Юлий Дубов - Большая пайка
— Мне Лена рассказала, что вы теперь в «Инфокаре», — продолжал Федор Федорович. — И завтра отбываете в Питер. Там у вас серьезная проблема.
Сергей вовсе не был уверен, что конфиденциальную инфокаровскую информацию можно обсуждать на улице с малознакомым человеком. Даже если эту встречу устроила Ленка. На всякий случай он неопределенно мотнул головой и закурил.
Федор Федорович усмехнулся.
— Чтобы все было ясно, Сергей, я работаю в «Инфокаре». Но это не афишируется. Знают про это человек пять. В том числе, естественно, Платон Михайлович. И вы со мной можете говорить более откровенно, чем я с вами. Так что надеюсь, что факт нашей встречи вы доводить до общественности не будете.
Договорились?
Сергей подумал и кивнул головой.
— Давайте пройдем куда-нибудь, чтобы не мозолить глаза, — предложил Федор Федорович. — Здесь неподалеку есть удобное место.
Удобным местом оказался грузинский центр «Мзиури» на Арбате. Это заведение, когда-то пользовавшееся популярностью и славившееся на всю Москву своими хачапури и водами Лагидзе, после образования СНГ пришло в упадок. Внутри было темно, пустынно и сыро. Через окна, покрытые густым слоем пыли, с трудом просачивались вечерние солнечные лучи.
Федор Федорович кивнул человеку у входа, взял у него ключ, провел Сергея через первый этаж к обшарпанной белой двери, открыл ее и зажег свет. В комнате с плотно занавешенными окнами стояли стол, два кресла, холодильник, небольшой буфетик с посудой и телевизор.
— Присаживайтесь, — пригласил Федор Федорович. — Я вас долго не задержу.
Хотите минералки? Или покрепче чего-нибудь?
От спиртного Сергей решил не отказываться.
— Вам в Питере понадобятся две вещи, — сказал Федор Федорович, когда они выпили по полрюмки за встречу. — Информация и помощь. Информацию я вам добуду.
Запишите телефон. Примерно дня через три позвоните по нему и передайте, как с вами связаться. Я вас найду. Что касается помощи, то вот вам записка. Завтра вечером, часиков в девять, будьте где-нибудь в районе Московского проспекта.
Позвоните по этому телефону, спросите Илью Игоревича. Передайте ему большой привет от меня, вот эту записку и обменяйтесь контактными телефонами. Если будут какие-нибудь проблемы, он подключится. Теперь спрашивайте.
— Спасибо большое, — поблагодарил Сергей. — Я только не понимаю, о каких проблемах идет речь. Этот Илья Игоревич, он кто — юрист?
Федор Федорович как-то странно посмотрел на Сергея и задумался.
— Юрист? — переспросил он. — Да пожалуй, что юрист. Я вообще-то другое имел в виду. Я так Лену понял, что вы в «Инфокаре» человек новый, и раньше с коммерцией дел не имели. Правда?
Сергей решил про «Инициативу» не рассказывать и кивнул.
— Так вот. Бумажные методы решения вопросов всегда предпочтительнее. Но здесь так может не получиться. А если у вас еще и опыта нет, то будет великий соблазн воспользоваться силовыми приемами. Тем более что вам определенных людей в Питере рекомендовали. Я правильно понимаю?
— Правильно.
— Вот я и хочу дать вам совет. Грубая сила — это последний аргумент. К нему прибегают, только если все остальное уже испробовано. Весь сегодняшний беспредел и объясняется-то тем, что у людей мозгов не хватает. Поэтому, даже если вам покажется, что вы в тупике, не спешите сдаваться. И — что я вам особо советую — не обращайтесь к тем людям, которых вам рекомендовали. Нет, нет, — заторопился он, заметив удивление на лице Сергея, — вы не думайте, здесь все в порядке, но в данном конкретном случае это ничего не решит, и лучше этого не делать. Поэтому я вас и посылаю к Илье Игоревичу. Очень надежный человек и большая умница. Еще одна вещь.
Федор Федорович помолчал.
— Мне бы не хотелось, Сергей, чтобы вы про Илью Игоревича упоминали в «Инфокаре». Он к нашим делам отношения не имеет, и пусть так все и остается.
Договорились?
— Договорились, — сказал Сергей. — А насчет информации, это вы про что?
— Видите ли, Сергей, — ответил Федор Федорович, доливая рюмки, — только очень недалекие люди думают, что если есть, скажем так, оппонент, то его надо давить, угнетать, уничтожать и все такое. На самом же деле, оппоненту надо дать максимальную свободу для саморазвития. И любая гадость, которая у него внутри есть, обязательно в условиях свободы вылезет наружу и его же сожрет. Да так быстро, что за ней никакие ахметовские молодчики не угонятся. Я ведь Сашу Еропкина много лет знаю. Он очень хитрый, очень жадный и очень нетерпеливый.
Сочетание взрывчатое. Скажем, сейчас у него положение, безусловно, выигрышное.
Но он на месте не усидит и обязательно что-нибудь этакое выкинет, чтобы еще больше захапать. И наверняка ошибку сделает. Я даже думаю, что уже сделал. Вот эта информация вам и будет нужна. Понимаете меня?
— Пока нет. Но потом, наверное, пойму. А можно спросить, Федор Федорович?
— Конечно. Мы же за этим и встретились.
— У меня простой вопрос. Вот вы предлагаете конкретную помощь. Серьезную.
Почему мне ни Платон, ни Муса про вас не сказали и не послали к вам? Только не говорите мне, что в «Инфокаре» все непросто, я этого уже наслушался.
Федор Федорович расхохотался.
— Насчет непросто, это вы здорово заметили. Но тут другое. Дело в том, что я, формально говоря, к этим вопросам отношения не имею. Так, знаю кое-что, но занимаюсь другими вещами. И мы договорились в свое время о разграничении компетенции. Просто я хорошо отношусь к Лене, а она меня попросила помочь, и я не смог отказать. Тем более что, по моим сведениям, наши друзья Сашу Еропкина немножко недооценивают.
— Почему вы так думаете?
— Знание некоторых принципов, Сергей, освобождает от необходимости знания некоторых фактов. Есть такая неприятная штука — интеллигентский снобизм. Да еще с академической прокладкой. Мы тут все такие интеллектуалы, да со степенями, да с званиями, а какой-то, извините, жлоб, который и читать-то не умеет толком, взялся с нами тягаться. Да мы его сейчас!.. Имеет место быть такая позиция.
Согласны со мной?
Сергей подумал и кивнул.
— Федор Федорович, у меня еще один вопрос есть. Общего характера. Можно?
— Конечно.
— Я даже не знаю, как сформулировать, — осторожно начал Сергей. — Я всех ребят знаю много лет, хорошо знаю. Ладно, Цейтлина давайте оставим, это особая статья. И все эти годы было знаете как… Вот я, например, с одним кем-то говорю, и это то же самое, как с другим, или со всеми вместе. Без разницы.
Понимаете меня? Не то, чтобы мы там сутками не расставались. Часто месяцами не виделись вовсе. Но если встречались, то будто домой попадали. Знаете, в биологии есть такой организм, забыл, как называется. Его можно разрезать на десять кусочков, и каждый из них — это такой же организм. Любые, скажем, два из них вместе окажутся — и из них двоих немедленно такой же организм образуется.
Понимаете меня?
Во взгляде Федора Федоровича появилось сочувствие.
— Понимаю. А вы это к чему?
— Тут дело вот в чем. Я в «Инфокаре», как вы правильно сказали, человек новый. И мне поэтому многие вещи лучше видно. Так вот — этого уже нет. Или почти нет. А есть что-то другое. Я не знаю — хорошо это или плохо, но это другое. И когда мне сто раз говорят, что здесь непросто, то, скорее всего, именно это и имеют в виду. Я немного выпил, поэтому плохо объясняю. Вы меня понимаете?
— Возможно. — Федор Федорович допил рюмку и переменил позу. — Так что вы хотели спросить?
— Не знаю, — честно признался Сергей. — Что-то мне не нравится. Но я не знаю, что. И вопрос может быть только самый идиотский — вы не знаете, что мне не нравится?
— Ну почему же идиотский, — неожиданно возразил Федор Федорович. — Думаю, что знаю. Самый простой на свете вопрос. И ответ тоже простой. Вам не нравится, что на вашу замечательную и дружную компанию распространяются законы природы и общества. Кому же может понравиться такое безобразие?
— Что вы имеете в виду?
— Э, батенька! Вы хотите, чтобы я вам лекцию прочел. Этак вы в Ленинград не успеете, а то, неровен час, и вообще раздумаете ехать. Могу вас заверить только, что ничего особенного с вашей командой не происходит. Все идет по правилам. И правила известны, и результат тоже. Совершенно определенный, детерминированный. Волнение ваше мне понятно, но оно сродни, как бы это сказать… Ну, скажем, ребенок промочил ноги, а родители переживают — простудится или нет. Зря переживают — простудится. Хотя здесь, конечно, другой масштаб. Вам что, хотелось бы узнать, что происходит и чем закончится?
Сергей налил рюмку и залпом выпил. Он сам не понимал, на кой черт завел этот разговор с совершенно чужим человеком и что он, собственно, хочет от него услышать. Просто сидевшая внутри тревога, накопившееся за последнюю неделю напряжение, невозможность отвести с кем-либо душу и доброжелательное отношение Федора Федоровича развязали ему язык.