Андрей Таманцев - Пятеро против всех

Андрей Таманцев

Пятеро против всех

Вы все хотели жить смолоду,

Вы все хотели быть вечными —

И вот войной перемолоты,

Ну а в церквах стали свечками.

В романах серии «Солдаты удачи» все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый из них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю… Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?..

Пролог

Маленький швейцарский городок у предгорий Альп все еще был погружен в утреннюю спячку. Улицы, плотно застроенные домами с островерхими черепичными крышами, выглядели пустынными: провинциальная жизнь размеренная, неторопливая и тихая, как ход мельничного колеса на реке Ааре.

Последний четырехэтажный дом по четной стороне улицы рю де Флер, что находилась на окраине городка, резко отличался от своих соседей. Окна первого этажа были закрыты массивными металлическими ставнями, которые никогда не поднимались, над крыльцом и по углам дома на уровне второго этажа висели камеры видеонаблюдения, а на скате черепичной крыши неподалеку от слухового окна была прикреплена большая спутниковая тарелка, направленная в небо.

Утренняя тишина сонного городка вдруг нарушилась ревом мотора. На рю де Флер из-за угла вывернул антрацитово поблескивающий бронированный «мерседес» с темными стеклами. Он покатил по улице и замер точно напротив массивной дубовой двери того самого четырехэтажного дома.

Щелкнул замок, и на крыльце показались двое. Оба чернявые, одинакового роста, в одинаковых темных костюмах и туфлях и даже с одинаковым выражением на лицах: сосредоточенный взгляд, напускная суровость. Они внимательно оглядели улицу. Затем один подбежал к «мерседесу», распахнул заднюю дверцу и замер около нее. Второй поднес к губам рацию и сказал в нее что-то резко-гортанное.

На крыльце появились еще двое. Первый был огромного роста — детина с типично славянской внешностью, второй, напротив, кавказец — маленький, бородатый, большеносый. Детина встал спиной к рю де Флер, полностью загородив кавказца своим могучим телом. Тот прытко подскочил к дверце автомобиля, уже занес правую ногу, чтобы сесть на заднее сиденье, и в это мгновение его голова резко мотнулась вправо, в лицо телохранителя, стоящего у дверцы, густо брызнула кровь.

— Атас! Гони! — заорал детина, выхватывая из-под мышки пистолет. Он толкнул кавказца в спину, впихивая его в «мерседес», следом в машину прыгнул телохранитель с забрызганным кровью лицом. Машина с диким визгом сорвалась с места и скрылась за углом.

Телохранители с пистолетами на изготовку внимательно осматривали замершую улицу. Все слуховые окна чердаков были закрыты решетчатыми ставнями. Маленький городок все еще мирно спал.

За длинным обеденным столом сидела большая шумная семья. Во главе, как водится, старейшина рода — лысый толстый синьор шестидесяти лет с сиренево-красными прожилками на большом мясистом носу, по обеим сторонам от него — дочери, сестры, братья, дети, внуки.

Синьор почти ничего не ел. Лечащий врач прописал ему диету и строго предупредил, что, если синьор не будет ее придерживаться, с ним может случиться удар. Последнее время синьор тщательно заботился о своем здоровье и сейчас пил виноградный сок, слушал, о чем болтают его дети и внуки, и прикидывал, сколько он сможет заработать на предстоящей сделке.

Звуки портового города врывались в распахнутые настежь окна и балконные двери столовой.

Настроение у главы семейства было отличное. Через несколько минут он поднимется из-за стола и отправится в спальню, где проведет три часа сиесты со своей молодой женой. Первая, Анна, умерла полтора года назад, и теперь, когда кончился траур, он женился снова, на двадцатитрехлетней Паоле. Любит, любим, богат. А что еще нужно человеку для счастья? В пять сиеста кончится, он нежно поцелует Паолу на прощание и поедет на сделку.

Замечательная сделка. Синьор стал шевелить губами, подсчитывая в уме барыши. Неожиданно он резко дернул головой — так, будто в левую щеку ему впилась оса, — и вдруг с грохотом повалился на пол вместе со стулом. Женщины с криками вскочили из-за стола, бросились ему на помощь. Каждая из них подумала, что случилось то, о чем так строго предупреждал синьора врач, — апоплексический удар. Они склонились над синьором и тут же испуганно отпрянули в разные стороны. Из-под головы синьора по полу растекалась алая кровь.

«…Направленные на урегулирование ситуации политические инициативы, которые выдвигали в последнее время представители независимого правительства Ичкерии, пришлись не по душе российским спецслужбам. Они, не желая прислушиваться к мнению международного сообщества, решились на крайний шаг — физическое устранение тех, кто пытается отстаивать свою независимость путем переговоров. Но устранять неугодных политиков им приходится на территории других государств… Неужели в объединенной Европе снова грядет кровавая инквизиция чудовищного КГБ?.. Можно ли расценивать эти преступления как обычные заказные убийства или происшедшее во Фрибуре — это прямое вмешательство в дела суверенного государства?»

«Компания „Ричина“ с прискорбием сообщает о безвременной кончине синьора Марко Апполинаре и выражает семье покойного свои глубочайшие соболезнования. Синьор Марко Апполинаре долгие годы возглавлял генуэзское отделение компании. Его безупречный стиль управления персоналом считался образцом для подражания. Именно благодаря высочайшему профессионализму синьора Апполинаре генуэзский филиал много лет приносил компании высокую стабильную прибыль. Персонал компании всегда любил и уважал Марко за его человеческие качества. Теперь его нет с нами. Наша утрата невосполнима.

Панихида по синьору Марко Апполинаре состоится 12 июня в 11.30 в церкви „Сайта-Мария дель Генова“».

Глава первая. Спецзадание

Я человек не очень набожный и никогда таковым не был, потому как учился в школе еще во времена махрового атеизма, но сегодня тот день, когда я обязательно хожу в церковь Спас-Заулка и ставлю свечи. Потому что сегодня день памяти моих ребят: лейтенанта спецназа Тимофея Варпаховского, которого мы все звали Тимохой или Каскадером, и старшего лейтенанта Николая Ухова, армейское прозвище Трубач.

Службу вел молодой священник Андрей. Я поклонился ему и поставил свечи. За упокой души. Бросил записки в ящик с крестом, чтобы имена моих друзей прозвучали в молитве. А еще я поставил свечи перед Георгием Победоносцем, покровителем воинов, во здравие своих парней.

Во здравие бывшего капитана медицинской службы Ивана Перегудова, по прозвищу Док.

Во здравие бывшего лейтенанта спецназа Дмитрия Хохлова, по прозвищу Боцман.

Во здравие бывшего старшего лейтенанта спецназа Семена Злотникова, по прозвищу Артист.

Во здравие бывшего лейтенанта спецназа Олега Мухина, по прозвищу Муха.

И за себя — капитана спецназа Сергея Пастухова, по прозвищу Пастух.

Было нас семеро, как тех парней в знаменитом фильме, а теперь только пятеро. Пятеро выживших после всех заварух, что выпали на нашу долю. Как редко мы видимся! Собраться бы у меня в Затопино, попариться в баньке, искупаться в речке, посидеть за столом с пирогами да запотевшей поллитрой. Так нет же! У всех свои проблемы, свои заботы. Война объединила нас, мирная жизнь развела. И собираемся мы вместе только тогда, когда дело опять жареным пахнет. Все не как у людей. Вояки!

Это я, это я, Господи!

Дело мое на земле — воин.

Твой ли я воин, Господи?

Или Царя Тьмы?..

Человечка, который меня пас, я заметил сразу, как только вышел из храма, уж слишком пристально он разглядывал кресты на погосте. Был он худ, небольшого роста. Ветровка, джинсики, кроссовки, небольшая спортивная сумка на плече. Этакий турист, путешествующий по Подмосковью в поисках памятников каменного зодчества. Турист так турист. Человек ничем не примечательный. Именно такие, ничем не примечательные люди, чаще всего бывают очень неприятны в общении. Ладно, сейчас посмотрим, какой ты турист!

Я намеренно выбрал дальнюю дорогу через лесок, отделяющий Затопино от Спас-Заулка. Не торопясь дошел до опушки, оглянулся. «Турист» отстал. Делает вид, что любуется красотой здешних мест. Ну-ну, давай любуйся!

Я нырнул в тень деревьев и побежал, стараясь топать как можно громче.

Пробежав таким образом метров триста, я резко свернул с тропинки в чащу и тут же стал тише кошки, подбирающейся к добыче. Развернулся на сто восемьдесят градусов и уже неторопливо двинулся назад, стараясь не задевать за ветки мелких деревьев и не наступать на сушняк. Если б «турист» был немного повнимательней, тут же заметил бы подвох. Во всяком случае, меня такими штуками не проведешь. Но он весь был поглощен погоней. Вот он — идет торопливо, чуть ли не бежит, сумочку через плечо закинул. Я неслышно вышел на тропинку прямо у него за спиной и спросил громко: