Эльмира Нетесова - Дуэль

Нетесова Эльмира

Дуэль

Глава 1. МЕСТЬ ЛЕШЕГО

В этот день в зале заседаний Охинского горнарсуда собралось столько народа, что стенам здания было тесно. Люди стояли в проходах меж стульев, вдоль стен и внимательно следили за процессом. Его ждали все сахалинцы.

Еще бы! Ведь судили не какого-нибудь воришку-кар-манника, а самого Лешего, измучившего Сахалин и сахалинцев неслыханной свирепостью, жадностью, дерзостью и жестокостью.

Его боялись не только дети и старики, а даже милиционеры, каких Леший держал в постоянном страхе, не давая ни отдыха, ни покоя.

Большинство из присутствующих ожидали увидеть на скамье подсудимых верзилу под два метра ростом, с медвежьей мускулатурой, по-звериному заросшего шерстью.

Да и как иначе, если только от рассказов о нем леденела кровь. Уж и наворочал он дел. Уж и отличился.

Но в зал судебных заседаний под конвоем двух милиционеров вошел худой, низкорослый, лысый мужичонка. И, оглядев потухшим взглядом присутствующих, покорно пошел к зарешеченной клетке. Устало опустился на скамью подсудимых и вошедших судей не приветствовал традиционным вставанием. Словно уснул, не дожидаясь окончания процесса.

Зачитав все биографические данные подсудимого, государственный обвинитель — помощник городского прокурора — не преминул отметить, что подсудимый до сегодняшнего дня имел восемь судимостей. И все восемь раз бежал из тюрем и зон.

— Не восемь, а семь судимостей. Не лепи темнуху, — послышалось внезапное замечание Лешего.

И зал негодующе загудел, возмутившись недостойным поведением подсудимого.

Обвинитель откашлялся и, сделав вид, что не слышал реплики Лешего, продолжил обвинительную речь.

— За полтора года, находясь в бегах, подсудимый совершил семь тяжких преступлений, убил семерых сотрудников милиции. Вместе со своей преступной, воровской компанией совершил ограбление меховых магазинов в Южно-Сахалинске, Холмске и Корсакове. Причинив материальный ущерб государству…

— А ты меня накрыл на деле? Где доказательства? — встрял Леший.

— Совершил ограбление банка, убив в тот день начальника охраны и двоих сотрудников милиции. Из банка было похищено полтора миллиона рублей, — продолжал обвинитель.

— А где свидетели и доказательства? — перебил подсудимый.

Судья постучал по столу карандашом, одергивая Лешего.

— Скончавшийся в больнице от ножевого ранения начальник охраны банка успел разглядеть и узнать перед смертью имена и клички преступников, виновных в ограблении. Подтверждающие материалы переданы судейской коллегии.

Зал молчал. И только старушка в переднем ряду сказала, охнув:

— Стрельнуть изверга, ей-богу, зашибуть его…

Подсудимый глянул в ее сторону, глаза усмехаются, а

уголки губ вниз ползут горестно. Семь раз он приговаривался к исключительной мере наказания. Везло. Убегал. А теперь?..

— Убийство лейтенанта Фокина было совершено подсудимым с особой жестокостью. Оперуполномоченный был зверски замучен подсудимым и подельщиками, на что имеется в деле заключение судебно-медицинской экспертизы, — продолжал помощник прокурора.

Леший слушал молча, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Изощренным издевательствам перед смертью подвергся и старший следователь уголовного розыска горотдела милиции, — продолжал обвинитель и раскрывал перед присутствующими леденящие кровь и душу подробности убийства. Люди охали, вздыхали, женщины, не выдерживая, плакали. Мужики и старики все настойчивее требовали «вышку». Прямо тут, в зале суда, чтоб даже не пытался сбежать.

— Да что там расстрел? На паразита пулю жаль! Дайте его мне! Уж не выскользнет, не сбежит! В секунду вместе с говном душу из гада вытряхну! — гудел машинист паровоза — родной брат убитого следователя.

Леший глянул на него исподлобья, запомнил в лицо навсегда.

— Чего с ним возиться, отдайте его нам! Живо справимся! И вам мороки будет меньше, — выла вдова убитого начальника охраны банка, ломая в отчаянье руки и кляня Лешего на все лады.

— Помимо сотрудников милиции, подсудимый зверски пытал двоих граждан, сообщивших в органы о его месте нахождения. Один из них, а именно фельдшер скорой помощи Аркадий Кротов, скончался в реанимации. Ему под ногти втыкали иголки, а на живот и грудь раскаленные сковороды ставили. В анальное — вбили разбитую бутылку емкостью пол-литра. Кротов перед смертью описал внешность организатора преступления, которому удалось уйти от милиции. И, зная, что лишь Кротов и его сосед Зотов могли сообщить в органы о месте нахождения преступников, ночью ворвались в их дома и силой увели обоих граждан в горсад. Лишь по случайности удалось сохранить жизнь Зотову, но его здоровье восстановить не удалось, — продолжал государственный обвинитель.

Леший криво усмехнулся, глянул в зал, словно ища глазами кого-то, может, единственного сочувствующего ему человека, может, одну старушонку, какая ненароком пожалеет и его, ведь подсудимого, какой заведомо пойдет под расстрел, нельзя считать живым. Он — уходящий — почти покойник, а значит, ругать иль проклинать его поздно, да и ни к чему.

Но среди присутствующих, забивших зал заседаний до отказа, никто не сочувствовал подсудимому, никто его не пожалел. Никто не хотел ему пощады. Лица всех перекошены злобой, глаза мечут лютые искры злобы. Попади сейчас им в руки, они такое устроют, что Леший содрогнулся бы. При этом считали бы себя правыми.

— Толпа, — тихо буркнул Леший себе под нос, и услышавший это конвоир, побелев до корней волос, пригрозил:

— Ну, гад, погоди! Закончится суд, своими руками шкуру с тебя спущу.

— И ты не слиняешь от кентов, падла легавая, — сплюнул в сторону милиционера Леший. Конвой в злобе зашелся. Потребовал удалить за оскорбление подсудимого из зала суда, втайне надеясь свести с ним счеты кодлой где-нибудь подальше от посторонних глаз, сорвать на нем всю злобу. Понимали, что все равно пойдет тот под расстрел. А значит, спросить за него некому и отвечать не перед кем.

Но председательствующий суда не удовлетворил устное ходатайство конвоя и продолжал процесс.

— Убегал из тюрем, куда был помещен в ожидании исполнения приговора, подсудимый не осознавал тяжести совершенных им преступлений и вновь возвращался на свою стезю уголовщины. Так продолжалось постоянно,

— говорил обвинитель, и Леший, устав его слушать, задумался о своем.

«Нет кентов в суде. Ни один падла не нарисовался. Верняк, набухались. Теперь кирные кайфуют. Что им он — Леший? Пока общак не опустел, пахан не нужен… Западло стал. Нового возьмут. Но кого? Кто «малину» держать станет? Законники, что в делах проверены, «по ходкам». На воле — мелочь, шпана осталась. Фартовым грев послать будет некому. Хотя…»

И вдруг до слуха Лешего донесся недовольный гул из зала. Это присутствовавшие освистывали адвоката Лешего, начавшего свое выступление в процессе.

Подсудимый, послушав начало, сморщился, отвернулся.

«Слабак фраер! Он в пивнухе глотка пива не выклянчит у забулдыги. И куда приперся, старая плесень? Разве такого адвоката можно пускать в суд, да еще защищать фартового. Ему, хорьку облезлому, подучиться в зоне, где зэки иногда играют в суд. Вот где прокуроры и адвокаты! Каждое их слово до сердца пробирает даже самые заскорузлые души. А этот… Тьфу, вошь гнилая!» — злится Леший, крутясь на скамье.

— Подсудимый не участвовал в ограблении банка. Ибо, исходя из материалов дела, ограбление банка было совершено в один день и в одно время с убийством фельдшера «скорой помощи» Аркадия Кротова. Но не может человек, пусть он и преступник, участвовать одновременно в убийстве начальника охраны банка и фельдшера. К тому же в показаниях начальника охраны имеется ряд существенных расхождений с выводами следствия. Он сказал, что получил внезапный удар по голове. Оглянулся. Заметил тень низкорослого человека, возможно, подростка. Поскольку все произошло в темном коридоре, лица нападавшего он не увидел. И не знал, кто нанес ему ножевое ранение. Участие подзащитного в ограблении банка ставится под сомненье и тем, что дактилоскопическая экспертиза, изучившая место происшествия, не обнаружила отпечатков пальцев подсудимого ни на финке, которой был убит начальник охраны, ни на сейфах. Я считаю, что прокуратура города, не установив настоящего убийцу, решила избавиться от «висячки» — нераскрытого преступления, повесив его на подсудимого — моего подзащитного. Существуют и другие доказательства непричастности моего подзащитного к убийству начальника охраны. Их я представляю суду. Считаю, что мои доводы достаточно убедительно изложены, и эти доказательства обязывают суд проверить полностью все обвинения, выдвинутые в отношении подзащитного. Я прошу отправить дело по обвинению моего подзащитного на дополнительное расследование, — закончил адвокат.