Михаил Нестеров - Месть и закон
– И все-таки я следователь. Например, я заметил, что судьба сына вас не очень-то трогает. Это связано с его возрастом? Или оттого, что он тяготеет больше к отцу, нежели к вам?
– Это естественно, он же мужчина.
Маргелов отметил, что хозяйка ответила только на последний вопрос, оставляя без внимания его довольно рискованную реплику относительно ее прохладного отношения к собственному ребенку. Нельзя было не заметить еще одно: эта женщина очень устала.
Следователь снова пожалел хозяйку и вынужден был признаться себе, что Нине Владимировне с ее обветренным сердцем будет не так тяжело, когда она услышит часть правды о своем сыне. Однако, подумал Маргелов, как эти двое обработали сидящую перед ним женщину, постарались на славу!
Разговор действительно выглядел странным, разорванным, почти лишенным эмоций, только в начале беседы хозяйка заметно побледнела. Изменившийся цвет лица Нины сейчас можно было бы назвать привычкой организма реагировать на ситуации, подобные этой. Только привычкой, не более.
– Нина Владимировна, я знаю, что ваш бывший муж из рабочей семьи, много лет проработал на заводе... – Маргелов вопросительно замолчал.
Собеседница поняла его немой вопрос.
– Я расскажу, если это имеет отношение к делу...
Все началось с торговли. Школьный товарищ Стаса работал в пивной, муж к тому времени уволился с завода. Одним словом. Стас начал работать «крановщиком» в пивной – открывал-закрывал кран, наливая пиво. Деньги начал получать каждый день, по пятьдесят рублей. Однажды приятель попросил его пойти вместе с ним и получить долг с одного товарища. Стас пошел, «выбил» гораздо больше, чем требовалось.
Потом его привлекли снова, потом еще... Он сколотил бригаду, привлек спортсменов, взял под контроль несколько пивных. Ну и пошло-поехало.
– Работая на заводе, он отличался дерзостью, склонностью к лидерству?
– Знаете, нет. Но он был очень смелым человеком. Есть люди, которые в любой ситуации прикрываются маской либо безразличия, либо преувеличенной самоуверенности и так далее. Стас же всегда выглядел сообразно ситуации. Если был в гневе, ни о какой маске и речи быть не могло, перекошенное лицо говорило само за себя. Он неплохо дрался, помню это еще со школьной скамьи. Когда мы поженились, он посещал всевозможные секции рукопашного боя. – Нина ухмыльнулась – С перерывами на запой. Он не стал большим мастером. Но мне довелось как-то стать свидетелем драки – один на один. Стас дрожал, я видела, что он возбужден, это зрелище было по-настоящему жутким. Наверное, он и сейчас такой.
После непродолжительного молчания Клименко спросила:
– Что еще вас интересует?
– Хочу спросить вот о чем... А впрочем...
Маргелов остановился на полуслове и не стал интересоваться, волнует ли собеседницу дальнейшая судьба бывшего мужа.
– Нина Владимировна, вам придется написать заявление об исчезновении вашего сына, чтобы уже сегодня прокурор возбудил уголовное дело.
– Вы сказали «об исчезновении»? Но ведь до этого я слышала, что он в наручниках?
– Вы не ослышались... Как вы себя чувствуете?
– Хорошо. Поверили?
– Я спрашиваю потому, что мне необходимо показать вам один сюжет, снятый на видеокамеру, напрямую касающийся вашего сына. Сразу добавлю, что ваш бывший муж не все делает для освобождения Максима. Нет, Нина Владимировна, успокойтесь, он не в Чечне, а здесь, рядом. С ним хорошо обращаются, кормят...
Маргелов не мог не одобрить основательно взвешенных действий Ширяевой, она достаточно четко представляла себе реакцию Курлычкина на первых порах, была уверена, что обращаться в правоохранительные органы он и не подумает, вполне обоснованно рассчитывая на собственные силы. Не в его интересах, если по факту похищения возбудят уголовное дело, он всеми способами постарается не допустить подобного хода событий, а значит, поиски Максима будут не столь эффективны. Это было на руку Валентине. Она с большой долей вероятности просчитала допустимые варианты и была готова противостоять Курлычкину.
Во-первых, «киевлянин» получит ощутимый удар, узнав, что дело все же возбуждено. Пока только об исчезновении, факт похищения подтверждался лишь косвенно, отсутствовало требование о выкупе, а наличие пленки, где исчезнувший предстает скованным наручниками, еще ни о чем не говорит. В конце концов нельзя сбрасывать со счетов возможность шутки самого Максима – жестокой, но вполне реальной.
Пока дело квалифицировалось как исчезновение.
Вот если вскроются новые факты, указывающие на похищение, в работу включатся спецы из управления по борьбе с организованной преступностью. Но и тогда прокурорский надзор никуда не денется, и Валентина, имея союзника в лице Маргелова, будет в курсе происходящего. Впрочем, в ее планы не входила переквалификация уголовного дела, которым, по сути, должна заниматься милиция, а не прокуратура.
Но Валентина знала свое дело, и видеокассету сегодня получил не кто иной, как Василий Маргелов.
Просматривая почту в дежурной части, он обнаружил на свое имя бандероль. Заинтересованный, он прошел в свой кабинет, почти сразу же там появилась Ширяева.
Они поздоровались. Маргелов распаковал бандероль, повертел в руках видеокассету.
– Боевик? – поинтересовалась Валентина.
– Черт его знает... Может быть, там я собственной персоной, – пошутил Василий.
– Мне можно будет взглянуть?
– Если ты любишь порно.
Маргелов провозился, подключая видеоприставку к телевизору, долго не мог найти кабель для подключения. Прежде чем включить воспроизведение, следователь закрыл дверь на замок и, скрестив на груди руки, встал в двух шагах от телевизора.
Запись длилась недолго, Маргелов мало что в ней понял.
– Мне кажется, этот парень находится в плену, – резонно предположил он. – Интересно, кто это.
– Это Курлычкин-младший, – спокойно ответила Валентина. – Зовут его Максимом.
– Откуда ты знаешь? – машинально спросил Маргелов, перематывая пленку, чтобы просмотреть запись еще раз. Потом резко повернулся к женщине. – Кто?!!
– Максим Курлычкин, – невинно произнесла Ширяева. – Если ты не знаешь, Вася, в уголовное судопроизводство входит рассмотрение судьей жалоб на незаконное применение органом расследования заключения под стражу в качестве меры пресечения, которое...
– Короче! – рявкнул Маргелов.
– А я уже все сказала. Я рассматривала дело Максима Курлычкина и оставила решение следователя без изменений. Естественно, я хорошо запомнила молодого человека, за которого хлопотал классный адвокат и гнусный преступник. Разве ты не знал об этом?
Маргелов метнулся к двери, открыл, оглядел коридор, снова закрылся и подошел к Ширяевой вплотную.
– Я понял!.. Я все понял! Ты... подставляешь меня.
– Неужели надо так громко кричать! – делано возмутилась Ширяева.
– Ты ненормальная, Валя! Ты рехнулась!
– Спасибо за точный диагноз, доктор.
Маргелов длинно выругался и подсел к Ширяевой.
– Где ты его держишь?
– В надежном месте.
– Не боишься, что я тебя заложу? Вот прямо сейчас, а? Возьму кассету, пойду к прокурору. Сколько тебе отмотают на суде?
– Многое будет зависеть от адвоката.
– Ну ладно, пошути, а я пойду к шефу. – Маргелов вынул из приставки кассету и, не оглядываясь, вышел из кабинета.
Валентина, не меняя положения, ждала, когда он вернется. Конечно же, Василий к прокурору не пойдет, послоняется по коридору, и все. А если допустить, что он все же рискнет пойти к шефу, то появится в своем кабинете даже раньше. С таким же успехом прокурору можно прокрутить художественный фильм про мошенников и просить ордер на арест артистов, занятых в ролях этих самых мошенников.
Маргелов вернулся еще более мрачный. Не глядя на Ширяеву, снова закрыл кабинет и уселся на свое место.
– Это оригинал? – спросил он, выложив на стол кассету.
Ширяева пожала плечами: «Какая разница», – но все же ответила:
– Первая копия. Оригинал я отправила Курлычкину.
– Что, уже отправила? – удивился следователь.
– А что, Вася, вначале я должна была посоветоваться с тобой?
– Интересно, а сейчас ты чем занимаешься?
– Я не советуюсь и не собираюсь этого делать. Скорее, ты будешь советоваться со мной.
– Да? – Маргелов наигранно выкатил глаза. – Что-то я сильно сомневаюсь на этот счет.
– А ты не сомневайся, лучше спроси, что дальше делать с этой пленкой.
– И что я должен сделать с ней?
– Вот это другой разговор. Даю совет: отнеси пленку прокурору.
– Не вижу смысла, – угрюмо отозвался следователь. – Пока не вижу. Скажи мне вот что... – Маргелову хотелось узнать, каким образом Ширяева смогла захватить Максима Курлычкина, но та вряд ли удовлетворила бы его любопытство. В одиночку совершить похищение трудно, значит, у нее есть сообщник, и она ни за что на свете не раскроет его имени даже ему, следователю Маргелову, можно сказать, другу. Таким человеком мог быть татуированный с головы до ног «очевидец» за рулем «восьмерки». А с другой стороны, Ширяева могла заманить Курлычкина-младшего хитростью... Куда? Черт ее знает, где она содержит его... На этот вопрос она тоже не ответит.
