денег стоит. И потом, зачем проституткам гимнастические снаряды? У них ведь совсем другая гимнастика. Можно сказать, производственная.
Гимнастика, акробатика…
А может, это спортсменки?
Но тогда почему среди них не видно ни одной чеченки? Да потом, и не стали бы горянки заголяться друг перед другом, даже если вокруг и не пахнет мужчинами – исключая, конечно, самого Петрашевского, исполняющего роль наблюдателя.
Николай немного знал суровые горские обычаи, кое-что рассказывал ему о них и генерал Матейченков.
А эти вели себя слишком уж раскованно, лучше сказать – развязно, и реплики отпускали друг другу довольно рискованные, чисто мужского толка.
Полковник подумал, что от иных из этих фразочек, будучи даже в подпитии, он бы воздержался.
Да нет, какие это, к черту, спортсменки: среди них нет настоящего тренера, который гонял бы их до седьмого пота, как положено. А Оксана с косой, которая подбадривала их и покрикивала, и сама усердно занималась на снарядах. Разве настоящие тренеры так поступают? Да и вообще смешно: какая может быть база для спортсменок в маленькой воюющей республике, да еще в подземелье, под городом, занятым федеральными войсками, где идут постоянные уличные бои, совершаются теракты, стреляют снайперы, каждый божий день есть убитые и раненые?.. Чушь какая-то получается. Можно сказать, чистый Франц Кафка.
Может, это девушки для избранных? Ну, например, для полевых командиров.
Нет, тоже не получается. Слишком много спортивных снарядов, они не укладываются в эту схему.
Один столик для настольного тенниса располагался ближе других к пункту наблюдения Петрашевского, и он имел возможность рассмотреть двух партнерш вблизи. Звали их, как он уяснил из их разговора, Лайма и Ванда.
Перебрасываясь целлулоидным мячиком, они столь же непринужденно обменивались репликами, которые, однако, не вносили ясность в мятущуюся душу полковника.
– Давно мы тут не встречались.
– Месяц.
– Как ты?
– Пока живая, как видишь.
– Сколько насшибала?
– Денег или… того? – уточнила белобрысая Лайма, поправляя упавшую на лоб прядь волос.
– Денег, конечно, – рассмеялась столь же блондинистая Ванда, оценившая юмор знакомой.
– Шесть тысяч.
– Ну да!
– Святой крест.
– Рублей?
– Зачем мне деревянные? Я уже забыла, как они выглядят, – рассудительно произнесла Лайма. Она выговаривала русские слова с легким акцентом. – Баксов, конечно.
– О, мне до тебя далеко.
