Тень мальчика - Вальгрен Карл-Йоганн
Ангела Клингберг была ошеломляюще красива. Они назначили встречу в «Риторно», старом кафе на Уденгатан. Настолько красива, что красота наверняка доставляет ей массу неприятностей, решил Данни Катц, садясь за угловой столик. Конечно же элегантно одета. Ничего удивительного – достаточно вспомнить, кто ее муж. Сумочка от Hermès небрежно поставлена на пол, дорогие перчатки на столике, тонкий свитерок из ангорской шерсти, очень скромный, уверенный макияж и такой же скромный бриллиантовый браслет на левом запястье. Лет тридцать пять, блондинка, гибкая фигура. От нее исходила странная аура – смесь напряженного внимания и грусти. Он почувствовал укол сожаления и зависти – она замужем за другим… Данни сам себе удивился. Надо же… Зависть к обладателю такой женщины была не то чтобы сильной, но искренней.
До утреннего телефонного разговора он понятия не имел о ее существовании. Но даже сейчас ему трудно было представить, что она замужем за Джоелем Клингбергом, а еще трудней – вообразить его женатым.
Катц встал, неторопливо снял пиджак, повесил на спинку стула и опять сел. Зачем он вообще согласился на эту встречу? Любопытство, никаких других причин. Двадцать пять лет назад, когда ему удалось покончить со своим прошлым отпетого малолетнего преступника, они с Джоелем Клингбергом вместе учились в школе военных переводчиков. Даже жили вместе – сначала в военном лагере в Карлсборге, а потом – два невероятно интенсивных семестра в Упсале, изучали русский язык. После этого он не встречался с Клингбергом, хотя читал о нем в светской хронике, видел фотографии с каких-то великосветских фуршетов и всегда удивлялся, насколько мрачный вид Джоеля не соответствовал ожиданиям папарацци. Потом Клингберг, вместе с какими-то приятелями по интернату в Сигтуне, открыл риелтерскую фирму на Ривьере. Фирма просуществовала недолго – видимо, Джоель просто решил набраться делового опыта. Потом изучал юстицию, вслед за этим – год в Лондонской школе экономики. В конце концов он начал работать на семейном предприятии «Клингберг Алюминиум АБ» – и исчез, растворился в тщательно поддерживаемой анонимности делового мира.
– Спасибо, что нашли время. – Она улыбнулась. Смущенно, как ему показалось.
– Ну что вы… где вы нашли, кстати, мой номер?
– У Джоеля в компьютере. В списке контактов.
Это уж и вовсе странно. Катцу даже представить было трудно, что Джоелю когда-либо придет в голову ему позвонить.
– Хотите что-нибудь поесть? Выпить?
– Спасибо… достаточно, если вы объясните, что мы с вами здесь делаем.
И она объяснила.
Три недели назад Джоель Клингберг пропал. Полиция считает, что по собственной воле. Никаких причин объявлять его в розыск и тем более подозревать преступление.
Он вышел из их квартиры на Эстермальме утром в воскресенье. Отправился по каким-то делам и не вернулся. Она звонит ему ежедневно, но каждый раз натыкается на автоответчик. Но… есть кое-что, что можно назвать прощальным письмом.
Она нагнулась и вынула из сумочки лист с распечаткой. Е-мейл, посланный с мобильника Джоеля. Катц быстро просмотрел текст: несколько строк. Уезжаю на неопределенное время, хочу побыть наедине с самим собой и привести в порядок мысли. Извини, не хватило решимости сказать лично, прошу не беспокоиться и не искать.
– Я получила это в тот же день, через четыре часа… Но это совершенно на него не похоже! Не в его духе. Даже если возникли какие-то трудности, он не стал бы бежать от проблем…
– А вы как считаете? Что могло произойти?
– Честно говоря, не знаю.
Она сложила бумагу и сунула в сумку. Катц вспомнил, что в школе переводчиков у Джоеля была подружка, его ровесница… значит, постарше этой. Его самого тогда очень раздражали ее псевдоаристократические фасоны, но имя стерлось из памяти. Он даже не помнил, как она выглядела.
– Полиция считает, что Джоель исчез потому, что мы поссорились утром. По поводу детей… вернее, их отсутствия. Джоель хочет подождать. А мой биологический будильник уже не тикает, а верещит, как… как счетчик Гейгера… – Она бледно улыбнулась. – Мужчина в его возрасте, десять лет женат – и по-прежнему хочет «подождать»! Вы же наверняка знаете его прошлое, знаете, что случилось с его братом. Я сказала, что все его страхи именно оттуда: он боится, что опять может случиться нечто подобное. И мы поссорились.
Его брат… да, его брат. Он следил, как Ангела Клингберг нервно переводит взгляд с нетронутой кофейной чашки на забытую кем-то газету с результатами бегов, теребит перчатки – кстати, того же цвета, что и ногти на ее красивых руках. Исчезнувший брат, как же… Джоель, наверное, так и не смог забыть, трагическая и нелепая утрата давила на него, как двухпудовые вериги.
– Я прекрасно понимаю, как это звучит… обиженный муж, сварливая жена… сбежал, чтобы хоть немного побыть в покое. Но я уже говорила – на него это не похоже. К тому же мы быстро помирились. Он сказал, что ему надо кое-что сделать, вернется к ланчу. Даже столик заказали в ресторане. И знаете, похоже, после этого его никто не видел. И все, кроме меня, уверены, что он исчез по собственной воле. Полиция утверждает, что после ухода он пару часов колесил по Стокгольму в своей машине, якобы хотел развеяться…
Итак, Клингберг вышел из дому и взял машину. Откуда это известно? Проверили данные GPS, объяснила она. Он выехал из их дома на Шеппаргатан, покрутился в центре, судя по всему, без определенной цели. Потом остановился заправиться на Торильдсплане, дальше через Стадсхаген к станции метро в Кристинеберге, а оттуда в Альвик, в Транебергский парк, где остановился около муниципальных теннисных кортов.
– Вы же живете там рядом, я посмотрела по «Эниро». Странно, правда?
Почему-то Катцу стало неприятно, что Джоель припарковал машину именно там, напротив его окон. Если бы он в то воскресенье выглянул в окно, мог бы его увидеть.
– А потом?
– Потом поехал в промышленный район – знаете, в Ульфсунде, у озера, а потом возвратился в город и отправил это… – Она покосилась на сумку. – Письмо.
Оставил машину в подземном гараже у Центрального вокзала. Дальше след теряется. Сел на поезд? Очень может быть – на его имя был заказан билет в Копенгаген, но оказалось, в железнодорожных компьютерах программа составлена так, что известно, кем и когда куплен билет, и невозможно установить, воспользовался человек купленным билетом или нет.
Она замолчала.
Катц не мог оторвать взгляд от ее лица. Тревога, кое-как укрощенная принятой в их кругах сдержанностью, очень ей шла. Она была из тех женщин, которые его волновали, его тип… куда больше его тип, чем сам Джоель Клингберг.
– И почему вы обратились ко мне?
– Я прекрасно понимаю – вы удивлены. Но Джоель сам бы этого захотел.
– Почему вы так считаете?
Оказывается, Ангела Клингберг впервые услышала о нем несколько месяцев назад. Джоель за ужином ни с того ни с сего назвал фамилию. Данни Катц, сказал он, старый друг армейских времен.
– Мало того… сказал, что вы единственный человек, кому он когда-либо верил.
– Так и сказал? – удивился Катц.
– Да… так и сказал. Единственный человек в моей жизни, кому я верил безоговорочно. Я вспомнила этот разговор, когда он исчез.
С чего бы это? Они встречались на военной службе, это правда. Люди из совершенно разных миров: Катц из типичной пригородной банды, Клингберг – из типичной богатой, даже очень богатой семьи. Так называемая элита. В пятницу вечером, после изматывающей зубрежки слов и выражений, за ним приезжала машина, и он возвращался в свою среду, на виллу в Юрхольмене за высоким забором.
– Как-то раз я встал на его сторону в потасовке… может быть, он именно это имел в виду?
Она слегка улыбнулась.
– Про драки разговора не было. Думаю, речь шла о другом. Она потянулась к соседнему стулу – оказывается, там лежал небольшой пакет.
– Незадолго до исчезновения ему пришло вот это. Я случайно обнаружила пару дней назад в его гардеробе. В самом низу, за коробками с обувью.
