Сергей Зверев - Один в море воин
«Откуда эти шакалы все знают?» – мысленно простонал Кохонов.
– Причиной их гибели стала потерянная в море рыбацкая сеть, – сказал он вслух. – Поскольку произошел явный несчастный случай, российская сторона претензий ни к кому не имеет.
– Что, все пловцы запутались в сети? – журналист удивленно поднял брови.
– Да, – кивнул Кохонов. – Видимо, профессионализма им не хватило. Да и видимость под водой была неважная.
«Что же ты врешь, сволочь, – подумал Давлетов, слушая адмирала. – Прекрасная была видимость, пока какой-то дрянью все не заволокло. А судя по тому, что Полундра после первого погружения говорил, это была краска из специальных контейнеров. Или ее тоже рыбаки местные потеряли?»
Журналисты, видимо, почувствовали слабость позиции адмирала и больше об этом его спрашивать не стали. О потерянном БЛА вопросов задано не было – видимо, хоть это пока осталось тайной.
Примерно через полчаса встреча с журналистами закончилась. Возникла обычная в таких случаях суета – репортеры упаковывали свои камеры и прочие профессиональные принадлежности, военные стали выходить из зала, из-за чего у выхода было тесно, кто-то кого-то искал, наиболее важных персон выводили через боковой выход. В этой суете к адмиралу Кохонову, словно невзначай отошедшему в сторону от соотечественников, подошел Бернард Гастингс.
– Спасибо, адмирал, – тихо сказал он. – Вы свое дело сделали. Теперь, как мы и договаривались, о вашем бунгало во Флориде никто не узнает. А ваша мулатка по-прежнему будет ждать вас, и никакие неприятности ей не грозят.
Говоря это, церэушник широко улыбался и жестикулировал – никто наблюдающий за ним со стороны не подумал бы, что речь идет о чем-то серьезном.
Кохонов молча кивнул и торопливо шагнул в сторону. Он опустил голову, поэтому никто не видел, что щеки у адмирала покраснели. Ему было стыдно. Очень стыдно.
28
Ночью Тигран Митонасян уже совсем было распрощался с жизнью. Надеяться было не на что, ждать помощи неоткуда. Ко всему прочему он еще и ужасно замерз, трясся, как заяц под кустом, буквально зуб на зуб не попадал. Но утром, когда над океаном появилось солнце и его лучи немного согрели старого армянина, он слегка приободрился. И почувствовал, что очень хочет жить.
«Ладно, – подумал он, распрямляясь в полный рост, – уж если суждено погибнуть, то погибну. Судьба есть судьба. Но сначала нужно все-таки немного побарахтаться! Так… Что я могу сделать?»
Немного подумав, Тигран пришел к выводу, что нужно просто продолжать двигаться в выбранном ночью направлении. И еще, пожалуй, обыскать катер потщательнее – вдруг найдется что-нибудь полезное? Удочка, например, или хотя бы крючок, может быть, в какую щель завалился?
И обыск принес результаты! Под одним из сидений Тигран нашел сигнальную ракету. Довольно старую, но на вид целую. Причем красного цвета, а красный – сигнал бедствия! Видимо, рыбаки на всякий случай с собой возили. Митонасян прижал ракету к груди, как мать грудного ребенка. Лицо его расплылось в широкой и довольно глупой улыбке. Сейчас Тигран был почти счастлив. Впрочем, эйфория быстро схлынула. Армянин осознал, что ракета, конечно, вещь ценная, но чтобы от нее была польза, нужен кто-то, кто ее увидит. Можно запустить ее сразу, но тогда почти наверняка никто ее не заметит, ведь горизонт пока пуст, ни малейшего признака кораблей.
«Что ж, подожду, – решил армянин, усаживаясь поудобнее и неторопливо работая веслами. – Все-таки теперь шансов спастись побольше. Если какое-нибудь судно появится, будет хоть чем внимание к себе привлечь».
Терпение – великая вещь. Два раза Тигран был на грани того, чтобы пустить ракету просто так, от отчаяния. Но оба раза побеждал самого себя. И был вознагражден за терпение и силу воли. Примерно через четыре часа после рассвета на горизонте появился силуэт корабля. Митонасян схватился за ракету, но, к счастью, прежде чем запустить ее, заметил, что неизвестное судно движется к нему, а не от него. Значит, нужно снова ждать, подпустить его как можно ближе. Шанс у него только один, значит, ошибиться никак нельзя. Примерно через полчаса корабль было видно уже довольно хорошо. Вернее, не корабль, а корабли – их было три.
Когда они оказались примерно в километре от него, Митонасян дрожащей рукой запустил ракету. Медлить дальше было нельзя, ведь корабли стали бы от него удаляться. Запустив ракету, он принялся прыгать, кричать и размахивать руками – возможно, на него смотрят в бинокль. Должно быть ясно, что он не просто рыбачит, а терпит бедствие.
Несколько мучительных минут ничего не происходило. Корабли продолжали удаляться, а Митонасян с трудом сдерживался, чтобы не взвыть от отчаяния. Остатками разума он понимал, что большой корабль мгновенно не остановишь и не развернешь, но сердце уже захлестывала ледяная волна. Наверное, они не заметили ракету. Или не обратили на нее внимания. Или у них срочное дело, и они не собираются отвлекаться даже ради спасения терпящего бедствие человека. Есть в море такое понятие «следую своим курсом». Оно имеет крайне простой смысл – экипаж корабля не отвлекается ни на что постороннее. Даже на спасение людей.
Что это? Ему показалось или корабли стали замедлять ход? Армянин закричал еще громче, подпрыгивая и размахивая руками так, что его катер закачался.
Если бы Митонасян разбирался в кораблях, то понял бы, что мимо идут большая роскошная яхта и два сторожевых корабля. Все три судна были под йеменскими флагами. На яхте возвращался в Аден Хасуф ибн Осман. Шейх находился на палубе своей яхты и сам заметил красную ракету, взлетевшую с невзрачного катера, мимо которого они проплывали.
– Муса, что это значит? – спросил он у стоявшего рядом с ним стюарда.
– Что, господин?
– Красная ракета. Ты что, не видел?
– Красная ракета – это сигнал бедствия.
К чести шейха сказать – он не задумался ни на секунду. В конце концов, он никуда не торопился, а Аллах велел помогать попавшим в беду единоверцам.
– Скажи капитану, пусть остановится и спустит катер, – приказал шейх. – И принеси мне бинокль. Хочу все видеть.
Хасуф ибн Осман никогда не видел спасательных операций на воде, и ему было любопытно. Впрочем, на этот раз ничего интересного не было. Море было спокойно, спущенный катер принял Тиграна Митонасяна на борт и доставил его на яхту. Одним словом, ровным счетом ничего интересного. Правда, шейха заинтересовало другое. В бинокль он рассмотрел, что спасенный явно никакой не рыбак. И даже не араб. Белый человек, самый настоящий европеоид. Интересно, кто же он такой и как его занесло на рыбацкое суденышко? Чтобы удовлетворить свое любопытство, шейх приказал доставить спасенного к себе.
Оказавшийся перед арабом армянин все еще не вполне пришел в себя после спасения. Поскольку по-английски матросы не понимали, он то и дело порывался им в знак благодарности чуть ли не руки целовать. Поэтому безупречный английский шейха застал его врасплох.
– Добрый день, – сказал Хасуф. – Меня зовут Хасуф ибн Осман. А вы кто такой? И как оказались в таком бедственном положении?
На мгновение армянин замер. Он просто не успел перестроиться. В самом деле, только что к смерти готовился, а теперь нужно снова что-то врать, изворачиваться, спасать шкуру… Как же это ему надоело! Что же говорить этому арабу? Он явно занимает в обществе высокое положение – на такой яхте плавает, да и остальные перед ним тянутся, как юные солдаты перед генералом. Что попало ему не соврешь, раскусит… А заранее никакой легенды он не заготовил – не до того было. Да и в голову просто не приходило!
– Ну? Вы же понимаете по-английски, я слышал, как вы с матросами заговорить пытались. Так не молчите. Это по меньшей мере невежливо по отношению к вашему спасителю. Это ведь я ракету заметил и приказал вас подобрать.
«Надоело все, – устало подумал армянин. – Почему я все время должен врать, скрываться, прятаться? Я ведь не преступник! Никого не ограбил, не убил! Фальшивые доллары… В конце концов, вряд ли этот араб сочтет их таким уж великим грехом! Скажу ему все, как есть, и будь что будет! Он явно не мелкая сошка, хоть от Хасана, в случае чего, защитит. Хуже его точно никого нет. А если в тюрьму угожу… Что ж, преступление я совершил на территории Ирака, по приказу Хусейна. Если кто меня и будет судить, то американцы. Большой срок не дадут, а в их тюрьмах, я слышал, не так уж и плохо. А скорее всего и до этого не дойдет. Ладно. Рискну!»
– Меня зовут Тигран Митонасян, – сказал армянин. – Я родился в Советском Союзе…
И он рассказал Хасуфу о том, как работал на Хусейна. Не скрывая, чем именно он занимался. Рассказал о бегстве из Ирака, о гибели сухогруза и о том, что бывший полковник президентской гвардии его нашел. Рассказал, как ему удалось бежать.
– В общем, устал я от всех скрываться, – закончил армянин. – Не знаю, кто вы такой, но как решите со мной поступить, так пусть и будет. От судьбы все равно не уйдешь.
