Роже Борниш - Гангстеры

— Что ты имеешь в виду?

— Ты рассказываешь мне о Лутреле, — предложил я с вожделением, — а я устраиваю тебе любовное свидание с Мари-Луизой.

Машина Крокбуа подъехала к арестантскому дому. Я ждал ответа с бьющимся сердцем.

— Хорошо, — ответил наконец Бухезайхе. — Только сначала Мари-Луиза, а потом уже вопросы.

— Идет!

Таким образом, взяв в сообщники Идуана и в тайне от Баньеля, я несу дозор на лестничной клетке дома свиданий.

В соседнюю комнату проскальзывает парочка, следуя за горничной в белом переднике и короткой плиссированной юбке. Не обращая на нас внимания, горничная берет чаевые и спускается вниз по лестнице. Я смотрю на часы. Свидание Толстого Жоржа и Мари-Луизы продолжается уже девяносто минут. Я нахожу это вполне достаточным, беспокоясь, что излишество может повредить памяти Бухезайхе. Я стучу в дверь и жду, затем открываю ее и просовываю голову. Положив руку под голову, мой пленник смотрит на меня с удовлетворением: черты его лица расслаблены.

— Пора ехать, Жорж.

Я подхожу к кровати и расстегиваю наручники, в то время как Идуан, сунув руку в карман, не спускает с него внимательных глаз. Бухезайхе целует свою жену в лоб, спускается, голый как червь, с кровати и начинает одеваться. Когда он заканчивает, я надеваю на него наручники. Он подходит к кровати и наклоняется над Мари-Луизой, натянувшей одеяло до подбородка. Он с нежностью смотрит на нее, долго ее целует, улыбается ей и наконец направляется к двери. Двадцать минут спустя мы входим в мой кабинет, где я сажусь за письменный стол, а Бухезайхе — напротив меня.

— Я свое слово сдержал, Жорж. Теперь твоя очередь.

— Что вы хотите знать?

— Где Лутрель?

Он выдерживает мой взгляд, затем отвечает:

— Я сижу здесь уже почти десять месяцев, не имея от него никаких вестей. Откуда мне знать, где он? И вообще, Пьер не имеет привычки оставлять свой адрес.

— Но ты знаешь, как с ним связаться?

— Вы ошибаетесь. С Лутрелем не связываются, это он связывается. Когда-то нас было пятеро — тех, кто посещал его: Аттия, Ноди, Дано, Фефе и я. Аттия, Фефе и я находимся за замками. Если вы обнаружите Дано или Ноди, считайте, что вы поймали Пьера. Только предупреждаю вас по-дружески: будьте с ними очень осторожны!

Меня, бесспорно, одурачили. Толстый Жорж, пресыщенный любовью, ловко уворачивается от моих вопросов. Он угадывает мои мысли и старается меня утешить:

— Не расстраивайтесь, господин инспектор. Обещаю, что как только я что-нибудь узнаю, я тут же сообщу об этом вам.

Это вежливая форма намека на окончание нашей беседы. Мне ничего не остается, как проводить его обратно во «Фресн». Все-таки я делаю последнюю попытку:

— Ты уверен, что никто не знает его местонахождения?

Бухезайхе одаривает меня загадочным взглядом, затем тяжело вздыхает.

— Вы знаете, господин Борниш, Пьер — это могила!

29

— Надо быть сумасшедшим, чтобы вернуться во Францию! — взрывается Кармела Диспозито.

Нет, Ноди не сумасшедший, но Пьеретта беременна, и Рэймон хочет, чтобы их ребенок родился на родной земле. Кармела Диспозито, сицилийская тигрица, командующая филиалом мафии, специализирующимся на торговле наркотиками и сигаретами, машет рукой, не в силах переубедить своего лучшего убийцу.

— Ладно, Рэймон, поезжай.

Ее высокомерное лицо выражает досаду, но Ноди болен ностальгией по Франции. Спагетти уже лезут у него из ушей. Бесспорно, итальянцы — прекрасные сообщники, невообразимо жестокие, наглые, дерзкие и хитрые. Однако Ноди и Дано не могут привыкнуть к их безалаберности, неточности, опозданиям и вранью. Они с тоской вспоминают о точных и тщательно разработанных планах Лутреля, доказавших свою эффективность. Абель постоянно повторяет:

— Итальянцы такие же безалаберные, как негры.

Однако это не мешает французам за короткое время набить себе полные карманы. Абель со своей любовницей и двумя детьми, поселившись в кокетливом миланском отеле, живут на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Рэймон и Пьеретта сняли квартиру в Корсо Витторио Эммануэле, рядом с Ла Скала. Они тоже катаются, как сыр в масле. Ноди и Дано провели несколько приятных, спокойных месяцев на вилле Виареджио, на берегу моря. Возвращаясь с очередного дела к своим подругам, они весело выворачивают свои карманы, выкладывая пачки денег, ездят на пирушки, играют в шары, посещают лучшие рестораны. Итальянцы с умилением смотрят на счастливых французов, не зная, что тоска по родине не оставляет их.

Однажды вечером в одном из миланских клубов, устремив взгляд в пустоту, Абель неожиданно говорит:

— Пьер разработал план налета на банк благородных металлов.

— Прекрасная идея, — подтверждает Ноди. — Поехали!

— Поехали! — восклицает Дано.

Импульсивным натурам свойственно принимать решения, не задумываясь, меняя свою судьбу в одночасье. На следующее утро Ноди отправляется на Сицилию, чтобы сообщить Кармеле о своем выходе из игры. Рэймон делает это с легким сердцем, не испытывая никаких угрызений. С начала их совместной работы, после того как их свели марсельские друзья, он добросовестно и профессионально выполнял все ее поручения, никогда не задавая лишних вопросов. И несмотря на то что молодой француз получал повышенные ставки и премии от Кармелы, не оставшейся равнодушной к его обаянию, он чувствует, что они квиты: он убивал, она платила. Дела есть дела. Теперь он хочет вернуться на родину, восстановить команду из своих парижских друзей, ожидать рождения наследника. Перспектива рождения дочери не привлекает его, он даже не хочет слышать об этом. Затем будет видно: Америка или Африка тоже недалеко.

— Прощай, Рэймон, — говорит Кармела, вставая и глядя на Ноди грустными глазами. — Будь осторожен.

— Прощай, Кармела. Ты тоже будь осторожна.

Он подходит к ней, протягивает ей руку. Кармела обхватывает его за шею, привлекает к себе и долго целует в губы. Сам того не желая, Ноди испытывает волнение от прикосновения к хрупкому, дрожащему телу молодой женщины. Он мягко отстраняет ее и, не говоря больше ни слова и не оборачиваясь, выходит из комнаты.

Само собой разумеется, что когда такие персонажи, как Ноди, Дано или Лутрель, пересекают границу, они не бывают снабжены паспортами, даже прекрасно подделанными итальянскими мастерами этого дела. В этот день, тридцатого октября тысяча девятьсот сорок восьмого года, итальянская полиция особенно бдительна. Только что арестованные Эрнесто Бальзаретто и Фульвио Симуэла, наемные убийцы Кармелы, сообщили под пытками о присутствии в стране французских убийц. Вскоре после этого был обнаружен серый «ситроен», украденный у семьи короля Фарука, оставленный бандой с обильным арсеналом и экипировкой в багажнике. Поэтому на границе поставлены заграждения, полицейские тщательно проверяют документы и прочесывают местность. Кармела, имеющая в полиции своих осведомителей, предупредила Рэймона об аресте одних и бдительности других.

— Все будет в порядке, можешь не волноваться, — успокоил ее Ноди. — Мы кое-что придумали. Спасибо, Кармела.

Их план очень прост. Они с семьями, оружием и багажом доедут на автобусе до Винтимилля как обыкновенные туристы. В баре на рыночной площади, окруженной с севера Альпами, а с юга — Средиземным морем, их будут ждать два матроса-рыбака, друзья друзей. Пока женщины и дети будут прогуливаться по покрытому серой галькой пляжу, Рэймон и Абель договорятся о цене за нелегальный переход морской границы.

Четверо мужчин договариваются очень быстро: высадка в Мантоне, в двадцать три часа. Ноди, верный ученик Лутреля, обдумывает все детали операции. Путешествие в барке с багажом замедлит высадку, которая должна осуществляться быстро. К счастью, один из итальянских рыбаков знает в Мантоне таксиста, Шарля Арриго, который тоже находится в зале. Шарль привез в Бордигера английских туристов и перед обратной дорогой заглянул в бар. Его подзывают, он подходит, и Ноди доверяет ему свои чемоданы.

— А в них нет контрабанды? — подозрительно спрашивает Арриго. — На таможне не шутят…

— Что ты! Там только одежда, — заверяет его Ноди с ангельской улыбкой на устах, являющейся его специальностью. — Жди нас в полночь в Мантоне, перед отелем «Адмиралтейство».

Шофер получает за доставку багажа шесть тысяч франков. Рэймон и Абель помогают ему загрузить вещи в багажник, после чего мужчины прощаются и пожимают друг другу руки.

— В полночь, не забудь, — напоминает Ноди.

— Не беспокойтесь, я буду ровно в полночь, — заверяет его Арриго.

Рыболовное судно подходит к французскому берегу с получасовым опозданием. Съежившиеся на узкой палубе пассажиры дрожат от холода: Элен, подруга Абеля, и их двое детей, закутанных в пальто и непромокаемые плащи; Пьеретта, сложившая руки на огромном животе. Эта ночь особенно холодна, однако никто не жалуется. Море не по сезону спокойно, слышится только легкий плеск воды.