Сергей Самаров - Супербомба
Подполковник назвал номер.
– Это пока все?
– По этому вопросу все, – ответил я. – Сейчас выезжаем. Другие новости есть?
– Дали полный список всех самолетов «L-200», что еще летают по России. Четыре машины. Все в западных областях. Есть еще три машины в Белоруссии, две в Казахстане, по одной в Таджикистане и Армении. На этом список исчерпан, и нам он ничего не дает. Сам Кальпиньш по-прежнему предпочитает с нами не разговаривать.
– А развязать ему язык, товарищ подполковник, возможно?
– Он еще во время службы в ГРУ проходил подготовку по устойчивости против психотропных препаратов[19]. Дело бесполезное. Нужны улики, чтобы он заговорил. В гостиницах он не останавливался. Найти место его проживания пока не можем.
– Я так, товарищ подполковник, думаю, что наверняка у него был информатор из танкового института, – высказал я то, что в голове давно вертелось. – Он приблизительно знал расположение корпусов и постов, знал, где нам предоставили помещение. Значит, должен быть информатор. Причем не из курсантов и не из солдат...
– Это пытаемся сейчас проверить. Там, среди бумаг Кальпиньша, была еще одна непонятная. Заложили в дешифратор. Компьютер говорит, что это временной график. Попытаемся его просчитать применительно к разным датам, но на это требуется время. По остальным вопросам специалисты пока работают. Подожди. Вот как раз принесли один результат. Да. Вот. Деньги на счет Алиахмета Хамитовича Садоева перечислены со счета местного казино «777». Сейчас будут выяснять, что это за заведение.
– Понял, товарищ подполковник. Агент 2007 скоро будет звонить мне. Если еще что-то появится, сообщайте сразу. Чтобы я успел передать дальше.
Я убрал трубку в чехол и посмотрел на своих парней:
– Резервный состав в полной готовности ждет до особого распоряжения. Остальные за мной – едем.
Моя половина группы с готовностью встала.
ГЛАВА 3
1. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ СЕРГЕЙ БРАВЛИНОВ, СПЕЦНАЗ ГРУ
Генрих Юзефович Иванов, которого отставной подполковник Сапожников назвал парнем, в действительности оказался почти пожилым и неопрятным суетливым человеком. Наверное, самому Сапожникову, который мне в отцы годился, Иванов и мог казаться парнем, но мне он даже в старшие братья не подходил.
– Ну, так что?.. – с порога спросил Генрих Юзефович и семенящей подпрыгивающей походкой устремился за стол, где занял место, и сразу разложил перед собой коричневую затертую кожаную папочку, раскрыл ее и в какие-то бумаги заглянул, словно желал свериться с документами, перед тем как разговор со мной начать. – Могу, вполне могу предположить, что вы не убивали, и даже охотно поверю этому, поскольку уважаю спецназ ГРУ и не хотел бы разочаровываться. Как адвокат с громадным опытом работы прекрасно могу себе представить, что вас подставили. Менты или еще кто-то – в этом разобраться следует, но разбираться предстоит вам самому, учтите. Я могу только дать несколько умных советов и чуть-чуть подправить вас в фактической базе, но отнюдь не собираюсь влезать в дебри поиска, где стреляют и, чего доброго, в меня рискуют попасть... Итак, вы, Сергей Алексеевич, что-то уже накопали?
– Пока ничего серьезного, Генрих Юзефович. Но мне хотелось бы обладать информацией о всех контактах убитого Мамоны, которые хотя бы в малейшей степени могли бы вызвать чье-то недовольство.
– Ну, вы, голубчик, загнули. Тогда мне придется рассказывать вам абсолютно обо всех контактах. Обо всех абсолютно. Убиенный был жестким по натуре человеком, и его действия всегда вызывали чье-то недовольство, даже в том случае, когда без проблем укладывались в рамки существующего законодательства. Представьте!.. Он держал дома трех алабаев. Очень, чрезвычайно доминантные собаки, каждая всегда стремится стать вожаком и не позволяет оступиться ни собрату, ни хозяину. И он был таким же. И среди собак, и среди людей. Он сам был по характеру алабаем. А диалектика каждого дня нашей жизни такова, что добро для одних всегда оборачивается для кого-то злом. С этим в мирской суете не все хотят мириться, кто-то иные пути ищет и остается ни с чем и в дураках, заметьте. В абсолютных дураках. Только тот, кто существующее положение осознает и признает, добивается в жизни успеха. А Мамонов как раз из успешных был, хотя порой и грань дозволенного слегка переступал.
Судя по всему, он любил разговаривать и сам своим разговором наслаждался. Меня такие люди быстро утомляют, и я предпочел его вернуть ближе к земным делам, без диалектики.
– Нет, Генрих Юзефович, все контакты меня, судя по всему, интересовать не должны, поскольку времени мне отпущено мало. Или я с вашей помощью сумею вовремя выбрать нужные, или меня поймают и дело закончится безрезультатно. Не могу же я всю жизнь прятаться. Так что давайте вместе подумаем, что мы сможем рассмотреть как наиболее реальное.
Под окном прошелся, как часовой на посту, Владимир Викторович Сапожников. Мы с Генрихом Юзефовичем одновременно проводили коротко стриженный затылок глазами и снова друг на друга посмотрели.
– А по какому принципу я должен выбирать контакты Мамонова? – он словно бы радовался затруднительности моего ответа.
– Давайте по порядку начнем. Мне подсунули пистолет. Подсунуть его могли в течение половины рабочего дня. Это время, которое я отсутствовал в квартире – только четыре с половиной часа. Маленькое исследование из тех, что пока доступны мне, – опрос жителей дома, – показало, что у соседнего подъезда в этот промежуток времени останавливалась ментовская машина. К сожалению, я не имел возможности проверить, к кому в соседний подъезд приезжали менты и приезжали ли они именно в соседний подъезд. По поведению ментов во время обыска я имею полное право предположить, что они приезжали ко мне, зная, что меня на месте нет. А открыть дверь они могли бы без проблем, замок несложный. А потом, когда я появился, приехали и они. Уже на готовенькое. Возглавлял приехавших капитан Севастьянов из городского уголовного розыска. Это раз. Первое направление поиска. Идем дальше...
– Вы лично опрашивали жителей дома? – Генрих Юзефович поднял в удивлении густые брови.
– У меня слишком мало помощников, чтобы я мог кому-то поручить это дело.
– И вас не узнали?
– Разве трудно изменить внешность?..
Я прекрасно знал, что информацией о методах работы ГРУ вообще и спецназа ГРУ в частности простой обыватель, даже адвокат, не обладает. Даже офицер Российской армии, не имеющий отношения к военной разведке, знает об этом, как правило, не больше простого обывателя. И потому мог смело врать. И мне поверят. При этом вполне могу использовать даже принцип пропаганды Геббельса: «Ложь должна быть чудовищна, чтобы в нее поверили». Я солгал. Генрих Юзефович поверил. Это я по глазам увидел. Поверил и даже зауважал человека, который умело меняет свою внешность.
– Идем дальше, – предложил я, чтобы не зацикливаться только на капитане Севастьянове, поскольку, имея к ментовскому капитану некоторые серьезные вопросы, я не мог пока еще рассматривать его как подозреваемого. Чтобы иметь подозреваемого, мне необходимо было рассмотреть много вопросов и задерживаться при этом на каждом моменте нестандартного поведения многих людей. – Ментовская машина у соседнего подъезда вызывает у меня обоснованное подозрение, тем не менее она не является центром вселенной, вокруг которого все остальное вертится. Даже если учесть подозрительное поведение самих ментов во время обыска. Есть еще варианты. Там же, рядом с домом, в этот же промежуток времени видели посторонних кавказцев.
– А кавказцы есть и не посторонние? – Генрих Юзефович хотел точных формулировок.
– В том доме живет семья азербайджанцев. Но эти приезжали не к ним. Более того, одного из кавказцев окликнули из машины, и молодой человек двенадцати с половиной лет от роду запомнил имя – Алиахмет. Зная не понаслышке характер некоторых представителей кавказских народов, поскольку дважды бывал в командировках на Северном Кавказе, могу предположить, что они могли кардинальным образом решать какие-то вопросы с Мамоновым. Правда, подстава – слишком сложный для них вариант, обычно они применяют более лобовые решения, но я его тоже не отвергаю, поскольку они могли иметь консультантов с хорошим художественным воображением. Без консультантов в чужом городе трудно.
– Так-так, – Генрих Юзефович отстраненно смотрел в стену, и хорошо видно было, что названное мной имя заставило его задуматься.
Я продолжил:
– И третий вариант, последний из тех, что на данный момент меня интересуют, – я не хотел пока загружать его активнее, потому что сам мог бы, грубо говоря, «перебрать» в количестве набранных за такой небольшой промежуток времени сведений. Надо быть скромнее, как меня учили с детства родители. – Рядом с подъездом останавливалась машина с казахским номером. Казахский номер определил водитель-«дальнобойщик», житель того же подъезда. Вот три вопроса, которые интересуют меня в первую очередь. Менты, кавказцы и казахи. Итак, Генрих Юзефович, вы можете дать мне какую-то информацию по этим направлениям поиска?
