Виктор Смирнов - Ночной мотоциклист. Сети на ловца. Тринадцатый рейс
Вдруг показалось, что железобетонный лес бесконечен и я заблудился, потерял «свою тропу», направление…
Существует болезнь — клаустрофобия, боязнь замкнутого пространства, боязнь стен, потолка, пола. Нечто вроде этой болезни угрожает и ныряльщику, ведь для него сама вода становится как бы эластичной стеной, она приникает к телу, обволакивает, от нее никуда не денешься. Человек начинает метаться, теряет ориентировку. Нет ничего опаснее под водой, чем чувство страха.
…Я вынырнул в двух метрах от катера, продолжая держать в правой руке обрывок капронового шнура. Дюжие ребята втащили меня на борт.
— Очень хорошо! — стиснув зубы, — произнес темнолицый Стырчук. — Значит, играем в «нетушки».
Неподалеку, выделяясь оранжевой окраской на темной воде, колыхался буек. Я совсем забыл о своей уловке.
— Или, может, вы раздвоились? — спросил старшина водолазов. — Один остался там, а другой вышел подышать?
Помощники Стырчука рассмеялись.
— Ладно, — сказал бородач. — Запрещаю спускаться вторично.
Находка искупала все неприятности. Я осмотрел шнур. Не требовалось экспертизы для того, чтобы установить причину обрыва: витой капрон был подрезан ножом так, что целыми оставались лишь несколько жилок. Они–то и лопнули, как только я приложил усилие.
— Никогда бечевки не видели? — спросил Стырчук.
— Она капроновая, — ответил я.
— Так что же?
Я рассказал о том, где нашел шнур.
— Странно! Кто мог втянуть ее в этот ход? И вообще, кто там «ползал» под водой? Такие штучки плохо кончаются.
— Не могла же остаться веревка еще с войны!
— Капрон! Откуда?
Мы перешли на нос и уселись на бухту толстого каната.
— Послушайте, это все серьезное дело, да? — спросил Стырчук.
Он посмотрел на коричневый разлапистый форт:
— Если б у меня был план подводных сооружений, я бы поднырнул. Подразведал!
— Такого плана ни у кого нет?
— Говорят, было два экземпляра. Фашисты, отступая, увезли с собой или уничтожили. Там в форту пять или шесть подземных этажей и все затоплены.
— Откачать невозможно?
— Без плана никак. Принцип сообщающихся сосудов… А где они сообщаются — неизвестно. Лезть наобум нельзя, строители все предусмотрели и создали лабиринт со всякими ловушками. Одного водолаза мы уже загубили там. Корешок был. Вместе воевали.
Форт смотрел на нас немыми глазницами амбразур. Березки, прилепившиеся к выбоинам, мирно шелестели листвой.
— Кто его знает, что еще там таится в подземных этажах, — сказал Стырчук. — Про Янтарную комнату слыхали?
Но не Янтарная комната сейчас занимала меня. Капроновый шнур! Это не случайная находка. Не случайно и то, что свидание Маврухина с Юрским состоялось именно у этого причала, где форт вплотную подходил к затону. Быть может, где–то под пирсом, в каком–либо закоулке подземных и подводных коммуникаций было оборудовано убежище.
Я вспомнил, что Шиковец рассказывал о теплых свитерах и ватнике, которые купил Маврухин для Юрского. Их не нашли в трюме катера, где первые дни скрывался беглец. Почему он прихватил эти вещи с собою? Ночи сейчас стоят теплые, а таскать по городу узел небезопасно — постовые обратят внимание. Видно, новое убежище, куда направился Юрский (или куда его заманили), было особенно холодным и влажным. И как раз старый затопленный форт…
Да, но, значит, Маврухин или его убийца знали схему подземных коммуникаций и потайных помещений? Откуда? Может быть, объяснение скрывалось в прошлом Маврухина, когда он был «шпажистом» и бродил по развалинам со щупом?
— Можно пробраться в форт посуху?
— Это нетрудно. Но большинство помещений отрезано водой, — сказал Стырчук и без всякой связи с предыдущим добавил: — Когда–то, говорят, православная церковь здесь стояла.
Он посмотрел на часы.
— Водолазам скоро возвращаться. А я вот что… я все–таки поднырну под пирс. Туда, где вы были. Взгляну.
— Как же техника безопасности? — спросил я.
— Не беспокойтесь, вернусь. Я без акваланга, с маской. На минутку.
Он стянул с себя фланельку и тельняшку, открыв выпуклую атлетическую грудь, которая в свое время, очевидно, послужила классной доской для какого–то начинающего татуировщика.
— Вы уж это… не читайте лучше, — стыдливо сказал бородач. — Как говорится, грехи юности. Видите, я только с лица загорелый? То–то…
А ведь под пирс и в самом деле можно проникнуть и без акваланга, подумал я. Если человек тренирован и легкие его вместительны, достаточно тридцати–сорока секунд, чтобы вынырнуть где–то там, в форту. Конечно, для этого надо хорошо знать лаз и не бояться, что застрянешь в ловушке.
Стырчук вынырнул ровно через минуту. Пыхтя, взобрался на борт и торопливо надел тельняшку.
— Бесполезное дело! Видел я таблички с быками и этот ход. А дальше что? Пускать человека в узкий лаз? А если зажмет? Или решетка на пути, а развернуться негде?
Он выжал бороду в ладони, словно мочалку, и стряхнул влагу на пол.
— Эх, если б откачать водичку. Да где там! Без плана никак!
Вскоре из воды показались шлемы. Водолазы доложили, что дно второй степени захламленности, началось интенсивное заиление и необходима чистка. Обнаружены два снаряда калибра сто тридцать восемь.
— Как видите, ничего для вас, — пояснил бородач.
11
Кайзеровский форт охраняла Устинья Ивановна, старушка пенсионного возраста, с берданкой. Поднатужась, она открыла железную калитку.
Я очутился в небольшом мощеном дворе, со всех сторон окруженном стенами. После войны форт был поспешно захвачен горпродторгом, который намеревался устроить здесь овощехранилище. Вскоре выяснилось, что овощи не выдерживают сырости. Однако форт уже числился на балансе горпродторга, за него надо было отвечать. На всякий случай у главных ворот выстроили сторожку.
— Одевайтесь потеплее, — предупредила старуха. — И веревочку возьмите.
— Зачем?
— Разматывать будете. По ней обратно. А то, не дай бог, заблудитесь. У «нас» это просто.
Итак, в облике сторожихи мне явилась Ариадна… Остается еще встретиться с Минотавром.
— Улыбаетесь! — мрачно сказала Устинья Ивановна и приблизилась ко мне — как вестник зимы в своем тулупе. — А не страшно? Ведь в крепости чертовой этой нехорошо.
— Как нехорошо?
— Ну, свистит кто–то. Зовет. Ночью.
— Это вентиляция, — сказал я авторитетно, как «инспектор по надзору за строениями».
Старушка, тертый калач, начальству возражать не стала.
— Разве что вентиляция, — сказала она, прищурив глаз. — Вот и хорошо. А я — то, дура, думаю — что оно свистит?
Открыв железную дверь на запорах–вентилях, словно в подводной лодке, я окунулся в темноту. Пришлось включить фонарик. Первый зал был до» вольно чист и высок. Откуда–то сверху падал тоненький солнечный луч, отчего темнота в углах зала казалась еще более густой.
По–настоящему сюда нужно было послать отряд хорошо подготовленных спелеологов. Но не было времени собирать этот отряд.
Я сориентировался по компасу и направился к западной стороне зала, той, что была ближе к затону. Отсюда нужно было найти ход в галерею, которая заканчивалась близ второго причала. В стене, на небольшом расстоянии друг от друга, были три одинаковых дверных проема. Я выбрал средний ход. Он вел в длинный коридор.
Бетонный пол был завален кирпичами, выпавшими со стен и потолка, темнели натеки. Коридор постепенно понижался, все сильнее звучала капель. Стали попадаться зеленоватые лужи и пятна слизи, как в заброшенной шахте. То справа, то слева темнели ниши, которые могли быть и ходами. Я выдерживал направление точно на «вест», пока не уткнулся в железную дверь. Подналег плечом. Ржавчина посыпалась, как иней, дверь со скрежетом открылась.
В этой комнате из квадратного люминария в сводчатом потолке падал свет. Комната была со слепыми стенами, квадратная, и у каждого угла, в полу, зияло отверстие. Подойдя поближе, я увидел, что это наклонные ходы, с бетонными лестницами, но заполненные водой.
Оставалось ретироваться и поискать другие подступы к затону. Я вернулся к двери и только теперь обратил внимание на кольцо, служившее ручкой. Оно было продето в морду чугунного быка! В подводных барельефах и в этой отливке чувствовалась одна и та же манера стилизации, одна и та же рука.
Неужели зал имел какое–то отношение к подводному ходу, и строители использовали этот символ как подсказку для тех, кому придется скрытно оставлять форт или входить в него? Закрыв дверь, я принялся искать новые пути, которые вывели бы к заливу. Фонарик осветил выбитые ступеньки. Поднялся на «второй этаж» — и здесь был коридор, но не темный, как внизу, а светлый, с двумя рядами амбразур по обе стороны. И через двадцать метров — кирпичная стена.
Внизу сквозь амбразуру был виден внутренний дворик, разделенный двумя пересекающимися крестообразно рвами. Очевидно, строители предусмотрели, что бой может идти и в самой крепости. Поэтому выкопали рвы и перегородили коридоры неожиданными кирпичными заслонками. Наверно, под землей, на глубине, у них был пульт технического управления. Поворот рычага — и вода заливает западное крыло. Еще поворот — восточное…
