Сергей Самаров - Автономка
Совершив еще два поворота, Василий Иванович увидел указатель – «Заборье»…
Свернув на нужную улицу, Василий Иванович чуть-чуть пробуксовал в снегу, но все же сумел справиться с дорогой и подъехал к дому со странным ощущением, что отец бывал здесь. Понятно, что дом на его имя оформили уже после смерти, тем не менее, имя генерала Арцыбашева словно бы само по себе уже имело какое-то осязаемое значение и будто бы присутствовало здесь.
Едва машина остановилась, от дома, стоящего чуть дальше, на звук двигателя вышел очень крупный человек. И только с близкого расстояния стало видно, что человек этот пожилой – так уверенно, по-богатырски он вышагивал.
Приблизившись, человек протянул для приветствия широченную, как лопата, руку. И сразу начал деловым тоном хозяина:
– Здравствуй, сынок. Мне уже звонили, что ты приедешь. Дом я протопил, жить там теперь можно. В одном углу мох «подбил», там слегка продувало. Остальные стены еще держатся. Не промерзнешь. Я со свечкой проверял, откуда дуть может. Только с пола слегка, да и то не везде. Я свои половички принес, застелил, чтоб прикрыть. Дровишек на неделю хватит. Если что, я подброшу.
– Меня Василий зовут, – с улыбкой представился Арцыбашев-младший, глядя на пожилого человека снизу вверх, хотя сам тоже не был низкорослым.
– Василий, стало быть, Иванович. Знавал я твоего отца, но не близко. Я – Петро Никифорович Охамело, полковник милиции в отставке. Фамилии моей не дивись, фамилия у меня уникальная, и я ей горжусь. Фамилий много в мире разных, и все так или иначе в разных языках повторяются, а вот Охамело больше нигде не встречал. С Запорожской Сечи идет. Ну да проезжай во двор. Я все расчистил, можно заехать. Сейчас ворота открою…
Снег был расчищен аккуратно и словно бы даже утоптан. Сосед в дом заходить не стал – не хотел быть назойливым. Однако предупредил:
– Что понадобится, заходи. На столе под клеенкой бумажка. Там мой номер. Можешь и позвонить, я сам прибегу. Я на подъем легкий. Дрова в дровянике, спички и береста на печке…
И ушел. А Василий, прежде чем войти в дом, обошел его вокруг. Сработала привычка военного разведчика. И только осмотрев весь двор вместе с сараями, поднялся на крыльцо, распахнул дверь и шагнул сначала в маленький пристрой, служащий, видимо, прихожей или, если говорить деревенской терминологией, сенями. Дальше дверь вела уже в жилое помещение.
Дом был небольшой, рубленый, из тех, что зовутся строителями «шесть на шесть», то есть шесть метров в длину и шесть метров в ширину – общепринятая в русских домах длина бревна. Почти посреди дома – большая русская печка, между печкой и одной из стен – дощатая перегородка, а с другой стороны даже перегородки не было, только на шнуре висела старенькая, вся протертая временем занавеска. Сразу за порогом находилась кухня. Здесь и электрическая плита была, и в самой печи можно было, наверное, что-то приготовить. Василий Иванович прошел дальше, за занавеску, в единственную комнату, имеющую много окон, а из мебели – только диван, стол, пару скамей и сундук. В углу был прибит деревянный, с затейливой резьбой иконостас, но икон на нем не было.
Дом был протоплен, и печь еще держала тепло. Наверное, и вечером топить не потребуется. Осмотревшись и привыкнув к запаху помещения, в котором давно уже жили только мыши, Василий стал проводить ревизию, чтобы определить необходимость в минимальных бытовых покупках. Закончив, решил позвонить Самойлову. Но до этого выполнил необходимую, как ему казалось, процедуру – воспользовался шифрованной связью. Вышел из дома, сел в машину и без труда справился с «бортовым компьютером». Доложил с пометкой «срочно», что через пять минут выходит на контакт с Самойловым, и просил проконтролировать все разговоры гэбиста после его звонка. Монитор выдал сообщение, что письмо отправлено.
Конечно, трубку отставного полковника КГБ и без того прослушивали постоянно. Тем не менее, чувствуя важность момента, Василий Иванович решил предупредить дополнительно.
После этого, подождав пять минут, старший лейтенант решил звонить. Связь в деревне была вполне устойчивой, хотя по дороге и поблизости от Заборья не было видно обычной для современного сельского пейзажа вышки. Отставной полковник ответил сразу, и слышно его было хорошо.
– День добрый, Иван Александрович, – поприветствовал Арцыбашев-младший предполагаемого убийцу своего отца.
– Здравствуйте, Василий Иванович. Рад слышать вас.
Судя по голосу, он был действительно рад, что наметившаяся связь не прервалась.
– Как у нас обстоят дела?
– К сожалению, я не успел пока ничего выяснить относительно гонорара, но приготовил для вас пару адресов издательств, которые могли бы заинтересоваться монографией Ивана Васильевича. Вы когда у нас в городе будете?
– Я сегодня там ночевал, в отцовской квартире… Но мне там сложно. Душевно тяжело. Потому с утра в деревню уехал.
– В деревню? – не понял Иван Александрович.
– У отца домик в деревне был. Теперь тоже мое наследство. Я с ним сюда только один раз и наведывался. Сейчас вот решил, что здесь мне спокойнее будет.
– А какая деревня? – Вопрос прозвучал чрезвычайно заинтересованно.
– Недалеко от города.
– А называется как?
– Я здесь никого принимать не собираюсь и потому так ее и называю – «деревня недалеко от города». С кем будет необходимость встретиться, я в городе встречусь. Хотел вот сегодня к вам заглянуть.
– Буду рад. И сразу обращусь к вам с просьбой. Я понимаю, что вы хотите самостоятельно выходить на редакции. Это ваше право. Но хотя бы почитать монографию вы мне позволите? Поймите заядлого коллекционера… Душа горит и просит. Просто требует.
– Да разве ж мне жалко! – Василий не стал требовать гонорар за прочтение.
– Тогда милости прошу ко мне. Адрес запишите…
– Говорите, я запомню.
Самойлов продиктовал адрес. Этот район Арцыбашев знал.
– Во сколько прибудете? – поинтересовался отставной полковник.
– Часа, думаю, через три-четыре, если вы разрешите. Мне еще необходимо кое-какие хозяйственные покупки сделать. Деревенский дом совсем пустой. Там никто постоянно не жил. А папа, когда приезжал, даже посуду с собой привозил…
– Я буду вас ждать.
Голос отставного полковника звучал слегка обиженно, словно его сильно задел тот факт, что старший лейтенант не пожелал назвать деревню.
– Еще один вопрос, Иван Александрович. Как к коллекционеру. Скажите, сабля, та самая, что украдена у отца, без ножен имеет ценность? И ножны без сабли, сами по себе, ценность имеют? Я понимаю, конечно, что вместе они – это полный комплект. А по отдельности?
– У вас есть ножны? – Самойлов выдал себя таким вопросом, подтвердив то, что предполагалось. Даже если он не участвовал в нападении на квартиру генерала Арцыбашева, все равно знает, что сабля была украдена без ножен. Но если он не участвовал, то откуда знает?
– Я знаю, где они находятся, – сказал Василий.
Самойлов молчал и дышал в трубку так громко, что старшему лейтенанту подумалось, будто отставного полковника КГБ хватил удар.
– Приезжайте… – наконец сказал Иван Александрович ослабевшим голосом.
Даже по телефону было заметно, что у Самойлова язык от волнения еле ворочался.
– У меня тут еще одна мысль появилась, только сейчас… – Это уже было сказано для маскировки. – А что, если и сама сабля не была украдена? Что, если ее в доме вообще не было? Просто отец куда-то спрятал ее, как спрятал ножны… Может такое быть?
– Не знаю… – тихо и неуверенно сказал отставной полковник КГБ.
– А сколько сабля с ножнами может стоить? – спросил Василий Иванович.
– Не меньше элитной квартиры в Москве. – Иван Александрович, кажется, начал брать себя в руки. – Но это только в том случае, если они составляют комплект. Сабля без ножен стоит меньше половины. Ножны без сабли вообще стоят только как изделие, украшенное позолотой и драгоценными камнями. Ножны по отдельности никому не нужны. Их никто не купит. Даже музей.
– Но можно же продать драгоценные камни? По отдельности…
Иван Александрович чуть не задохнулся от такого предположения.
– Приезжайте скорее, – сказал он хрипло.
2Следующий звонок был адресован Петро Никифоровичу Охамело.
– Товарищ полковник, большая просьба к вам. Я сейчас в город съезжу, купить кое-что и дела кое-какие сделать. К вечеру, скорее всего, вернусь. Если кто-нибудь посторонний приедет, из дома, пожалуйста, не выходите. И не потому, что это чревато неприятностями для вас. Это может нам помешать. Очень нужно, чтобы кто-то приехал…
– Понял, сынок. Я человек дисциплинированный, хотя никого и не боюсь… Но раз надо, так и сделаю.
– Купить вам что-нибудь нужно?
– Завтра в десять утра автолавка приедет. Все, что заказывал, привезут. Разве что водочки бутылку…