Виктор Доценко - Остров Бешеного
— От имени Правительства России и его народа выношу тебе благодарность!
— Служу трудовому народу! — выкрикнул он на едином дыхании…
Они договорились встретиться на следующий день в десять утра, чтобы нанести первый ознакомительный визит в лабораторию.
Савелий вернулся в гостиницу после полуночи в превосходном расположении духа. Ночной портье сообщил ему, что из Нью-Йорка ему звонил Майкл Джеймс.
Савелий не сомневался, что Майкл наконец-то собрал свою многострадальную группу и хочет согласовать дату прилета на Маис, и поэтому не счел нужным перезванивать. Савелию нужно было выиграть хотя бы пару дней, чтобы обследовать лабораторию до прибытия американцев. С этими мыслями Бешеный быстро уснул.
Но в два часа ночи его разбудил телефонный звонок ночного портье:
— Простите, сеньор, что бужу вас, но у меня нет выхода: вас снова просит сеньор Джеймс: говорит, что дело неотложное.
— Хорошо, соедини.
— Привет, Савелий, извини, что звоню в столь неурочный час, но я должен это сделать. — Его голос был столь виноватым, что Савелий сразу понял: стряслась беда.
— Что случилось, Майкл?
— Похищен твой сын, приятель. Требуют выкуп в миллион долларов.
— Успокой по возможности Розочку, я сейчас же возвращаюсь…
Савелий не стал задавать никаких вопросов Майкл был опытный профессионал и знал, что в таких случаях делают полицейские в Америке. Но он должен немедленно возвращаться, чтобы самому отыскать своего сына. Бешеный представил себе, как чьи-то грязные лапы хватают его маленького Савушку, волокут его куда-то, а может, и бьют. От злобы и бессилия Савелий заскрежетал зубами.
«Придет час расплаты, негодяи, и я отрублю ваши грязные руки, посмевшие посягнуть на мое маленькое сокровище!» — в этот миг он всерьез пожалел, что не умеет летать.
Савелий побросал свои немногочисленные вещи в сумку, сбежал по лестнице вниз и сказал сонному портье, что он вынужден немедленно уехать. Потом отправился к дому старого Киламбе и разбудил его:
— Извини, дорогой Киламбе, но мне немедленно нужно уехать назад в Нью-Йорк.
— Что-то случилось с твоими близкими?
— Да! Что делать? Самолет-то будет только через два дня.
— Остается только морем. Пойдем искать катер. Поиски катера оказались не таким простым делом. Только под утро они обнаружили одного торговца, загрузившего свою посудину кокосами, которые собирался продавать на материке. Без особых уговоров и за скромное вознаграждение он согласился взять Савелия в попутчики.
Обняв на прощанье старого Киламбе, Савелий сказал:
— Спасибо тебе за помощь, Киламбе!
— А как же иначе?
— Очень прошу тебя, найди Рауля, скажи, что мне срочно нужно было уехать, и пусть он пока стоит на посту: я обязательно скоро вернусь!
— Не беспокойся, сынок, спокойно делай то, что ты должен делать. Старый Киламбе не подведет…
Глава VIII. Очищение Воронова
Пока Савелий занимался личными и общественными делами в Нью-Йорке, Андрей Воронов, доставленный в Москву в глубоко засекреченное учреждение, был окружен как лучшими специалистами в разных областях медицины, так и лучшими учеными-биоэнергетиками. Поскольку им пришлось иметь дело с наименее изученной областью знаний — человеческой психикой, — смешанная бригада ученых и медиков двигалась на ощупь, медленно и максимально осторожно. Никто не мог предсказать, как поведет себя в дальнейшем мозг человека, который подвергся тотальному психическому воздействию.
К счастью, ученые знали первоначальный кодовый пароль. Сплошь утыканный всевозможными датчиками, Андрей Воронов лежал неподвижно, словно мумия, находясь под ежесекундным наблюдением не только дежурных врачей, но и постоянно работавшей на запись видеокамеры. Ни единый его вздох, или движение пальца, или подрагивание ресниц не могли остаться незамеченными и тут же подвергались всесторонним анализам. Постепенно группа исследователей пришла к твердому убеждению, что организм больного находится в достаточно стабильном состоянии и, в принципе, готов к некоторым тестам.
В тот знаменательный день вокруг кровати Воронова, а кому не хватило места, — перед мониторами в отдельном кабинете, собрались все те, кто принимал непосредственное участие в работе с пациентом.
Руководитель группы психологической реабилитации, как называлась вся эта группа ученых и медиков, академик Смелянский Евгений Петрович, внимательно осмотрел всех присутствующих, потом перекрестил Воронова и вопросительно произнес тихим голосом:
— Ну что, товарищи, с Богом? — после чего, не дожидаясь ответа, выдержал небольшую паузу, наклонился ближе к Воронову и тихо, но внятно произнес: — Четырнадцать Рафаэль Санти восемьдесят три.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное для всех присутствующих: Воронов, лежащий до этого момента трупом, вдруг открыл глаза и как ни в чем не бывало внятно отозвался каким-то механическим голосом:
— Приказывайте!
Это было первое слово, произнесенное Андреем с момента возвращения из Америки. Да что там слово: с тех пор он впервые открыл глаза. Во время подготовки к этой стадии эксперимента между учеными было оговорено: при любых резких существенных изменениях в состоянии пациента эксперимент прекращается и полученные данные анализируются. Однако академик Смелянский, обратив внимание на спокойный, уверенный голос испытуемого, решил пойти на риск и продолжить эксперимент.
— Вы хорошо слышите мой голос? — спросил он.
— Да, слышу отлично. Приказывайте!
— Вы должны отказаться от неподвижности и вести жизнь обычного человека. Вы поняли меня?
— Да, я вас понял: вести жизнь обычного человека, — ответил Воронов, после чего он легко поднялся с кровати и принял сидячее положение.
— Как ваше имя?
— Андрей…
— Фамилия?
— Воронов…
— Род занятий?
— Майор ФСБ…
Академик хотел еще что-то спросить, но тут перехватил взгляд человека, которому он обязан был подчиняться беспрекословно. Подойдя к нему, академик тихо спросил:
— Что-то не так?
— Попросите всех выйти, — шепотом приказал тот.
Смелянский пожал плечами и обратился ко всем присутствующим:
— Извините, коллеги, но все могут быть свободны. Как в палате, так и на мониторах. Аппаратуру от обследуемого прошу не отключать. Всем быть на связи на своих рабочих местах. Вопросы? Нет? В таком случае все.
Дождавшись, когда сотрудники выйдут из палаты, а также из аппаратной, руководитель группы обратился к своему негласному начальнику, которым оказался помощник Богомолова — полковник Рокотов:
— Мне тоже выйти или…
— Как я понял, наш приятель будет слушаться только вашего голоса, не так ли? — спросил Михаил Никифорович.
— Совершенно верно.
— В таком случае у нас нет другого выхода: оставайтесь и помогите полностью раскодировать нашего сотрудника. У вас есть какие-то идеи и предложения, как действовать дальше?
— В основном только интуитивные…
— Это может представлять опасность для здоровья нашего пациента?
— Судя по его адекватной реакции, нет… — ответил академик и тут же добавил: — Однако от полной гарантии я бы воздержался…
Немного подумав, Рокотов-старший решительно сказал:
— Давайте пробовать… Только осторожно!
— Хорошо!.. — Смелянский повернулся к Воронову, который сидел неподвижно, бесстрастно уставившись в стену палаты, словно разговор шел не о нем и его совершенно не касался. — Андрей, — обратился к нему академик.
— Приказывайте!
— Какую задачу вам поставил предыдущий руководитель?
— Заставить моего названого брата Савелия Говоркова лететь в Нью-Йорк.
— Для чего?
— Конкретная причина мне неизвестна. Единственное, о чем мне говорили, что речь шла о жизни и смерти.
— Чьей жизни и смерти?
— Не знаю…
— А если бы прошлый руководитель или я приказали бы вам убить вашего брата?
— Ни он, ни вы не имеете права приказывать мне убить кого-либо из моих близких, — бесстрастно ответил Андрей и пояснил: — Это противоречит основному правилу моей подготовки.
— Вы обязаны отвечать на любой мой вопрос?
— Да…
Академик вопросительно взглянул на полковника Рокотова. Тот сначала неопределенно пожал плечами, но потом решительно махнул рукой и тихо разрешил:
— Пробуйте.
— Как звучит пароль вашего полного раскодирования?
— Этого я не помню: знать это — ваша обязанность, — без каких-либо эмоций ответил Андрей.
— В пароле — одно слово?
— Нет, четыре…
— Четыре? — удивленно переспросил Рокотов, но Андрей никак не среагировал на его голос.
— Вы уверены, Андрей, что четыре? — повторил вопрос Смелянский.
— Да, четыре, — подтвердил Воронов. И вновь академик вопросительно взглянул на полковника.
— Будем рисковать, — тут же кивнул Рокотов-старший.
