Лицо под вуалью - Ренделл Рут
– Наверное, мне бы хотелось, чтобы мне об этом сообщили, – сказал Вексфорд. – О разводе, я имею в виду. Я не стал бы ждать, что она расскажет нам о том, что собирается разрезать ограду вокруг базы атомных бомбардировщиков. Мы бы попытались ее отговорить.
– Мы бы попытались отговорить ее от развода.
Именно в тот момент зазвонил телефон. Поскольку Шейлу выпустили под залог до следующего заседания суда, Вексфорд подумал, что это, должно быть, звонит она. В его голове уже звучал ее голос, задыхающийся и полный раскаяния, которым она пытается убедить родителей, что не знает, откуда у газеты эти сведения насчет ее развода… что она поражена… ошеломлена… что все это за гранью ее понимания. А что касается разрезанной проволоки…
Но это была не Шейла. Звонил инспектор Майкл Бёрден.
– Майкл? – переспросил хозяин дома.
Голос инспектора звучал спокойно и немного отрывисто – в нем чувствовалась тревога, но он почти всегда говорил именно так:
– На автостоянке торгового комплекса найдена мертвая женщина. На подземной автостоянке. Я ее еще не видел, но нет никаких причин сомневаться, что это убийство.
– Я сам там был, – удивленно произнес Вексфорд. – Уехал оттуда всего пару часов назад.
– Всё в порядке. Никто не думает, что это сделал ты.
После второй женитьбы Бёрден стал гораздо более язвительным. Было время, когда подобный ответ ему и в голову не пришел бы.
– Я приеду, – сказал старший инспектор. – Кто там сейчас?
– Я – то есть буду минут через пять. Арчболд. Прентисс, – стал перечислять Майкл. Прентисс был криминалистом, выезжающим на место преступления, а Арчболд – молодым детективом-констеблем. – Самнер-Квист. Сэр Хилари уехал в отпуск.
В отпуск – в ноябре? Впрочем, люди теперь уезжают в самое странное время. Вексфорду больше нравился сэр Хилари Тремлетт, замечательный, а временами неистовый патологоанатом – доктора Бэзила Самнер-Квиста он находил менее приятным в общении.
– С идентификацией нет проблем, – продолжал Бёрден. – Мы знаем, кто она. Ее имя Гвен Робсон, это дама в возрасте около шестидесяти лет. Живет в районе Хайлендз. Ее обнаружила женщина по фамилии Сандерс, которой удалось докричаться до одного из жителей Поумрой-стрит. Он нам и позвонил.
Было половина девятого.
– Это может отнять много времени, – сказал Вексфорд Доре. – Во всяком случае, я вернусь не скоро.
– Я думаю, не следует ли мне позвонить Шейле, – отозвалась его жена.
– Пускай она нам позвонит, – ответил отец Шейлы, пытаясь стать бесчувственным. Он взял пакет с подарком для Доры и спрятал его в глубине платяного шкафа. Все равно день рождения у нее только завтра.
Въезд на автостоянку заблокировали машины полиции. Откуда-то появились фонари, и стоянка была залита светом. Кто-то толчком отправил шеренгу тележек через всю парковку, чтобы очистить пространство, и они стояли почти везде, но на расстоянии, подобно толпе наблюдающих за происходящим роботов. Ворота ограды у входа с пешеходной зоны на Поумрой-стрит были широко распахнуты. Вексфорд оттолкнул тележки с дороги, протиснулся между машинами, открыл дверь, ведущую к лифту, и попытался вызвать его. Но лифт не приехал, и поэтому он спустился на два уровня вниз пешком. Те три машины по-прежнему стояли там: красный «Метро», серебристый «Эскорт» и темно-синяя «Лянча», которую отодвинули назад, к стене, с ее места парковки и поставили на середину прохода, несомненно, чтобы дать больше места патологоанатому, полицейскому из выездной бригады и фотографу для осмотра трупа, который лежал совсем рядом, сбоку от серебристого «Эскорта». Вексфорд на мгновение заколебался, а потом подошел к группе людей и к тому, что лежало на бетонном полу.
Бёрден встал, когда он подошел, а Арчболд, отличавшийся старомодными манерами, кивнул и поздоровался:
– Добрый вечер, сэр!
Самнер-Квист даже не оглянулся. То, что он в тот момент подвинул свое плечо таким образом, что открыл взгляду вновь прибывшего лицо и шею мертвой женщины, произошло чисто случайно, подумал Вексфорд. На этом лице имелись все признаки человека, скончавшегося от удушения. Оно было синеватого оттенка, распухшее и выражало ужас, а следы на шее, оставленные орудием убийства, были такими глубокими, что больше напоминали кольцевой разрез, словно женщине перерезали горло и заднюю часть шеи лезвием ножа. Ярко сияющие лампы в обычно тускло освещенном месте выявляли весь ужас этого зрелища: покойница, а вокруг нее выцветший бетон в пятнах, грязный металл и разбросанный по всему полу мусор.
На мертвой женщине было пальто из коричневого твида с меховым воротником; на ее седых кудрявых волосах все еще сидела шляпка – тоже из твида в желто-коричневую клетку с узкими полями. Жертва была маленького роста и худенькая, ее ноги в коричневых колготках или чулках напоминали спички, а на ногах у нее были коричневые прогулочные туфли со шнуровкой на низком каблуке.
– Ее автомобиль – «Эскорт», – сказал Майкл. – Ключи от него она держала в руке, когда ее убили. По крайней мере, так это выглядит – ключи лежали под ее телом. В багажнике два пакета с продуктами. Похоже, она положила пакеты в багажник, закрыла крышку, обошла машину, чтобы отпереть дверцу со стороны руля, и тут кто-то напал на нее сзади.
– С чем напал? – спросил старший инспектор.
– Возможно, с обрывком тонкой бечевки. Такие используют для удушения.
Общий объем знаний и острота ума Бёрдена после женитьбы возросли. Но именно рождение сына, через двадцать лет после первого брака, заставило его отказаться от щегольских костюмов, которые он раньше любил носить даже в таких случаях, как этот. Джинсы – вот что надел инспектор в этот вечер, хотя они странно смотрелись с острыми складками и не совсем сочетались с курткой из верблюжьей шерсти.
– Больше похоже на провод, чем на бечевку, – заметил Вексфорд.
На доктора Самнер-Квиста это замечание подействовало как удар током: он вскочил и заговорил с ним так, словно на полу не лежал труп, и все они собрались на светскую вечеринку, может быть, на коктейль:
– Кстати, о проводе; разве та потрясающе красивая девушка из телевизора, о которой все газеты написали сегодня вечером, не ваша дочь?
Вексфорд даже боялся представить себе, какой эффект произвел бы эпитет «девушка из телевизора» на Шейлу. Он кивнул.
– Я так и подумал, – тоже кивнул Бэзил. – И сказал жене, что это она, каким бы невероятным это ни казалось. Я здесь сделал все, что смог. Если тот парень с камерой закончил свою работу, можете ее уносить. Лично я жалею, что эти люди не перекусывают проволоку в России.
Старший инспектор ничего не ответил.
– Как давно она умерла? – спросил он вместо этого.
– Вам нужны чудеса, да? – фыркнул патологоанатом. – Вы думаете, я могу вам это сказать после пятиминутного осмотра? Ну, она умерла до шести часов, по-моему. Вас это устроит?
А он находился здесь в семь минут седьмого… Вексфорд приподнял грязную коричневую бархатную штору, лежащую грудой в нескольких дюймах от ног покойницы.
– А это что?
– Этим было накрыто тело, сэр, – ответил Арчболд.
– Накрыто, будто это одеяло, вы хотите сказать? Или с головой и ногами?
– Одна нога торчала наружу, и женщина, которая ее нашла, немного стянула тряпку, чтобы увидеть лицо.
– Да – а кто ее нашел? – спохватился Вексфорд.
– Некая миссис Дороти Сандерс. Это ее машина, вон там, красная. Она обнаружила тело, но позвонил нам мужчина по фамилии Гривз, живущий на Поумрой-стрит. Сейчас с ним беседует Дэвидсон. Гривз увидел миссис Сандерс, когда она кричала и трясла ворота так, что чуть их не сломала. Она просто обезумела, потому что телефонная будка стоит за воротами, а она не могла выйти. Диана Петтит записала ее показания и отвезла домой.
Все еще держа в руках штору, Вексфорд приподнял крышку багажника красного «Метро». Внутри тоже лежали покупки: еда в двух фирменных красных пакетах «Теско» и прозрачный пластиковый пакет, полный мотков серой шерсти для вязания, перевязанный бечевкой в виде свертка. Мужчина поднял взгляд, услышав лифт – от него неслось эхо, или раскаты, или нечто подобное. Впрочем, лифт всегда издает такие звуки. Дверь лифта открылась, и появился еще один человек. Он шел к полицейским и экспертам очень робко и неуверенно, и когда встретился взглядом с Вексфордом, совсем остановился. Арчболд подошел к нему и что-то сказал. Это был молодой парень с бледным, тяжелым лицом и черными усами, и на нем была одежда, которая вполне подходила для человека в возрасте самого Вексфорда, но выглядела нелепо на юноше в возрасте… Каком? Двадцати одного? Двадцати двух лет? Серый пуловер с острым вырезом, полосатый галстук и серые фланелевые брюки напомнили Вексфорду школьную форму.
