Михаил Серегин - Лицо на продажу
Когда я выходил, он вылил в рюмку остатки водки и сосредоточенно выпил. Я нашел телефон и набрал номер Марины. Она сразу взяла трубку.
– Ты сошел с ума! – взволнованно воскликнула она, едва я начал говорить. – Куда ты пропал? Я черт знает что подумала!
– Все в порядке, – поспешил я ее успокоить. – Правда, я еще немного задержусь, ладно? Дело в том, что, кажется, я напал на след.
Молчание в трубке показалось мне бесконечно долгим.
– Я тебя убью, – наконец сказала Марина.
– Через два часа буду! – заверил я. – Клянусь!
– Не клянись, – сурово сказала Марина. – По-моему, ты выпил?
– Это было нужно для дела, – смущенно объяснил я.
– Ладно, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – проговорила Марина. – Я тебя жду.
Едва я повесил трубку, как появился Груздев – у него был сосредоточенный и самоуглубленный вид человека, который нашел свое место в жизни. Но я знал, что это ненадолго, – лишь только чуть развеются пары алкоголя, Николай Петрович опять начнет нервничать. Поэтому нужно было торопиться.
Мы оделись и вышли из квартиры. Уже у лифта Груздев вдруг спохватился и, хлопнув себя по лбу, сказал:
– Совсем забыл! Подождите меня здесь минуточку!
Он поспешно вернулся в квартиру и захлопнул за собой дверь. Отсутствовал он одну-две минуты. Расслабившись после выпитого, я не придал этому никакого значения. Николай Петрович вышел и, не говоря ни слова, нажал на кнопку лифта, теперь, вне дома, он сделался удивительно молчалив. Может быть, его волновала предстоящая встреча с объектом желания.
Не делая никаких попыток к общению, мы доехали с ним до «Маяковской». Уже шагая по Тверской, я вспомнил, что именно это место рекомендовали мне как вотчину братца Малиновской.
– То заведение, куда мы направляемся, – небрежно заметил я, – тоже контролируется Греком?
– Каким таким греком? – хмуро спросил Груздев.
– Вы разве не в курсе, что у Малиновской есть двоюродный брат Геннадий по кличке Грек?
На угрюмом лице Груздева обозначился интерес.
– Откуда мне знать о ее родственниках? – сказал он недоверчиво. – Тем более с какими-то кличками… Он что – бандит?
– Вроде того, – ответил я. – Вы мне не верите?
– Почему не верю, – буркнул Груздев. – Обычное дело.
– А в то, что сама Малиновская замешана в преступлении? Тоже верите?
– Конечно, верю, – сказал Груздев. – Я ее не идеализирую.
– Любопытное признание, – сказал я. – Обычно все, с кем я говорю об этой женщине, срываются в крик. Никто не верит в то, что у нее могут быть преступные наклонности.
– С кем это вы говорили? – поинтересовался Груздев.
– Да мало ли! Миллер, Заболоцкий… Вы знаете Заболоцкого?
Груздев молча и смачно сплюнул на асфальт, что при желании можно было тоже посчитать за ответ. Однако вслед за этим Николай Петрович потерял всякий интерес к разговору, и взгляд его оживлялся только при виде водочных этикеток в витринах.
Наконец мы свернули в Дегтярный переулок и оказались возле стеклянных дверей обещанного Груздевым заведения, название которого сверкало над входом синим неоном. Запомнить мне его не удалось – то ли «Гавана», то ли «Панама», что-то в этом роде. Николай Петрович торопливо втащил меня внутрь.
Причина этой спешки была весьма банальна – Груздеву опять хотелось выпить. Раздевшись в маленьком гардеробе, мы прошли в зал, отделанный без особого вкуса и старания. Создавалось впечатление, что уютная обстановка не являлась той целью, к которой стремились хозяева ресторанчика. Об истинных целях можно было только догадываться. Впрочем, сильно голову ломать не приходилось – достаточно было взглянуть на вызывающие наряды девушек, согревающихся за дальними столиками чашкой кофе с коньяком, и неподвижные физиономии наблюдающих за ними парней в мешковатых черных костюмах. И тех и других было совсем немного, и они не слишком выделялись сейчас на фоне остальной, довольно разношерстной публики, но то, что они чувствовали себя как дома, бросалось в глаза.
Моего спутника, похоже, не волновали особенности заведения. Он доставил меня куда обещал и теперь мог с чистой совестью заняться своими проблемами. Он бодро потребовал от официанта – неразговорчивого парня с холодными внимательными глазами – бутылку водки и «чего-нибудь закусить», а сам принялся от нетерпения грызть ногти и с раздражением рассматривать зал.
Я обратил внимание, что костюм на нем из хорошей ткани и пошит на заказ, но явно нуждается в чистке и утюге. Изношенная рубашка тоже могла бы быть почище. Но, видимо, Николай Петрович уже перешагнул тот порог, за которым мужчина перестает заботиться о своей внешности.
Наконец официант принес заказ, и Груздев немедленно наполнил рюмки.
– Выпьем, – сказал он. – Кто знает, сколько придется ждать?
Я отрицательно покачал головой.
– Пить больше не буду. И ждать долго мне тоже недосуг. Вы уж как-нибудь один управляйтесь.
Николай Петрович смерил меня насмешливым взглядом. Он уже успел пропустить рюмку и снова обрел некоторое благодушие.
– Сидите трезвым, если это доставляет вам удовольствие, – разрешил он. – Мне в принципе безразлично. Это вы вообразили, что являетесь незаменимым собутыльником.
– Ничего я не вообразил, – разозлился я. – Не забывайте, с кем имеете дело!
Груздев хлопнул еще рюмку и иронически посмотрел на меня.
– А с кем я имею дело? – невинно спросил он. – С милиционером? А вы можете показать свое удостоверение?
Мне вдруг стало неуютно. Я внимательно посмотрел на Груздева, пытаясь понять, знает ли он о моей профессии или это просто пьяное озарение. Во всяком случае, мне показалось, что Николай Петрович наслаждается моим замешательством. А он торопливо выпил следующую рюмку и подмигнул мне.
– Не смотрите на меня волком, – развязно сказал он. – В сущности, мне наплевать, кто вы такой… Только знаете, что я вам скажу? – спросил он достаточно громко.
– И что же вы мне скажете? – нарочно понижая голос, поинтересовался я.
– Бросьте вы эту Малиновскую! – все с тем же апломбом заявил Николай Петрович. – Зачем она вам нужна? Вы любите неприятности?
Это уже было мало похоже на озарение – скорее на откровение. Я грубо схватил Груздева за руку и притянул к себе.
– В чем дело? – тихо, но грозно спросил я. – Что такое у вас на уме?
– Не… не хватайте меня! – выкрикнул Груздев. – Вы не имеете права! Липовый мент!
– Откуда вы знаете, что я не милиционер? – без особой надежды спросил я.
Николай Петрович был как раз в том состоянии, когда на человека не действуют никакие доводы и море кажется по колено. На мой вопрос он ответил коротко и веско, весьма довольный собою.
– Знаю! – сказал он.
В полном бессилии я посмотрел на его небритое злорадное лицо и понял, что самое лучшее – убраться отсюда поскорее. Не говоря ни слова, я встал и пошел к выходу. Груздев, кажется, все-таки окликнул меня, но я даже не замедлил шага.
Однако в следующую секунду я просто остолбенел – в дверях стояла Малиновская собственной персоной!
Ее фигура выглядела весьма мрачной – черное кожаное пальто, гладко зачесанные темные волосы и совершенно неуместные в этой обстановке черные солнцезащитные очки, по контрасту с которыми лицо выглядело необычно бледным. Какое-то мгновение мы разглядывали друг друга, а потом она повернулась и быстро пошла прочь.
Я бросился за ней вдогонку. Правда, у меня хватило ума забрать из гардероба плащ и чемоданчик. Но одеваться я уже не стал и выскочил на улицу.
Малиновская огибала большой черный автомобиль, стоящий у тротуара, намереваясь занять место за рулем. Голова ее была опущена, пальцы она стиснула на воротнике у горла, словно удерживая рвущийся из горла крик.
Я подскочил к машине и успел запрыгнуть на переднее сиденье почти одновременно с хозяйкой. Где-то в уголке мозга мелькнула мысль о голубой «Тойоте», но тут же пропала. Как, впрочем, и все остальные мысли – потому что в тот же миг шею мою захлестнула наброшенная сзади удавка. Я снова попался на этот старый трюк.
Убивать меня не стали – наверное, сначала со мной собирались поговорить. Но ни пошевелиться, ни произнести хотя бы слово я не мог, и мне оставалось только терпеливо ждать, с трудом, как засорившийся шланг, втягивая в себя воздух.
Малиновская как ни в чем не бывало снова вышла из автомобиля, и ее место тут же занял какой-то громила. На этот раз наша встреча с этой необыкновенной женщиной прошла на очень высоком уровне – без взаимных упреков, оскорблений и даже вообще без единого слова. Благодарить за это мне следовало, конечно, коллегу Груздева и собственную непроходимую глупость. Весь вопрос был в том, представится ли мне теперь такая возможность. Об этом наверняка знали люди, сидевшие рядом со мной в машине, но они благоразумно помалкивали, и единственное слово, которое я от них услышал, было «Поехали!».
Глава 14
