Эльмира Нетесова - Охота на русалку
— Не сбежали? Все на месте? — заглянули оперативники в модуль.
— Не стоит. Они пошутили. Мы уже разобрались, — спохватилась Тонька.
Но оперативники, лишь бегло глянув на воров, рассмеялись:
— Заявление не станете на них писать? А и не надо! Эту троицу мы отлично знаем. Искали их давно. Вы с ними разобрались, а нашим только предстоит. Их весь горотдел ждет с нетерпением…
Антонина шла домой, низко опустив голову. Вот ведь и выручка, особо в последний месяц, была хорошей, все, что бы ни задумала, получалось, а почему-то на душе тревожно. И хотя причины не видела, какая-то тяжесть комом на душу легла.
Нет, ее не вызывали в милицию, хотя никто не приходил грабить ларек. Правда, закрывала она свое заведение на час позже, чем прежде. Вот так и в этот день возвращалась кособокой темной улочкой. Скользила, спотыкалась на каждом шагу. Зато другой путь был много длиннее.
Тонька давно перестала бояться мужиков, внезапно вылезающих из подворотен. Она сама себя убедила, что после ухода из притона до неузнаваемости состарилась, расплылась, стала уродливой и никому не нужной.
«Для чего живу? Сама себе надоела! Всюду одна. И никого вокруг, чтоб хотя бы пообщаться. У всех есть свои семьи, а я, как катях в луже, ни тепла, ни берега не имею. Что дальше будет?» — спрашивала саму себя.
Вот и подъезд дома. Сколько раз ей предлагали обменять свою однокомнатную с первого этажа на двухкомнатную на пятом. Старикам подниматься тяжело. Но ей не хочется даже думать о том! Какая разница, где жить? — думает женщина, и только хотела открыть дверь, услышала:
— Тоня!
Баба оглянулась. Вокруг никого. Сделала шаг в квартиру и снова услышала:
— Антонина! Да подними голову! Чего ты как запряженная ходишь? Ведь молодая и, говорят, еще красивая!
Увидела баба мужчину, стоявшего на верхней площадке.
— Я вас не помню! Откуда вы узнали мое имя?
— Знаешь меня, Тоня. Очень хорошо знакомы! — спускался человек по лестнице спешно.
Баба вгляделась в лицо молодого мужчины. Тот стоял в шаге от нее, искренне удивляясь:
— Напряги немного память. В заведении небезызвестной нам обоим Софьи виделись мы с тобой много раз. Тогда ты была веселее и беззаботнее. Хотя и теперь все так же привлекательна и оригинальна!
— У Софьи? Да там разве всех упомнишь? Тем более просто виделись! Таких я и вовсе не запоминала.
Не торопилась пускать гостя в квартиру. Смотрела на него холодно:
— В притоне нас было много. Всех навещаете?
— Ты мне всегда нравилась. Но не везло попасть к тебе. Сейчас нам никто не мешает. Может, по чашке кофе выпьем, с коньяком? — показал бутылку и кивнул на дверь квартиры.
— Я теперь вдова, не до утех мне!
— Тоня! Вдовствуют старухи, потому что никому не нужны. А ты себе жизнь не укорачивай. В ней и так мало радостей. Давай пообщаемся, проведем вечер вдвоем.
— А тебе что, девать себя некуда, не к кому пойти? — спросила баба.
— Хочу к тебе! Должно же повезти когда-нибудь.
Антонина открыла дверь, впустила гостя, вошла сама.
Мужик быстро и бесцеремонно обошел квартиру, заглянул в каждый угол. И говорил без умолку:
— Выходит, замужем была? А за кем? Твой муж выпивал?
— С чего взял? — надоела назойливость гостя.
— Обстановка слабая, старая, квартира убогая.
— Ты, видно, и такой не имеешь! — осекла Тонька.
— Э-э нет! У меня жилье просторное! — не согласился парень.
— На свалке, что ли?
— Не понял! Разве я похож на бомжа? — встал напротив, их взгляды встретились.
— Нет, не похож! — отступила баба на шаг от гостя.
— Зачем же обижаешь? — Он приблизился к Тоньке.
— Ну а ты чего мое заплевываешь? «Квартира маленькая, обстановка бедная…» Мне одной хватает и все устраивает. Я никого к себе силой не затаскиваю. С мужем жила, ему все тут нравилось!
— Я свое мнение сказал!
— Держи его при себе. Оно никому не нужно. А то в другом месте и попереть могут.
— Спасибо за совет! — рассмеялся гость.
— Ты что ж это, при хорошем жилье семьей не обзавелся? Иль не подобрал? А может, желающих нет?
— Баб полно! Этого добра хоть лопатой греби. Но средь них жену не сыщешь. Все считают себя непревзойденными красавицами. А попроси убрать и постирать, ничего не сможет. Приготовить и подавно! Потому мужики не хотят теперь жениться. Все перебиваются на временной связи. Кто-то содержанку иль постоянную любовницу имеет, другой — жену соседа иль друга предпочитает, третий с коллегой, можно и с однокурсницей. Но ненадолго. Женщины, как конфеты, яркие, сладкие, но стоит перебрать, откинет их приторность.
— Мужики и того хуже! Все сплошь потливые козлы! — фыркнула Тонька.
— Не все такие! — не согласился гость.
— Нам, бабам, виднее!
— А зачем тогда выходила замуж?
— Поначалу все за собой следят. Зато потом…
Гость подошел вплотную, попытался обнять:
— Я во всем постоянен…
— Так многие говорят, — вывернулась Тонька из-под его руки, окинула строгим взглядом.
— Тонь, чего дичишься? Иль не устала от одиночества? Я, может, чуть лучше других, ведь пришел в момент, когда тебе тяжко. Хочу скрасить твое одиночество, развеять хандру, вернуть искристую молодость. Ведь ты была так хороша собой. Зачем опустилась, поддалась бедам? Посмотри, в кого они тебя превратили. А ну приведи себя в порядок! Вернись из бабы в женщину!
— А зачем?
Глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Лицо помятое, отечное, в морщинах. Глаза словно провалились в затылок, бесцветные, синюшные губы сжаты в узкую полоску, волосы слежались в косицы.
— Да, ну и видок у меня! — сморщилась баба. И попросила гостя: — Ты уж извини! Я в ванную ненадолго. Приведу себя в порядок. Приди через часок.
— А я тебя здесь подожду. Чего бегать? Может, пригожусь спину потереть?
— Тобой, что ли? Я не люблю мыться, когда меня ждут. Погуляй, пока помоюсь, — настаивала хозяйка, но гость вовсе не собирался уходить. Он слишком удобно расположился в кресле.
— Ты только посмотри, какая сырость и тьма за окном. В такую погоду добрые хозяева даже тараканов из дома не выбрасывают.
— Ну что ж с тобой делать, коль вот так прилип? — вздохнула Тонька и вошла в ванную, закрыв за собой дверь на крючок.
Мылась она долго. И все думала: что понадобилось от нее этому назойливому человеку? Кто он? Зачем здесь объявился? С какой целью? Нахалом не назовешь — не лезет и не пристает. На грабителя вовсе не похож. В хахали не набивается! Тогда какого черта время отнимает? — злилась баба, с остервенением отмывая тело душистым мылом. Она время от времени переставала плескаться и с замиранием сердца прислушивалась, что происходит в квартире. Но там было тихо. Антонина, помывшись, подсушила феном волосы, подкрасилась. Все ж мужик в гостях. Накинув легкий халат, вошла в комнату. И онемела… Гость уснул на диване. Из рукава его рубашки выскочила финка. Для кого он ее взял?
Убрала ее баба под газовую плиту и задумалась: пришел убрать ее! Теперь понятно, почему не хотел уходить. Но почему медлил? Не решался иль впервые предстояло стать киллером? Прислали иль сам пришел?
Положила в карман халата перцовый баллончик на всякий случай.
«А вдруг у него в карманах похлеще финки оружие спрятано?» Всмотрелась в лицо спящего. Ей нестерпимо захотелось избавиться от него. Антонина подошла к гостю, тряхнула за плечо и рявкнула зло, хрипло:
— Кончай ночевать! Время честь знать. Мне тоже пора отдохнуть! Пошел вон отсюда!
Человек, проснувшись, не сразу вспомнил, где он и зачем сюда попал. Тут же ощупал рукав рубашки, откуда выскользнула финка, глаза его забегали по дивану.
— Не шарь, прибрала ее! А ты выметайся, хорек вонючий, пока не урыла прямо тут! — предупредила жестко.
— При чем здесь ты? Я в хахали к тебе намылился. На всю ночь. Не на халяву возник, за баксы! — Полез в карман и… нажал кнопку газового баллончика. Баба мигом свалилась на пол. — Ну что, дура, не хотела по-хорошему, с кайфом, отдеру как суку!
Задрал полы халата и не смог удержаться:
— До чего хороша, чертовка!
Тонька и рада была спихнуть с себя мужика, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Все тело, словно чужое, перестало слушаться. А гость будто в раж вошел. Выделывает такое, что Тоньке, прошедшей притон, стало совестно.
— Я с тебя свою плату возьму под самую штангу! А то ишь, она вдова! Тебя вовсю иметь надо, а ты вон как дышишь.
Вертел бабу так, как ему хотелось.
Тонька пыталась скорее прийти в себя, и уж тогда… Ну что вытворяет с ней этот мужик? Так достал, у бабы зло пропало. Придя в себя, прижалась накрепко, обняла, как родного, о вдовстве и трауре мигом забыла. Гость, как на грех, оказался мужиком опытным. Умел бабу приласкать до потери пульса. Та обо всем забыла. Сколько они кувыркались вот так на полу, никто из них не знал, на время не смотрели.
