Сергей Зверев - Святой – Гарпун для акулы
– Алкоголист! – верещала кассирша, тряся милиционера как грушу. Позоришь меня перед людьми. Урод! Я тебя не боюсь! Сообщу куда следует мигом вылетишь из своей конторы.
Элегантный господин кашлянул.
– Дорогие мои! – Он вклинился между скандалистами. – Нам, к сожалению, пора. Товарищ младший сержант, верните справочку об освобождении. Небрежным движением он вырвал листок бумаги из рук милиционера. – Как говорится, инцидент исчерпан! – скорее утвердительно, чем вопросительно, процитировал незнакомец.
– Ласточка моя! – обернулся он к кассирше. – Еще раз примите самое искреннее извинение за поведение моего Друга. Тяжелое психическое расстройство! Это вам не насморк.
– Понимаю! – прошептала та как зачарованная. Ее глаза подернулись влажной пленкой и стали похожими на два бездонных колодца.
– И вам спасибо, товарищ младший сержант, за проявленную чуткость! Незнакомец поймал руку милиционера, энергично ее тряхнул, второй рукой дружески похлопал по плечу представителя власти. – Приятно было познакомиться!
Они беспрепятственно вышли из здания вокзала. Вслед летел восторженный выдох кассирши:
– Какой мужчина!
Милиционер попытался было задержать Новикова окриком, но за сержанта опять принялась его знакомая. Виртуозная брань сотрясала стены вокзала.
– Жаль служивого! – прокомментировал происходящее незнакомец. – Половое расстройство и нервный тик – самые легкие последствия беседы с этой милой женщиной!..
Ты, уважаемый, шуруй на автовокзал, бери билетик, куда ветер подует, и сматывайся, пока мент не очухался. Они ребята злопамятные, а рожа у тебя больно запоминающаяся!
Парень дружелюбно похлопал Новикова по плечу. Весело подмигнув, протянул пачку сигарет:
– Возьми курева на дорожку. Не сладко на зоне срок чалить?
От угощения досрочно освобожденный не отказался. Бережно достав продолговатый цилиндрик, Виктор покрутил сигарету в пальцах. Следуя тюремной привычке, он разминал ее, стараясь не проронить ни крошки табака.
Весельчак рассмеялся:
– Напрасно напрягаешься. Такого курева тебе на две затяжки. Забирай всю пачку.
Красно-белая коробка с латинскими литерами "LM" перекочевала в карман куцей потертой куртки.
– Спасибо! – глухо, с комком в горле произнес Новиков.
– Пустяки! – бренча ключами от машины, нанизанными на указательный палец, небрежно бросил парень.
– За вокзал спасибо. За то, что мента отбрил.
– Вернул веру в человечество?! – С юмором у незнакомца был порядок.
Он так и фонтанировал хорошим настроением и абсолютно не замечал унылой серости зданий, тонувших в грязи узких кривых улиц, змеившихся в стороны от привокзальной площади.
Раскрасневшийся от перепалки милиционер вышел на ступеньки и сплюнул под ноги. Бормоча ругательства, направился в сторону железнодорожных путей.
Балагур проводил представителя власти взглядом.
– Ox, блин! Забыл дорогу к гостинице спросить! – ударив ладонью по лбу, спохватился незнакомец. – Почти сутки тачку гнал, устал как собака . Приятеля еду проведать и финансовое положение рейдом по провинциям поправить.
Совмещаю приятное с полезным. Ну, дядька, давай лапу!
Парень подал широко растопыренную ладонь.
Рукопожатие у незнакомца было крепким.
– Наслаждайся плодами свободы, закон не дразни.
В общем, не нам, молодым, старых волчар учить! Бывай!
Быстро развернувшись, не без шика одетый молодой человек, что-то насвистывая, двинулся к заляпанной грязью "восьмерке". Воткнув в двери автомобиля ключ, он уже согнулся, чтобы нырнуть внутрь салона.
– Эй, кореш, постой! Тебя как звать?! – поддавшись нахлынувшему приливу благодарности, заорал Новиков.
Машина, мигнув стоп-сигналами, тронулась с места. Развернулась и проехала мимо. Сквозь приспущенное стекло веселый владелец "Жигулей" крикнул:
– Колька Серегин! С тебя причитается…
Доброжелатель, избавивший еще не успевшего надышаться свободой Новикова от долгих разбирательств в отделении, а может, и от более крупных неприятностей, был не кем иным, как Николаем Серегиным, известным баламутом и пройдохой, главным юмористом из взвода Святого, надолго врезавшимся в память среднеазиатским националистам.
Назови Новиков свою фамилию и имя, события потекли бы совсем по другому руслу. Наверняка в закоулках памяти Серегина сохранились рассказы командира об афганской эпопее, лихом старлее десантуры, дубасившем моджахедов и в хвост и в гриву.
А может, и не вспомнил бы.
Время – коварная штука. Оно почище любого хирурга препарирует память, предавая забвению то, чего нельзя забывать Но вот рок, или, по-нашенскому, судьба, действует, невзирая на человеческие качества. Судьбе безразличны память, воля, настроение. Она играет по сценарию, написанному свыше, и только решительные, сильные личности вносят в него свои исправления. Предначертанное судьбой можно отсрочить, подправить, но нельзя избежать уготованной участи.
Здесь, в захолустной провинции, завязывался тугой узел, соединяющий пути трех товарищей по оружию. Судьба плела причудливые кружева…
Вышедший из-за колючей проволоки Новиков расслабиться себе не позволил. Единственной поблажкой стала кружка пива, выпитая за стойкой бара вблизи автовокзала Половину отдававшего кислятиной, разбавленного водой пойла он отдал изможденному похмельным синдромом типу с фиолетовой физиономией Алкаш, приняв на грудь, отправился собирать объедки, валявшиеся на липких от грязи, неубранных столах.
"А ведь из меня такого же урода товарищ Банников сделать хотел. Молчаливого, покорного, готового сносить любые унижения", – подумал Новиков, глядя в спину опустившемуся пьянчужке.
Купив в дорогу бутерброд с сомнительного вида кружочками колбасы и бутылку минералки, он сел в рейсовый автобус, идущий до Нижнего Тагила. Добравшись до этого крупного промышленного центра и негласной столицы уральских лагерей, Виктор помчался на вокзал, чтобы успеть к поезду на Москву.
Действуя в бешеном темпе, он приобрел билет под рев вокзального диктора, объявлявшего отправление, промчался по перрону и успел запрыгнуть в последний вагон уходящего состава.
Не знакомясь с попутчиками, Новиков молча забрался на верхнюю полку, растянулся во весь рост и прислушался к перестуку колес, выбивающих особый, неповторимый железнодорожный ритм. Но уху недавнего зека, отвыкшего путешествовать, это громыхание напоминало тюремный телеграф, выстукиваемый костяшками пальцев по шершавой стене камеры. Колеса барабанили под днищем вагона, не давая Виктору уснуть Стук превращался в буквы одного слова месть!
***
Примерно дней за пять до инцидента на провинциальном вокзале к Святому пожаловал странный визитер Угрюмый субъект уверенно нажал на кнопку звонка стандартной двухкомнатной квартиры. Дверь открыла молодая женщина. Поправив сползшие на переносицу очки, она вежливо спросила:
– Вам кого?
Напоминающий габаритами маленькую гориллу мужчина окинул фигуру хозяйки квартиры жадным взглядом, словно срывая одежду. Видимо, вспомнив инструкции, не допускающие никаких вольностей, изобразил нечто вроде полупоклона и шаркнул слоновьими ступнями по коврику.
– Впусти. Мне со Святым перебазарить надо! – проурчал он, распространяя удушливую волну перегара.
Женщина вздрогнула, загораживая собой вход.
– Вы ошиблись адресом! Такие здесь не проживают!
Маленькая горилла затопталась на вмятом коврике. Наклонив шею, визитер проверил цифры, прикрепленные к двери, поскреб небритый подбородок и расплылся в улыбке, похожей на медвежий оскал.
– Угланова? – по-другому подошел к возникшей проблеме сметливый громила.
– Да.
– Дарья Угланова? Журналистка? – Он закреплял успех вопросами, под аккомпанемент которых теснил грудью упорствующую женщину в глубь квартиры.
Та не сдавалась. Упершись кулачками в дверные косяки, она перекрывала вход.
Наморщив лоб, что свидетельствовало о недюжинных умственных усилиях, верзила продолжал топтаться в проходе.
Несомненно, он мог одним махом руки смести женщину словно пушинку, но вместо решительных действий громила мычал нечто невразумительное, пытаясь заглянуть за спину хозяйки:
– Слушай, коза! Хорош мне баки заливать! Я, в натуре, без балды говорю: позови Святого!
– Отстань! Милицию вызову! – пошатнувшись, крикнула женщина.
– Не трави байки, коза! – хмыкнул бугай. – Мусорам у тебя делать нечего. Мне по-честному маляву Святому толкнуть надо! Зуб даю: слово скажу корефану и сваливаю в туман. Что ты думаешь, олениха? Я на титьки твои пялиться приперся?!
Женщина стыдливо запахнула разошедшийся на груди халат.
Сделав зверскую рожу, громила, принадлежавший не к лучшей части человечества, а точнее – к уголовно-криминальному братству, гаркнул:
