Сергей Кулаков - Курильская обойма
Караульный не отозвался. Видимо, пошел сообщать старшему. Если Роман понял верно, их должны охранять, но не убивать. По крайней мере, какое-то время. Значит, обязаны заботиться.
Не прошло и десяти минут, как дверь в камеру открылась. Двое солдат под охраной автоматчиков внесли ворох одежды, одеяла и даже подушки.
Еще двое принесли судки с пищей, поставили на нары.
– Где начальство? – поинтересовался Роман.
Дверь захлопнулась. Ясно. Замурованы заживо.
У Наташи в глазах появился страшок. Нехорошо. Надо как-то ее ободрить.
– Пообедаем и оденемся или оденемся и пообедаем? – спросил он, разбирая принесенную одежду.
Наташа неуверенно слезла с нар.
– А это майка тебе в самый раз, – сказал он, показывая ей желтенькую футболку с надписью «I love Backhem» то ли на груди, то ли на спине.
Наташа взяла у него футболку и отобрала еще несколько вещей. Нашлись даже солдатские ботинки подходящего размера. Видимо, в части служили и женщины. Или каптерщик был слишком запаслив.
– Вот видишь, – веселился Роман, также подыскивая смену, – полный сервис.
– Отвернись, – приказала она.
Роман молча повиновался – и уже не рискнул оглядываться. Не хватало еще, чтобы и здесь они устроили сексуальное родео. Это уже смахивало бы на сумасшествие.
Хотя, прислушавшись к себе, Роман понял, что он был бы не против…
Невольно улыбнувшись при виде переодетой в чужое Наташи, Роман усадил ее обедать. Аппетита с усталости большого не было, но и рисовая каша с котлеткой, и чай с батоном были съедены без остатка.
– Поспи, – сказал Роман, видя, что Наташа клонится на сторону.
Она послушно легла к стене и тут же уснула. Роман накрыл ее одеялом, погладил по голове. Она что-то жалобно пролепетала во сне. Связался черт с младенцем. Зато больше никогда не позарится на симпатичных незнакомцев.
Роман прилег на соседние нары. Как ни крути, часик соснуть надо. Иначе он будет мало на что пригоден.
15 октября, 8.10, Москва
Вместе с трелью телефонного звонка на спине Сергея Ильича выступил холодный пот. Ночь он почти не спал, маясь от недобрых мыслей. Под утро только смежил веки, чуть задремал – и уже звонят.
Он посмотрел на экран «раскладушки». Стрельников.
– Да?
– Как самочувствие, Сергей Ильич? – поинтересовался генерал.
– Спасибо, ничего, – кисло отозвался депутат.
– Хочу вас порадовать, – бодро продолжал генерал. – Ваша проблема решена. Обе птички у нас.
– Да что вы! Вот это новость. Прямо вернули к жизни.
– Я же говорил, что все будет хорошо.
– Спасибо, Сергей Петрович!
– Пожалуйста, Сергей Ильич.
– Всего хорошего, Сергей Петрович.
– Всего хорошего, Сергей Ильич.
Демидов сложил «раскладушку», замер в тишине, глядя на чужие стены. Эту ночь он провел в загородной резиденции Ибуки. Поиск беглецов оказался делом хлопотным, все время требовал поддержания связи со Стрельниковым. Сначала искали трех человек, потом Ибуке сообщили, что остались двое, мужчина и женщина. И надо было срочно звонить среди ночи генералу, передавать эти сведения. Ибука, чтобы не рисковать, оставил Демидова у себя, домой даже на час не отпустил. Понятно, волнуются японцы. Дело было на мази, а тут может сорваться. Но от своего не отступят, это ясно. Вон, искали трех, а уже остались двое. Куда один делся? Шлепнули, не иначе…
И чем все закончится? Он даже боялся думать о том, какие последствия может иметь провал операции. В висках начиналась тупая боль, а под ребрами болело так, что запирало дыхание.
Бесшумно отодвинулась дверь, на пороге возник Ибука-сан. Наверное, вообще не спал, старый черт, в сердцах подумал Демидов.
– Кто звонир?
Сергей Ильич сел на раскатанном по полу матрасе, потный, больной, пересказал разговор.
– Хорошо, – кивнул Ибука. – Очень хорошо. Теперь я буду узнавать, как нашим рюдям удобно забрать бегрецов у ваших рюдей. Потом вы опять будете звонить генерару.
– Я могу отлучиться? – робко спросил Демидов.
– Нет, – отрубил Ибука. И добавил чуть мягче: – Ваш завтрак готов.
Дверь задвинулась. Демидов повалился на подушку, ломая мокрые пальцы.
17.00. о-в Кунашир
Роман тронул спящую девушку за плечо:
– Наташа…
Она сразу проснулась, вопросительно глянула на него.
– Извини, – прошептал Роман. – У меня к тебе просьба.
– Да?
– Попросись в туалет.
– Ты что-то задумал? – поняла Наташа.
– Наше пребывание здесь затянулось, – уклончиво ответил Роман. – А у меня важная информация.
Наташа понимающе кивнула.
Роман постучал в дверь:
– Эй, боец. Выведи девушку в туалет!
Залязгали запоры, дверь приоткрылась.
– Выходи.
– А мне можно? – сунулся вслед за Наташей Роман.
– Назад! – вскинул автомат караульный.
Из коридора высунулся еще один автоматчик. Так, понятно. Из здесь как минимум двое.
– Пардон, – Роман отшагнул в камеру.
– По одному положено, – сказал выводящий, закрывая дверь.
Так, уже легче. В туалет выводят без проблем. Это – главное. Караульных всего двое. В общем, хоть и трое, это не так важно.
Роман разделся, натянул джинсы, найденные в куче принесенного тряпья, а на джинсы – свои пятнистые брюки. На майку надел легкую голубую ветровку, поверх нее – свитер. Накинул бушлат. Таким его сюда и привезли. Таким и запомнили. Придал лицу усталое выражение. Не будучи плечистым крепышом, сейчас он казался тощим, заморенным интеллигентом. Особенно когда делал такую мину.
Продолжая подготовку, он тщательно зашнуровал ботинки, затянул ремень на брюках, попутно при этом разминаясь. Оружия, кроме китайского ножика, не было, но сейчас оно ему и ни к чему. То, что он задумал, требовало не огневой мощи – от всей части не отобьешься, – а хорошо рассчитанной дерзости. Попытка у него всего одна, другой не будет. Поэтому надо действовать наверняка.
Привели Наташу, дверь не закрыли.
– Идешь? – спросил выводящий.
Было видно, что парни хотят побыстрее исполнить скучные караульные обязанности и предаться более интересным занятиям.
– Иду, – сказал Роман.
Он глянул в глаза Наташе, шевельнул губами:
– Держись.
Она мигнула обоими глазами: мол, я все понимаю, действуй. Роман преодолел секундную жалость, шагнул за порог. Дверь тут же закрылась.
Туалет был на улице – обычная уборная. Выводящий грамотно держался в трех шагах, наставив на Романа автомат. Но с предохранителя-то не снял! Эх ты, аника-воин.
Второй караульный остался в здании гауптвахты. Но Роман не спешил. Он неторопливо шагал к уборной, проверяя обстановку. Обстановка была самая мирная. На плацу печатали шаг новобранцы. Через КПП выезжал грузовик. За гаражом водитель драил командирский «уазик». Как видно, водворение на губу двух бродяг больших изменений в гарнизонную жизнь не внесло. Что ж, это ненадолго.
Сделав в туалете свои дела, Роман, сопровождаемый по пятам выводящим, отправился обратно в камеру. Так, до гаража – семьдесят метров.
– А когда начальство придет? – заискивающе спросил Роман выводящего.
– Скоро, – солидно пробасил тот.
Роман открыл дверь, шагнул в коридор. Следом, почти впритык к нему, полез выводящий, закрыл за собой дверь. Второй караульный, повесив автомат на плече стволом вниз, посторонился, пропуская Романа.
Убивать или калечить солдатиков Роман не хотел. Тюкнул переднего основанием указательного пальца в сонную артерию, второго, с разворота, припечатал локтем под ухо. Парни тихо осунулись по стенкам на пол. Отдыхайте, голуби. Солдат спит – служба идет.
Быстро приступил к переодеванию. Сбросил свое пятнистое снаряжение, надел зеленое солдатское хэбэ, снятое с одного из караульных. Бриджи, бушлат, шапка, ремень… Ботинки почти одинаковые, менять не надо. Забрал автомат, штык-нож, подсумок со вторым магазином. Кажется, все.
Посмотрел на камеру, где осталась Наташа. Дверь была толстая, она вряд ли что-нибудь слышала. Если только догадалась по долгой заминке. На миг Романом овладело искушение. Жалко бросать ее здесь, одну, под замком… Он уже шагнул к двери, но остановился. Если сейчас она глянет ему в глаза, он не сможет проявить твердость. И сделает ошибку. Она все-таки не спецназовец, а слабая женщина. И только свяжет ему руки. К тому же он больше не мог рисковать ее жизнью. Как это ни парадоксально, здесь она в большей безопасности, чем возле него. Поэтому – отставить.
Он повесил автомат на плечо, натянул пониже кепи, открыл дверь, вышел наружу. Неторопливо направился к гаражу, глядя себе под ноги.
Никто его не окликнул. Идет себе воин и идет, такой же, как все остальные. Правда, дня три небрит, но с вышки не заметно. Роман беспрепятственно дошел до гаража, свернул в ближние распахнутые ворота.
Из техники в гараже стояла только одна машина – могучий «Урал» с двадцатитонной цистерной на прицепе. Под поднятым капотом копошился солдатик в перемазанной спецовке.
