Леонид Словин - Пауки
Он перечислил:
— О'Брайен. Окунь. Пастор. Ваха. Ургин…
— Будет здорово, если их пообломают.
— Есть и кое-что другое… Существует кассета. Заказ на убийство Камала. О'Брайен рискнул лично встретиться с киллером. И вот результат.
— Может, только разговоры…
— Запись делается в целях собственной безопасности. Чтобы она сработала, ее демонстрируют солидному авторитету.
— И в данном случае?..
— Да. Я предложил за нее миллион.
Он положил на меня глаз, но я промолчал. Джамшит подождал. Спросил, заканчивая разговор:
— У тебя проблемы?
— Да…
Мой гэбэшный заместитель продолжал сидеть на больничном. Он даже не звонил. За это время нас могли всех уничтожить.
— Я должен его поменять. Кандидатура есть. Он работает здесь, в банке. Виктор…
— Я его знаю. Считай, что мы решили. Пусть кадровик оформит… — Он помолчал. — Но может, тебе не все известно насчет твоего будущего заместителя. Там не все просто…
Я знал. При аресте одного из авторитетов мой будущий зам заставил его подругу встать с постели. Голой. Авторитет просил не делать этого. Дал слово, что в постели нет оружия. Виктор настоял.
—Что там у тебя было с женой авторитета? — спросил я как-то Виктора, когда он только появился у нас.
Он ответил неохотно:
—Авторитет дал слово, что оружия нет! А если бы оно оказалось?
Я понимал его: «Мы-то головы подставляем…»
Я взглянул на Джамшита:
— Мне кажется, об этом забыли…
Он покачал головой:
— Такое не забывается.
Позже, спустившись в дежурку, я поздравил своего протеже с назначением. Виктор готов был прыгать от радости.
— Ат-лично! Молодая жена! Мне сейчас вот так нужны баксы!
— Между прочим, начальник кредитного управления спит и видит тебя сопровождающим. Разумеется, за плату.
— Он говорил! Я буквально зубами в это вцепился!
—Смотри: с Вячеславом работа стремная! Предупреждаю. Видимо, он получил на лапу за кредит…
— А в Чечне как было? А в Афгане? Забыл?
Решал он сам, в конце концов.
— Когда я приступаю к новой работе?
— Завтра. Ты полностью заменишь меня в банке.
— Ты собираешься в отпуск?
— Отнюдь. Я должен найти Камала.
Камал Салахетдинов не давал о себе знать. Он мог стать заложником, как Лукашова. Почти одновременно, по нашим данным, Москву покинули Пастор и Окунь и с ними еще несколько боевиков Ламма и О'Брайена.
Я проверял данные о том, что Камал находится в Австрии. И тем не менее продолжал одновременно разыскивать его в Америке. Президент охранно-сыскной ассоциации «Лайнс», знавший все или почти все, продолжал искать его по всему миру. По каналам своих партнеров из Американской ассоциации промышленной безопасности и Всемирной ассоциации детективов — ASIS и WAD — он неожиданно вышел на его полного двойника в маленьком городке на Восточном побережье Соединенных Штатов…
Потом то же подтвердилось по Интернету.
Семья Салахетдинова вернулась домой.
По странной случайности именно в этот день, решив, что опасность больше не угрожает, Камал Салахетдинов набрал номер своей московской квартиры.
Телефон был « н а к н о п к е ». Видимо, не только у нас. К тому же средству прибегли и наши противники. Развитие электроники дошло до того, что, даже разобрав телефонный аппарат, нельзя было найти встроенного внутри «клопа». Средства съема информации уже вделывали в штатные детали устройства — батарейки, конденсаторы, процессоры. Общее число подслушивающих устройств в столице по сведению начальника Управления «Р» МВД РФ составляло восемь — десять тысяч. Среди этого количества только несколько десятков были наши. Остальные могли быть чьими угодно. Камал что-то чувствовал или точно знал. Квартирный «клоп», установленный в доме бывшего председателя совета директоров банка, зафиксировал лишь один разговор Камала Салахетдинова с женой.
Разговор был краток. Как и положено мужу и мусульманину, Камал ничего не объяснял. Коротко объявил:
— Надеюсь скоро быть.
— Как ваше здоровье? — успела спросить жена.
— Все очень хорошо.
— Целую вас.
— Поцелуй девочку.
Этого могло оказаться достаточным для того, чтобы его обнаружили и убили…
В лавке на Цомет Пат я купил пятничную газету. Зашел домой. Сразу выложил приложения. Меня интересовал «Бизнес-сервис». Газета открылась на нужном развороте.
«ГЕНРИХА ШТЕЙНА ПРОСИТ ОТКЛИКНУТЬСЯ ЕГО ШКОЛЬНЫЙ ДРУГ».
Два объявления с одинаковым текстом — мое и Арлекино — были напечатаны рядом. Оба отличались только номерами телефонов, по которым предлагалось звонить.
В одном варианте это был номер отеля «Плаза» в Бат-Яме, в другом — тот, что указал я…
Я не учел, что Арлекино, как и я, мог оплатить четыре пятничные публикации. Тут уж ничего не поделаешь! Парные объявления должны были появиться еще дважды. Я хотел закрыть газету, когда внезапно увидел объявление, касавшееся лично меня. Я чуть не пропустил его!
«ГЕНРИХ ШТЕЙН ПРОСИТ ШКОЛЬНОГО ДРУГА ОТКЛИКНУТЬСЯ».
Это был ответ!
Ниже стояли семь цифр иерусалимского телефона.
Я вышел к автомату, набрал номер. Меня подключили к автоответчику. Несколько слов на русском, затем короткий гудок означал, что запись началась.
—У меня поручение от школьного друга… — Я назначил встречу под вечер на проспекте Герцля, в районе Байт ха-Кэрем, считавшемся достаточно престижным и дорогим. — Буду ждать…
Я повесил трубку. Это было моим единственным достижением.
«Ничего, пробьемся…»
Я появился на проспекте Герцля раньше назначенного срока. Он был тут неширок. Малолюден. Жители квартала подъезжали на машинах. Мы должны были встретиться с Генрихом Штейном у входа в банк. В это время тут бывало мало прохожих. Прямо напротив высился многоэтажный жилой дом с торговым центром. В самом низу, на уровне проспекта, располагался супермаркет. Я обошел торговый центр. Примерно представляя, кого ищу. Супермаркет был большой, чем-то напоминал московский гастроном «Смоленский», людей здесь скопилось немного. Мое внимание никто не привлек. За несколько минут до назначенного срока я поднялся в обычно пустой туалет. Прошел мимо стеклянных витрин «Моды». Окна туалета выходили на проспект.
Я занял наблюдательный пост у одного из них. Напротив, под деревьями, на другой стороне проспекта, на первом этаже трехэтажки мирно отсвечивали окна отделения банка «Дисконт»…
Появившаяся у банка молодая женщина в шляпке, в длинной юбке из-под скромной куртки была та, кого я ждал. Я повернул к выходу. Быстро вышел на улицу. Девица стояла на свету, демонстрируя ноги и зад. Это была Тамарка, которую я видел в квартире старой бандерши Хэдли… Там она была в другой одежде — в кожаном корсаже и кожаной короткой юбке — и играла роль дочери доктора Риггерс.
—Добрый вечер…
Ответа я не услышал. Тамарка повела меня в глубь квартала. Теперь деваха казалась неповоротливой, тяжеловатой. Мне нравились медлительные сонные бабы.
— С вами хорошо зимой в России…
Она обернулась:
— А летом?
В припаркованной за углом машине — белом «рено» с кузовом — сидели трое. Высокий худощавый катала — центровой, раскидывавший карты на Яффо, — вместе со старухой Хэдли занимали второе сиденье. За рулем сидел телохранитель, он был в том же немецком костюме. Я вспомнил:
«Хэдли называла его Генрихом…»
Объявления давались от имени «племянника».
«Вся команда…»
Центровой подвинулся, чтобы я мог сесть рядом. Тамарка устроилась впереди.
— Поезжай… — Хэдли тронула телохранителя за плечо.
— Далеко?
— Куда хочешь. Потом останови.
Мы выехали на проспект. Сумеречный свет вызвал призрак зимней московской улицы, перечеркнутой штрихами мокрого снега. Водитель свернул в переулок, припарковался метрах в двухстах от супермаркета, рядом с детской площадкой. В садике гуляли мать и ребенок. Ребенок сидел на конце перекинутой доски, ему хотелось качаться. Женщина в черном пыталась помочь — переступала в центре доски, перемещая тяжесть тела с ноги на ногу. Черные руки взлетали вверх…
—Идите с Тамаркой, погуляйте…
Телохранитель и женщина молча вышли. Хэдли щелкнула зажигалкой.
—Чего тебе надо? — Центровой повернул ко мне худое со впалыми щеками лицо уголовника. Что-то кольнуло меня в грудь. В руке центрового я заметил узкую, отполированную до блеска заточку. Блестящий кусок стали чуть заметно шевельнулся в ладони. Женщина на детской площадке поочередно вздымала свои черные крылья. Мое межреберье было легко досягаемо…
—Стой, Алекс! Мы тут собрались, чтобы говорить…
Хэдли остановила его, как мальчишку. Разница между мужчиной и женщиной, как известно, лишь в одной паре хромосом — в двадцать третьей. У них «XX», а у нас «ХУ». А отличия разительные… Центровой спрятал заточку.
—Зачем ты хотел нас видеть?
— У вас там что-то получилось с газом. А мне последние дни тоже обещают неприятности…
