Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел
– Послушайте! – пробормотал раздавленный случившимся Загоркин. – Это чудовищная ошибка!
Взгляд его поплыл и вдруг наткнулся на знакомое лицо. Лицо принадлежало сотоварищу Загоркина по итальянской стажировке.
– Вот! – вскинулся Загоркин, обнаружив свое стопроцентное алиби. – Мы с ним вместе были! Петя, скажи им!
Петя почему-то ничего не захотел сказать, а, напротив, даже попытался перейти в другую очередь.
– Стоять! – властно сказал Пете человек в штатском. – Так вы вместе?
– Я этого гражданина впервые в жизни вижу!
– Как?! – изумился такому неприкрытому коварству Загоркин. – Петя! Что ты такое говоришь? Он со мной! Со мной! – Это уже человеку в штатском. – И у него есть точно такое же удостоверение! Вместе покупали! Говорю же – три доллара на наши деньги… Тьфу, черт!.. Не на наши, ясное дело. На американские.
– На американские, – понимающе кивнул человек в штатском и сделал жест рукой, побуждая таможенника Толика заняться чемоданом второго обладателя цэрэушного удостоверения.
Толик подхватил чемодан, швырнул его на стол, щелкнул замками.
– Сейчас вы убедитесь! – возбужденно-радостно поведал Загоркин. – Говорю же – мы вместе…
Толик поднял крышку чемодана.
– Ого! – сказал он.
– М-да, – сказал человек в штатском.
Зато замолчал Загоркин.
В чемодане лежала винтовка с оптическим прицелом. Винтовка была разобрана на несколько частей, но в том, что это самое настоящее оружие, не сомневался никто, даже такой сугубо штатский человек, как Загоркин.
– Так вы вместе? – задумчиво осведомился полковник, осторожно, двумя пальцами, извлекая из чемодана нечто черное вязаное.
Оказалось – маска с прорезями для глаз.
– С миланской базы, да? Стажировались там?
Из чемодана уже были извлечены три обоймы патронов и противопехотная граната.
Загоркин следил за манипуляциями полковника с завороженным видом. Так, затаив дыхание и забыв обо всем, наблюдают за действиями фокусника дети.
– Прибыли вместе и не знаете друг друга, да?
На этих словах изумленному Загоркину была предъявлена переносная радиостанция и пара сигнальных ракет.
– И оба вы с удостоверениями, но с российскими паспортами?
Под обшивкой чемодана, которую разрезали тут же, лежали толстенные пачки американских долларов и армейский штык-нож.
– Кликни наших. – Это человек в штатском сказал Толику.
А сам уже извлек из необъятных недр чемодана сложенный вчетверо бумажный лист. Развернул. Это был план с нанесенными легко узнаваемыми силуэтами зданий. Для самых непонятливых сверху крупно было написано: «План Кремля».
– Та-а-ак! – протянул человек в штатском и нервно сдвинул полу пиджака.
Под пиджаком у него обнаружилась кобура со всамделишным пистолетом. Но оружие ему не потребовалось. Потому что к таможенному посту уже спешили автоматчики в камуфляже. Родина готова была принять несчастного Загоркина в свои крепкие объятия.
– Это ошибка! – скулил Загоркин.
– И разведчики ошибаются, – кивнул в ответ человек в штатском. – Как коллега коллегу я вас понимаю.
Наконец-то обнаружилось и второе удостоверение агента ЦРУ. Точная копия первого, только оформлено оно было не на Загоркина, а на его сослуживца.
– В паре работают, – проявил способность логически мыслить полковник. – Веди их, ребята.
Ошалелого от обрушившихся на него несчастий Загоркина и его спутника препроводили в отдельное помещение. В той комнате по стенам были развешаны зеркала, из-за которых тоже велась съемка. Полковник из спецслужбы, не мудрствуя лукаво, тут же предложил миланским стажерам перевербоваться. Напарник Загоркина согласился не раздумывая. Взамен он требовал политического убежища на территории России для себя и своей семьи. Ничего не понимающий Загоркин следил за происходящим остановившимся взглядом. Пока он пребывал в растерянности, его собрат по несчастью успел подписать какую-то бумагу, – наверное, насчет той самой перевербовки, после чего случилось уж совсем невероятное. Полковник лично пожал перевербованному агенту руку, возвратил тому чемодан со всем содержимым, включая винтовку с оптическим прицелом, проводил до дверей и обещал звонить на днях. После того как Загоркин с полковником остались одни, полковник предложил подписать бумагу и ему.
– Я здесь ни при чем, – пробормотал бедный Загоркин.
– Но бумагу-то подпишете? – искушающе заглянул ему в глаза собеседник.
– А что там, в той бумаге?
– Обычное дело. Что обязуетесь сотрудничать. Сообщать то, что становится известным. Вербовать новых агентов.
– Я не умею… вербовать.
– Неужто не учили? – не поверил человек в штатском. – Там, в Милане.
– Я на стажировке был…
– Да-да, я в курсе.
– И ни о какой вербовке…
– Хорошо, вербовку я вычеркиваю, – великодушно пошел на попятную полковник и вычеркнул из текста несколько строк.
– Подписывайте! – требовательно сказал он.
– И сообщать…
– Что вас еще не устраивает?
– Сообщать, говорю, не буду. О том, что становится известным.
– Ну, знаете ли! – обиделся полковник.
– Вы специально!..
– Что – «специально»?
– Все подстроили! Чтобы завербовать!
– Тут вы не правы, – сообщил человек в штатском, но из текста вычеркнул еще несколько строчек. – Все! – сообщил он. – Больше ничего вычеркивать не буду! Или подписываете, или одно из двух.
Придвинул бумажный лист к собеседнику. Загоркин скосил глаза, пытаясь прочитать текст. А текста как такового и не было. Лист был испещрен одной-единственной фразой, повторенной многократно: «Любите ли вы смотреть программу «Вот так история!»?» Загоркин перестал дышать и поднял глаза. «Полковник» смотрел на него, широко улыбаясь. За его спиной маячило зеркало – такая узнаваемая деталь интерьера. Загоркин выхватил из-под себя стул и швырнул его. «Полковник» пригнулся. Но целился Загоркин не в него, а в то самое зеркало. Раздался звон стекла. Наш оператор едва успел отскочить в сторону.
– Псих! – оценил оператор. – Чуть камеру мне не расшиб.
* * *– Кажется, они поссорятся, – сказал Толик.
Мы сидели в припаркованной у аэропорта машине, ожидая подзадержавшихся участников сегодняшних съемок.
– Кто поссорится? – не понял Демин.
– Эти двое, что из Италии прилетели. Загоркин рвет и мечет, – засмеялся Толик. – Как интересно было за ним наблюдать!
– За Загоркиным?
– Ну! Я и про обязанности свои позабыл. Комедия, честное слово. Ну почему люди всегда так реагируют?
– Как?
– Теряются.
– А ты бы не растерялся?
– Не знаю, – признался Толик.
Он счастливо вздохнул.
– Мне нравится работать с вами. Такого ни в одном кино не увидишь, как у вас на съемочной площадке. Лица без грима. Все, как в жизни.
– То ты еще ни разу в переплет не попадал, – хмыкнул Демин. – Оператора нашего вон сегодня едва стулом не зашибло.
– Да, жалко, я не видел.
– Налюбуешься, – пообещал Демин. – Все заснято на пленку.
– Наблюдать интересно, – признал Толик. – Вроде люди и при положении, и в возрасте, а чуть что – реакция самая непредсказуемая.
– Как в зоопарке, – буркнул Демин.
– Да. Зверинец, только людской.
– А ты наблюдатель, да? – осведомился я у Толика.
– В общем, да, – признал он. – А что?
– Ничего.
Просто я вспомнил Самсонова. Этот человек, когда-то придумавший нашу программу, тоже очень любил наблюдать. Он был естествоиспытателем, отслеживающим поведение букашек. А букашками для него были все вокруг. Он часто делал людям больно, чтобы посмотреть, какова будет их реакция.
– Каждый человек воображает о себе невесть что, – сообщил итог своих жизненных наблюдений Толик. – А чуть копнешь – там такое обнаруживается!
– Какое? – заинтересовался Демин.
– Настоящие чувства. Равнодушие. Жадность. Или страх. Без прикрас. Это вам не рекламный ролик, где все приукрашено, а жизнь.
– Кстати! – вспомнил Демин и обернулся ко мне. – Забыл тебе сказать. Пришли деньги за рекламу, я поднял все бумаги – а у нас с этими ребятами договора на размещение рекламы нет.
– Договора нет, а деньги перечислены?
– А я тебе о чем говорю!
– Что за фирма?
– «Союзпродукт».
Я не смог удержать вздоха.
– Отправишь эти деньги обратно, – распорядился я. – Считай, что они перечислены нам ошибочно.
– Ты что, командир? Заболел? – озаботился моим состоянием Демин. – Это же деньги! День-ги! Кто же от них отказывается?
– Мы отказываемся, Илья. Делай, что я тебе сказал.
Илья недовольно засопел, но перечить не стал.
А деньги пришли от Бориса. Он делал вид, что мы с ним все-таки договорились, и явно надеялся, что и я свою часть «работы» выполню. Пошпионю за Ольгой.
– Вот ты говоришь – наши съемки, – сказал я Толику со вздохом. – А жизнь иногда по таким сценариям развивается, что куда там нашим придуманным историям!
