Эльмира Нетесова - Колымский призрак
Аслан, едва проглотив баланду, кусок хлеба на ходу сжевал, не стал перекуривать, снова за лом взялся. Кила, глянув на него, тоже папиросу выбросил. Шагнул к скале.
До сумерек, до изнеможения, до упаду работали люди. Три раза повар звал их на ужин, никто не поторопился. Каждая минута на счету, всякая дорога.
Аслан, едва поев, повалился в угол палатки. Тут же уснул. Во сне виделось, что проложил он тридцать метров трассы, ровной, как горизонт.
Но это во сне. Как ни старался человек, лишь двадцать метров сделал. Больше, хоть умри, сил не хватило.
Другие едва уложились в норму. Кила лишь семнадцать метров одолел. А «жирные» и с нормой не справились. Хоть и кожа лохмотьями с ладоней полезла. Приуныли люди.
— Лиха беда начало, — успокаивали их работяги.
Через полмесяца все справлялись с нормой. Но перевыполнить ее удавалось редким отчаюгам. Да и то не на много.
Охрана, наблюдая за зэками, даже поеживалась, видя, как трудно давалась трасса людям.
Фартовые раньше умели пошутить, рассказать анекдот. Теперь им не до разговоров стало. Злые, усталые, они стали похожи на тени и словно забыли, потеряли в горах Колымы слова и смех.
День за днем. Сколько их минуло — никто не считал. Люди мылись в ручье внизу, да и то лишь те, у кого сил хватало. Слишком трудной была работа, слишком короток отдых.
— Черт! Зарабатываешь эти зачеты, а удастся ли ими воспользоваться, не знаешь. Сдохнешь тут и все старанье под хвост. Обидно будет, — сказал как-то Аслан Киле, ложась спать.
— А ты не думай о том. Пока руки держат лом — ты здоров, а значит, доживешь до свободы. Иначе не может быть. Я вон на сколько старше тебя, и то о воле думаю. Это мне здесь выжить помогает. И ты не злись. Вон охрана говорит, что завтра нам начальник зоны, обещает пополнение подкинуть. Двести человек. Глядишь, быстрее управимся с трассой, раньше в зону вернемся. Пусть не по-человечески, но терпимо жить будем. Все ж в бараке, не в палатке.
— Дожить бы до этого пополнения, — пробормотал Аслан, засыпая.
В палатке, помимо них, полбригады мужиков уже мертвецким сном спали. До утра, до рассвета, если доживут.
А к вечеру следующего дня из зоны за зэками пришли машины, три бортовых. Начальство предложило приехать в баню и оповестило, что сегодня зэки смогут посмотреть концерт художественной самодеятельности. Артисты из Магадана приедут. Желающие пусть приезжают.
Аслан даже не повернулся в сторону сказавшего. Словно оглох.
«Ехать в зону на концерт? Да что он, с ума сошел, что ли? Столько времени потерять. Подумаешь, артисты! Они зачет не подарят. А терять его из-за них кто станет? Разве ненормальный. А без бани пока обойдусь и ручьем», — думал Аслан.
— А сколько платить придется за концерт? — спросили орловские мужики.
— Бесплатно…
Аслан увидел, как засуетились, заторопились зэки. Ночь в зоне, в бараке — пусть малая, а передышка. Она тоже нужна.
Интеллигенты и идейные, все, как по команде, к ручью побежали, про инструмент забыли, про усталость.
«Жирные» даже бреются наскоро, словно не в зону, в санаторий их повезут.
Аслан закурил, присев у скалы.
— А ты, сынок, отчего не едешь? Давай, развейся. Выработки у тебя хватает. Поезжай, развлекись, согрей свое сердце. За себя и за меня, — предложил бригадир.
— Да ну их ко всем… — отмахнулся Аслан и, бросив докуренную до плешки папиросу, взялся за лом.
— Оставь его, Аслан. Ведь молодой ты. Поезжай, — попросил бригадир.
Аслан, коротко подумав, быстро собрался и раньше других залез в кузов.
В зону машины ехали торопясь. Обгоняя одна другую.
Вот и ворота раздвинулись, впустили. Во дворе вся хозобслуга мечется. Ужин заранее приготовлен. Аслан сразу в баню направился. Переоделся в чистое. Даже белую рубашку надел, чтоб ни в чем не уступить интеллигентам. И после ужина, строем, в красный уголок. Там уже и двери распахнуты, лавки расставлены, полы помыты. А вдруг зрителям мест не хватит, можно и на пол присесть.
Аслан оглядел скамьи. Выбрал место на передней, но на него зашикали. Мол, из-за тебя не то что артистов, сцену не видать.
Аслан пересел в самый конец.
Когда он в последний раз был на концерте? Давно — в детстве, в школе еще учился. Односельчане бабки решили детей порадовать. Это было два или три раза, но и сегодня помнилось.
Красный уголок уже был забит до отказа, когда вошли артисты. Они оглядели притихших, восторженных зрителей и прошли на сцену. Вскоре затрепетал занавес.
Артисты пели песню о Родине. Аслан не слышал слов. Он вглядывался в лицо девушки, той, которая стояла рядом с кулисами и пела тихим красивым голосом.
Она…
Потом были пляски, стихи, частушки, куплеты. Но вот конферансье объявил какую-то песню и на сцену вышла она…
Аслан не помнил, как встал, как прошел вперед и остановился у самой сцены.
Девушка пела о любви.
Аслану казалось, что поет она только ему, для него, каждое слово песни грело его сердце теплом.
«А ведь я заставлял себя забыть о тебе. Не вспоминать. Слишком долог и труден путь к тебе. Не моя в том вина. Будь свободным, пешком прибежал бы. Но ты поняла и приехала ко мне сама. Значит, любишь», — шептали неслышно губы Аслана. «Взгляни на меня», — просили глаза парня.
— Да не мешай же ты! — дернул его охранник. Аслан не пошевелился.
Девушка закончила песню. Зэки зааплодировали, Аслан громче всех. Она ушла за кулисы, не оглянувшись. Зал бесновался. Вызывал на бис. Певица вышла, смущаясь и краснея. Мужики с задних лавок перешли вперед, уселись перед самой сценой, по-детски улыбались, развесив губы.
Девушка пела о Колыме.
Аслан смотрел на нее как завороженный. Не смея приблизиться. Кто она и кто он? Она — песня, она — свобода и жизнь. Она — мечта. А он лишь зэк. Он не нужен ей. Вон какая она чистая, хрупкая. А он — словно глыба от скалы, отвалившаяся в ненастье. Зачем ее пугать, зачем докучать такой своими притязаниями. Да и как она ответит ему? Взаимностью на расстоянии? Но кто в это поверит? Аслан не мальчишка. Уж лучше не обманываться самому и ее не отпугивать, — отошел Аслан к скамье.
Когда концерт закончился, зэки вышли во двор. Вскоре и артисты покинули красный уголок. Они выходили во двор гуськом. Вот и она… Огляделась по сторонам, увидела Аслана. Улыбнулась.
— Что ж не приезжаете больше в Магадан? — спросила, узнав.
— Приеду. А зайти можно? Асланом меня зовут.
— Пожалуйста.
— Как зовут вас? — решился Аслан.
— Наташа.
— А если насовсем приеду? — спросил, вздрогнув от собственной смелости.
— Тогда и поговорим, — рассмеялась она и упорхнула в машину.
— Где ты успел с нею познакомиться? — завидуя, спрашивали зэки.
Аслан смотрел вслед машине, покидавшей двор. Оттуда выпорхнула рука, помахала без слов. Аслан — в ответ. И лес рук приветливо вскинулся из машины.
— Приезжай, Аслан! — донеслось или послышалось ему.
«Спасибо тебе, Кила», — думал парень, уходя в барак.
Такого подарка от судьбы он не ждал и не мог намечтать. Его — словно сердцем почуял бригадир и надоумил Аслана на эту встречу.
Аслан со стыдом вспомнил, что этой встречи могло не случиться. Упрямство — не лучший советчик…
Едва за машиной артистов закрылись ворота зоны, Аслан пошел в барак. Хоть одну ночь он выспится в постели и отдохнет до утра в сносных условиях. Тем более что в бараке было пустовато. Не все приехали на концерт. Не каждый пересилил свою усталость.
Едва Аслан начал дремать, дверь с шумом отворилась и чей-то сиплый голос сказал:
— Эй, мужики, пополнение в зону прибыло. Три «студера» пришли. Валите во двор. Узнаем, кого подкинули.
Аслан не пошевелился.
«Какое мне дело до них? Привезли новую партию. Ну и пусть себе… Мы тут причем? К нам в барак уже не подкинут. Некуда. А значит, наплевать мне на чьи-то заботы».
Но вскоре послышались голоса охранников:
— Двадцать человек сюда!
Аслан отвернулся спиной к двери. Прикинулся спящим.
Вскоре ему пришлось повернуться.
Пополнение оказалось необычным. Люди не галдели, не сновали по проходу Отогнув тюфяки, присели на края нар и шконок, тоскливо озирая барак.
— Не шумите, люди приехали с трассы, отдыхают. Устраивайтесь, где вам укажут. Других мест нет, — сказала охрана, уходя.
— Чужие шконки не занимайте, пока бригадир приедет — на проходах устроимся, — предложил чей-то голос. И вот тут Аслан оглянулся.
Это пополнение прибыло с воли. Люди держались потерянно, отрешенно.
— Давай одного сюда, — указал Аслан на шконку Чинаря. Помог разместиться и остальным.
Почувствовав поддержку, мужики засыпали Аслана вопросами:
— Где трасса? Сколько километров ее придется на эту зону? Какая норма выработки? Как начисляются зачеты? Какой порядок работы и жизни в зоне?
