Михаил Серегин - Кукла для утех
Бадаров обнял лысую голову руками, затем вытащил свою любимую трубку, набил табаком и раскурил. Когда, наконец, он провонял всю комнату, Мирской услышал:
– Не нравится мне все это, но на девку взглянуть было бы интересно.
Вадим Андреевич заулыбался:
– Она дочь одного моего приятеля, нормальная девчонка, поверьте мне.
– Ну я надеюсь, ты мне ненормальную подсовывать не будешь. Как бы то ни было, Анжелике придется два дня еще поработать, чтобы сдать дела.
– Конечно, конечно, – согласился Мирской. – Я все прекрасно понимаю.
В тот же день, ближе к обеду, Марат Львович почувствовал, как замирает его сердце. Вера покорила его своими внешними данными, а больше от нее ничего и не требовалось.
Увидев в глазах шефа неподдельный интерес и блеск, Вадим Андреевич сообщил, что оставляет их наедине и уходит выполнять свои непосредственные обязанности.
Через неделю Бадаров увяз в Вере по уши и из-за бурных ночей плохо соображал на работе. Он с удивлением отмечал, что никогда не напивался раньше так, как в эти дни. Вот уж никогда не думал, что спиртное может подарить человеку столь красочные сны и неповторимые впечатления. Просыпался он свеженьким, как огурчик, видел рядом с собой Веру, и жизнь виделась ему в весьма ярких красках.
Рысаков и Палец дней через десять после того, как Вера заступила на службу, решили нанести свой первый удар.
Блондинка сидела на шикарной даче у Бадарова и ждала, когда приедет Дима со своей очередной дозой для шефа. Порошок она подмешивала в спиртное. Достаточно было двух-трех глотков, чтобы директор терял ориентацию и ловил кайф. Когда Дима так и не приехал, Вера решила позвонить Рысакову, но Алексей успокоил ее, сказав, что все идет по плану. От нее же требовалось только не допустить, чтоб директор, не дай бог, не покончил с собой.
Ночка у Веры и у охраны выдалась бурная. Бадаров влил в себя больше литра водки, но не смог поставить собственные мозги на место. Он чувствовал, что сходит с ума, что память и разум изменяют ему, но понять причину происходящего был не в силах. Наглотавшись димедрола, он, наконец, затих на диване, умудрившись истрепать изрядно всю нервную энергию прислуги, охраны и, конечно же, Верочки.
Увидев, что творится с человеком, когда он не получает дозу, блондинка изменила взгляды на жизнь. Она поняла, что все это не игра в бирюльки. Ее втянули в очень грязное дело, выхода из которого, к сожалению, не было.
На следующее утро Бадаров проявил невиданную силу воли, когда оторвал сам себя от дивана и приехал на работу. Там его уже ждал Мирской. Он мерил шагами приемную и время от времени постукивал папочкой по бедру. Когда, наконец, директор появился в офисе, он размеренно поздоровался с ним и сообщил, что надо срочно переговорить. Бадаров согласился и пригласил своего заместителя пройти.
– Марат Львович, давай будем часть бензина толкать налево.
Директор посмотрел на зама как на идиота.
– От кого-то я уже это слышал. Тебе что, мало того, что ты имеешь?
Но Вадим Андреевич не слушал его:
– Давай, Марат, а то здоровье не улучшится.
Новость должна была просто-напросто парализовать директора, но он проявил завидную волю и не поддался ни агрессивным, ни депрессивным настроениям.
– Теперь, Вадим Андреевич, я понимаю, откуда дует ветер. А я-то ломал себе голову, кто же это меня подсиживает. А это, оказывается, твоих рук дело. И этот сброс нефтепродуктов в Волгу, и разрыв контракта с поставщиками сырья – все твоих рук дело. Преднамеренно портишь лицо фирмы. Скот, большой ты скот.
– Подумай, Марат Львович, речь идет о твоем изрядно пошатнувшемся здоровье. Ты из этого дерьма, может, и не выплывешь.
– А ты меня не пугай, – Бадаров хлопнул рукой по столу. – Я сейчас прикажу охране схватить тебя и немного поучить хорошим манерам, а то ты, я смотрю, совсем потерялся, отбился от рук, мальчик.
– Тогда не будет дозы, – ровно ответил Мирской. – Считай, ты сейчас деревянную рубашечку себе заказываешь.
Бадаров почувствовал, как у него очень сильно начинает болеть голова. Вскоре боль стала невыносимой, и он схватился за разрывающийся череп.
– Вот видишь, – Вадим Андреевич продолжал читать нотации своему начальнику, – это только начало, дальше будет еще хуже.
– Что, если я соглашусь, – прохрипел Бадаров, превозмогая адскую боль, – что, если соглашусь? – повторил он.
– Ну, в этом случае будем тонну в неделю сливать на сторону. Вскоре появится левое сырье. Если со здоровьем лучше не станет, придется уйти в отставку. Пройдешь курс реабилитации, будешь спокойно жить. У тебя средств достаточно. Тебе, может быть, даже подарят магазинчик в центре города, чтобы ты, не утруждая себя, сводил концы с концами. Это все.
Приступ прошел, и, почувствовав себя лучше, директор воспротивился.
– А больше ты от меня ничего не хочешь, а, Вадим Андреевич? Всего-навсего обеспечить местные заправки левым бензином? Мы и так немало имеем, а теперь можем под суд попасть. Нельзя слишком много хапать.
– Ну, это не тебе решать, – успокоил Мирской. – Уже не тебе. Ты вон с какой блондинкой покувыркался, всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать.
– Ни хрена у тебя не выйдет, – коротко произнес Бадаров.
Он поднял трубку телефона, стоявшего на столе, и стал набирать номер начальника охраны, но ответа с другого конца провода получить не успел. В кабинет ворвались два крепких молодца и быстренько предотвратили попытки директора хоть как-то перекинуть мяч на сторону противника.
– Сейчас поедем на дачу, Марат Львович, – сообщил заместитель, – будете там сидеть, ждать, когда вам привезут лекарство от головной боли. Я так понимаю, что вы с моим предложением согласны. Такие вот пироги, Марат Львович.
В течение следующих суток Бадарову дали только половину необходимой ему дозы, в результате чего он написал заявление об уходе, что устраивало людей, которые оказывали на него давление. Палец был доволен. Он не скрывал своей радости и с удовольствием проинформировал о том, что у них появилось, можно сказать, свое предприятие по переработке нефти, так как директором на нем становился Мирской Вадим Андреевич. Расхвалив работу Рысакова, президент группы «Дом» намекнул ему, что Бадарову незачем жить. Через день резко деградировавшему за двое суток теперь уже бывшему директору принесли «жгучий яд». Дозу Рысаков сделал настолько сильной, что Марат Львович после того, как запил белый порошок водичкой, прожил всего пять минут. Затем последовали паралич дыхания и смерть.
После того как на нефтебазе сменился директор, Веру, естественно, уволили. Некоторое время она еще приставала к Диме с расспросами о том, что же случилось с прежним директором. Психику ее берегли. Сказали просто, что человек ушел на повышение.
* * *Рыжая бестия крутилась перед зеркалом, поправляя кудряшки и закрепляя непослушную челку лаком. Почему-то именно сегодня вечером ее собственные волосы подняли настоящий бунт. Они не желали принимать задуманную Лизочкой форму и использовали малейшую возможность для того, чтобы испортить всю картину. Клок в сторону – и уже не то.
Она продолжала стоять перед зеркалом, проявляя упорство. Сегодня они с Дарьей идут в один из самых дорогих баров в городе. Должна она нормально выглядеть, в конце концов?! Выход в свет не каждый день. Недостаток средств не позволял ей каждый вечер прожигать жизнь под звуки современной музыки. Приходилось экономить. Зато когда некая сумма собиралась в кармане, она спускала ее всю до последней копейки за несколько часов. Потом вспоминала о вылазке чуть ли не месяц, после чего история повторялась.
Время поджимало. Дарья, поди, уже летит на своем новеньком «Фольксвагене-Боро» к месту их встречи – подъезду, где живет Лизочка. Повезло Дарье, купила классную тачку. Не сама, конечно. Рассказывала, что ухажер подарил. Но разве имеет значение, как ты достала ту или иную вещь? Она у тебя есть, и все тут. Есть – это главное, а как досталась – тема рассуждения для людей, отставших от жизни.
Все. Она готова. Последний взгляд на саму себя. Глазки подведены, губки накрашены, щечки нарумянены, челочка, наконец, уложена.
Лизочка выкатилась на улицу на пять минут позже, чем они договаривались. Дарья была так любезна, что пообещала заехать за ней. Но ее все еще нет. Не приехала.
«Может, тоже собирается, как и я». – Лиза скрестила на груди руки и принялась ждать.
Иномарка цвета морской волны вкатилась во двор и замерла напротив рыженькой пухленькой девицы только через десять минут.
– Привет. Садись, я немного опоздала. – Дарья Данилова – зеленоглазая черноволосая видная девица – просила прощения.
Лиза покачала головой.
– Я уж и не надеялась прокатиться на новой тачке.
– Никак не могла привести себя в порядок, – пожаловалась Дарья. – Что-то странное творится с волосами.
