Вадим Россик - Репетитор
– Ты такой же, как все!
Она бурно разрыдалась. Потом опрокинулась на спину и закрыла лицо руками. Слезы горячими струйками потекли на подушку. У меня больше не было сил слушать это горький плач. Волна нежности к этой девочке накрыла меня. Я оторвал ее руки от лица и начал покрывать его поцелуями, шепча какую-то ласковую бессмыслицу. Саша пылко ответила мне. Потом с неожиданной силой потянула на себя. Я лег сверху на девушку и вошел в нее. Слушая ее стоны, я испытывал какое-то щемящее сладкое чувство, пока делал свое мужское дело. Когда я устал и лег на спину, Саша села на меня верхом, широко раздвинув ноги, и начала ритмично двигаться, доводя до оргазма. Вскоре я уже был готов взорваться. Улучив момент, она быстро легла рядом и приняла в рот все, что я смог извергнуть.
Проглотив все до капли, девушка легко поцеловала меня пахнущим спермой ртом в щеку и убежала в ванну.
– Где ты этому научилась? – спросил я, когда она вернулась.
– У нас в детдоме все девочки постарше у таджиков с соседней стройки отсасывали за полтинник.
– Из-за голода?
– Почему из-за голода? Разве кроме еды девушкам ничего не нужно? – Сашка горько усмехнулась и, как-то очень по-взрослому, добавила:
– Косметика, мелочи всякие – ну что каждой бабе надо…
– И ты этим занималась?
Девчонка скорчила недовольную мину.
– Не спрашивай! Зачем тебе знать про мои приключения?
Я обнял ее за узкие плечики.
– Ладно «баба», забудь проклятое прошлое. Иди ко мне…
Утром Сашка приготовила скромный завтрак – сварила несколько яиц и сделала бутерброды. Выложила на тарелку десерт – пару апельсинов, и заварила чай. Ночь явно пошла ей на пользу. Девушка успокоилась, на лицо вернулся здоровый румянец. Мы оба делали вид, будто между нами ничего особенного не произошло, но я замечал взгляд, который Сашка, время от времени, бросала на меня, хлопоча у стола. Ее серые глаза сияли каким-то тихим внутренним светом, губы трогала непроизвольная улыбка. А мне самому было как-то немного неловко, но легко и светло на сердце.
После еды я вернулся к нашим невеселым делам.
– Что ты думаешь делать дальше, Саша? – спросил я девушку, собиравшую посуду со стола.
– А что тут думать? Поеду с тобой в Германию, искать Никасю. И с отцом встречусь.
– Ты понимаешь, – начал я, – что наше путешествие может оказаться очень трудным делом? И очень опасным!
Сашка взглянула на меня и насмешливо рассмеялась.
– Меня сейчас ржать уронит! А когда я работала на лопате в одну харю, мне легко было?! Что я буду тут делать без тебя, Сережа? От ментов хорониться?
Я примирительно улыбнулся.
– Я просто боюсь за тебя. Ведь неизвестно, чем вся эта история закончится.
Девушка подошла и обняла меня.
– Не бойся, милый, все будет хорошо.
Она нежно поцеловала меня. Я хотел ответить ей тем же, но Сашка вдруг оттолкнула меня.
– А может, я тебе уже надоела? Так ты не переживай, я ведь не навязываюсь. Скажи прямо, что любовь прошла и сиськи набок!
Я притянул к себе упирающуюся злюку.
– Ну, что ты, глупая. Не выдумывай. Вместе – значит вместе.
Поцеловав, все еще сердитую, Сашку, я выбрал самый крупный апельсин, и спросил:
– Будешь апельсинку?
– Нет! – буркнула девчонка.
– А если почищу?
Сашка не выдержала и заулыбалась.
– Буду.
Сунув в рот одну дольку, остальные она протянула мне обратно
– Ладно, Сереженька. Пойду, пошуршу на кухне.
Девушка ушла мыть посуду. Оставшись один, я прилег на диван. Из головы никак не шла фраза: «Иногда волк забредает и в дома к людям». Я чувствовал, что разгадка где-то рядом, что я вот-вот пойму смысл, сказанного моим учителем.
«Волк, волк… Что же имел ввиду дедушка Исай? – размышлял я. – Что такое волк, собственно? Зверь, хищник, персонаж детских сказок… Волк – это собака, ушедшая в партизаны. Нет, это не то. Или так: Я злой и страшный серый волк! Я в поросятах знаю толк! Это опять что-то не то…».
Зазвонил телефон. Я проверил номер. Тарантул. Начальник службы безопасности Габора был, как всегда, вежлив. Сдержанно поинтересовался моим самочувствием. Возможно, мне показалось, что в его звонкошипящем голосе прозвучала насмешливая нотка, но я почему-то ясно представил себе, как его тонкие губы кривятся в гадкой улыбочке. Однако вслух Тарантул вполне корректно произнес:
– Виктор Юрьевич просил передать, что все убытки будут возмещены. У вас, господин Баринов, нет никаких предположений, кто бы мог на вас напасть?
– Теряюсь в догадках, кому я мог помешать. Возможно, меня с кем-то спутали?
Тарантул сказал:
– Мы сейчас наводим справки по своим каналам. Наша служба могла бы организовать вам круглосуточную охрану. И здесь, и в ФРГ.
– Спасибо, но я предпочитаю работать совершенно самостоятельно, – отказался я. – Ваши люди будут мне только мешать. Да и никакая охрана не сможет обеспечить стопроцентной безопасности. Не мне вам об этом говорить.
– Что ж, вам лучше знать, – согласился со мной Тарантул.
– Что нового в Кельне? – сменил я тему.
– Пока ничего. Наши сотрудники проверяют все германские контакты Никаси. Однако до сих пор никаких следов девушки не обнаружено.
– Значит, все договоренности остаются в силе? – подытожил я разговор.
– Да, конечно. Если вы не передумали, то… Кстати, мы можем в понедельник отвезти вас в аэропорт, – любезно предложил Тарантул.
– Не нужно. Меня подбросят до Шереметьево знакомые, – опять отказался я.
– Ну, что же, тогда – до понедельника! – попрощался Тарантул и выключил телефон.
3
Мощные двигатели Аэробуса А320 убаюкивали своим ровным гулом. Большинство пассажиров рейса Москва-Дюссельдорф авиакомпании «Люфтганза» мирно дремали, удобно устроившись в своих креслах. Сашка крепко спала рядом со мной у окна, опустив спинку сиденья. Я, следуя ее соблазнительному примеру, тоже закрыл глаза и постарался расслабиться. События прошедших суток тут же безостановочно закрутились в мозгу, пестрым калейдоскопом.
Последнюю ночь перед полетом, мы провели в маленькой гостинице в Ясенево. Было маловероятно, что правоохранительные органы за такое короткое время смогут установить наши личности и найти нас, но рисковать я не хотел. Кроме того, я боялся, что люди, пославшие тех, сгоревших форде, гораздо ближе к нам, чем милиция. Поэтому, щедро расплатившись с удивленной Вероникой Николаевной, мы вскоре заняли небольшой уютный номер на Литовском бульваре.
Ровно в пять утра наша сладкая парочка появилась в аэропорту у стойки регистрации на рейс Москва-Дюссельдорф. Желающих лететь в такую рань оказалось немного. Мы сдали наши сумки в багаж, прошли паспортный контроль и личный досмотр. Оказавшись в зоне дьюти фри, невыспавшаяся Сашка прикорнула на лавочке. Я прошелся вдоль витрин, наблюдая за тем, как зал постепенно заполняется нашими попутчиками. В основном, это были иностранцы. Наших соотечественников было меньше.
Вскоре нас пригласили на посадку. Я взял полусонную Сашку за руку и повел ее по тоннелю к самолету. В дверях аэробуса нас встретила улыбающаяся немецкая стюардесса – светловолосая молодая девушка в кокетливой пилотке. Она приветствовала пассажиров на ломаном русском языке. В салоне нас ожидал сюрприз. Наши места оказались заняты какой-то семейной парой с маленьким ребенком. Сидевшая у прохода брюнетка средних лет вопросительно посмотрела на меня, когда я остановился возле нее. Ее лысый супруг вообще не обратил на меня никакого внимания. Он был занят возней с сыном – большеголовым, крутолобым карапузом. Я достал наши билеты и, не зная, на каком языке обратиться к женщине, просто показал номера наших мест.
Женщина взглянула на билеты, достала свои, и переполошилась. Смущенно улыбнувшись, она повернулась к мужу и начала что-то многословно объяснять ему с истинно итальянской экспрессией. Тот сделал недовольное лицо.
– Что это они так взбудоражились? Перепутали право и лево? – спросила Сашка, стоявшая у меня за спиной.
Итальянка тем временем убедила супруга, что нужно переселяться и они, более не мешкая, заняли три места через проход от нас.
– Извините! – с сильным акцентом произнесла брюнетка по-русски, и повторила по-английски: – I’m sorry!
– Все в порядке, – ответил я ей тоже по-английски.
Итальянка последний раз улыбнулась и занялась своим мальчуганом.
– Что ты ей сейчас сказал? – тут же пристала Сашка.
– Сказал, чтобы она на меня не рассчитывала – у меня уже есть одна надоедливая особа, – ответил я, улыбнувшись.
– Да ну тебя совсем! – надулась девчонка. – Я тебя серьезно спрашиваю. Мне же не понятно, о чем вы говорите.
– Я тебя предупреждал, что нужно язык учить, – напомнил я. – Что ты будешь без меня делать?
Сашка пренебрежительно фыркнула.
