Андрей Таманцев - Молчание золота

Радоев. А задницу никогда зашивать не приходилось и челюстью вставной пользоваться для большого ублажения клиента ртом? Так мы тебе мигом все это устроим, сучка!

Лия. Так — он, а лицо… не его лицо… Но я его узнала. Он. У него даже руки… такие руки, я таких рук больше ни у кого не видела…

Радоев (сквозь зубы). Пошла отсюда. Юнус, забери ее. Если хочешь, можешь оттрахать, только не сильно увечь, а то вдруг с ней поговорить дополнительно захотят… уважаемые люди. Подтверждение затребуют. Хотя после снятия «пальчиков» какие еще подтверждения нужны? (Звук захлопывающейся двери: это вывели Лию.) Ну что же, теперь можно поговорить наедине, как мужчина с мужчиной. Ламбер, перестань валять дурака. Нам нужны точные сведения о том, где ты спрятал ценности и где ты спрятал товар. Кроме того, нужно знать, куда ты вывез оборудование. Я не знаю, зачем понадобилось археологическое оборудование, но если требуют, значит, надо. Те два ящика, которые ты и твой напарник забирали из моего подвала в начале ноября прошлого года. Понял? Ценности, оборудование и товар — вот что интересует меня и еще кое-кого. Думаю, имен тебе называть не надо, ты и сам прекрасно знаешь, о ком я. Ведь правда?

Ламбер. Ну хорошо. Я вижу… я вижу, что вам в самом дело это важно. Если «пальцы» совпадают… извольте, я готов признаться, что я в самом деле Леон Ламбер, французский археолог, и что я в самом деле мог побывать здесь в ноябре прошлого года. То есть я знаю, что я тут побывал. Но видите ли, какое дело… Тогда, в декабре прошлого года в Москве, на меня было организовано покушение. Я не знаю, кто это сделал. У меня были подозрения насчет того, что это — Голованов.

Радоев. Голова? Покушение? На тебя? Да в своем ли ты уме, Ламбер? Да кто ж позволит Голове организовывать на тебя покушение? Ему что, жить надоело, что ли? Да тронь он тебя хоть пальцем, с него бы башку сняли. Я не знаю, что с тобой так носятся, по мне, ты и копейки ломаной не стоишь, не говоря уж о том, что ты накопал и заныкал. Ценности, э? Большие, верно? Тут шли слухи, что ты отрыл ни больше ни меньше — гробницу жены Тамерлана, любимой жены! И теперь творится под Аввалыком такое, что впору спрашивать… у дэвов, шайтан их возьми!

Ламбер (отбрасывая осторожность). Если я, по вашему мнению, копейки ломаной не стою, что ж вы со мной так церемонитесь? А я вам вот что скажу, господин Радоев. Не знаю, кто сорвал тормоза на моей машине — тогда, в Москве, в декабре. Не знаю, из-за кого погибла моя любимая женщина. Только мне в самом деле кажется, что людям лучше не соваться во все это варево. Вы ведь, я слышал, тоже побывали под Аввалыком — там, где я, по вашим уверениям, отрыл огромные ценности, относящиеся к древней царице, жене самого Тамерлана? И что? Говорят, впечатления были незабываемыми? А?

Радоев. Черт бы тебя побрал! Что ты мне втюхиваешь, если с руки твоей бабы сняли золотой браслет, какой за деньги не купишь, ни в каком ювелирном не купишь, а? Я не знаю, кто там сорвал тебе тормоза, только меня это ну совершенно не касается! Мне нужно знать, где товар и где ценности! Все! И если ты будешь продолжать в том же духе, придется тебя перевести в подвал на куда менее выгодные условия, а потом будем ждать, пока приедут большие люди и попросят тебя об откровенности понастойчивее.

Ламбер. Красиво говорите, товарищ подполковник. Особенно для милиционера. Только вот я вам что скажу. Я — не помню. Я ничего не помню. У меня фрагментарная потеря памяти, я мало что сохранил из воспоминаний своей прежней жизни. Такое не только в кино бывает, поймите. Возможно, я рассказал бы вам все, что вас интересует, мне, быть может, и незачем за это цепляться. Рассказал бы, чтобы вы от меня отстали. Да только ничем не могу помочь, вот так.

Радоев. Значит, говорить не хочешь.

Ламбер. Мне нечего вам сказать. Я даже не понимаю, о каком товаре идет речь.

Родосе (зловеще). Н-не понимаешь?

Ламбер. Ну, если с ценностями можно что-то вывести логическим путем — археологические артефакты, драгоценности, отнятые у земли… то с этим вашим «товаром» — полная тьма. А про оборудование в двух ящиках, которое я якобы вывез из вашего дома, — тут вообще ничем помочь не могу. Ничего такого за собой не числю. Я правду говорю, не сверкайте вы так на меня глазами.

Радоев. Ты что, решил со мной в дурачка сыграть? Так это плохая игра. Я тебя наизнанку выверну, а потом снова вверну, чтобы к приезду боссов ты был свеженький и готовый к употреблению, как молочный барашек. Ты лучше меня должен знать, о каком товаре идет речь. Только не строй из себя целку, архитектор! Тебя же Голова курировал, так? Курировал. Ты его кинул, так? Кинул. Только ты не его одного кинул, ты и самого Эмира кинул, и даже самого Арбена Гусеницу, ты, тля. Из-за какого-то жалкого урода, который роется в могильных холмах, столько проблем, столько вони… столько шума и пыли! Ты что?.. Ты кем себя возомнил? Хоть понимаешь, против какой машины ты высунуться пытаешься? Огромное, налаженное дело, транзит!.. Ну, сучара!

Ламбер. По всей видимости, у вас в моем отношении в самом деле очень четкие инструкции. Иначе, будь ваша воля, вы меня… в самом деле… уже в мелкий винегрет порубили бы.

Радоев (тяжело дыша). Ладно. Я тут на тебе кое-какие свои методики сейчас испробую, надеюсь, наверху на меня не в претензии будут. К тому же о том, что я тебя обнаружил, мало кто знает. Могу тебя и не отдавать. Или… или скажу; что в таком виде тебя и обнаружил. Видок у тебя плачевный будет… А что? Так и поступлю. А потом скажу Эмиру, что, дескать, какие-то твари измывались над ценным кадром. Над тобой то есть. И никого не будет, кто мои слова опроверг бы. Бахрама и его бляди завтра же в отеле не станет. Твоих дружков мы еще пощупаем, проверим на всякий случай, как проспятся. Может, они тоже чего знают Ведь вспомнил же Мозырев, начальник твоей археологической партии, что ты пропадал куда-то дня на два с неким дехканином. Того дехканина позже нашли под скалой, он оттуда упал и шею себе сломал. Между прочим, как раз с этим дехканином ты и забирал два ящика с оборудованием. Грузил на внедорожник. Интересно, правда?

Ламбер. Не понимаю, к чему вы все это говорите.

Радоев. А всего лишь к тому, что тот дехканин, Ислом, был у тебя в советчиках и подручных. Много чего насмотрелся. Мог проболтаться. А потом, когда стал тебе не нужен, вдруг почему-то упал с кручи и шею сломал. А ведь мог умереть в собственной постели от старости, да и пора бы уже — все-таки семьдесят лет ему было. Так что местонахождение товара и золота только тебе известно теперь, вот что! Молчишь?.. Ну хорошо. Молчи, молчи, уважаемый… Юнус! Юнус, иди сюда! Юнус, где ты?

Ламбер. Заснул ваш Юнус..

Родоев. Юнус никогда не заснет, пока я не скажу ему «отбой»! Юнус — бывший боец спецназа… Да что я тебе вce это рассказываю, бля!

Ламбер. В самом деле…

Радоев. Юнус, да иди сюда, где ты там провалился? Телку дрючите, что ли, уроды? Ну всех поувольняю… бойцы! Юнус! Звонить, что ли, на мобилу скотине… Але! Юнус, отвечай, что ли! Что за ерунда?

Молчание…»

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЭРКИН, РИСОВАЛЬЩИК СМЕРТИ

Пастухов

— «Столица Франции — Париж, а не Брюссель», — донесся из передатчика голос Ламбера, и Артист невольно искривил губы:

— Наш француз и тут в своем репертуаре: поучать, развлекая. Как Дюма. Или Жюль Верн там… Ох, солоно ему придется. Радоев — мужик жесткий, хватка чувствуется.

— Ничего, — отозвался я, — пусть потерпит. В конце концов, ситуация под нашим контролем. Конечно, люди у Радоева не пальцем деланные, но, сам понимаешь…

— Ты хотел сказать, что нам не чета, — резюмировал Артист.

— Любишь ты похвалиться. Лучше слушай, о чем они говорят.

— А ты?

— А я пойду проясню диспозицию. Чтобы в голове был четкий план дома… Ну ты понимаешь.

— Ясно, — скупо отозвался Артист. — Если что…

— Если что — действуй по обстоятельствам, а я подключусь, — ответил я. — Хорошо бы, конечно, если бы обошлось без этих «если что».

Я посмотрел на лейтенанта Саттарбаева. Незадачливый Джанибек лежал на спине и испускал звучный, здоровый храп, из угла рта текла слюна. Будет дрыхнуть до утра, а потом еще целомудренно спросит, кто мы, собственно, такие и что делаем с ним в одной комнате. Если, конечно, к утру мы еще ОСТАНЕМСЯ здесь. Я потянулся всем телом, разминая мышцы, и, бесшумно приоткрыв дверь, выскользнул в коридор. Темно. Светильники на стенах потушены. Я знал, что лестница вниз, в гостиную, где в данный момент до сих пор находились Радоев, Ламбер и Лия, находится в самом конце коридора, если свернуть направо. Я глянул в ту сторону, где должна быть лестница. Потом оглядел левое крыло коридора. В конце его (по левой же стороне) я увидел неплотно прикрытую дверь, из-за которой в неосвещенный коридор выбивалась полоса яркого света и слышались голоса. Один из них, по всей видимости, принадлежал Юнусу, охраннику Радоева, а второй…