Юлий Дубов - Большая пайка
Взять хотя бы эту питерскую историю. С Еропкиным все было ясно, но условия, в которых тот проворачивал свои махинации, Сергея поразили. Миллионные инвестиции, свободное обращение с акционерным капиталом и долями, скупка голосов, взятки начальству, непростые отношения с бандитами… Про все это он слышал, про многое читал в газетах, но не представлял, что, пока он продолжал упрямо писать свои формулы, его друзья и однокашники так легко освоятся в горячей атмосфере времен покорения Дикого Запада. И Сергей почувствовал тревожную неуверенность — сможет ли он хоть как-то сравняться с ними? А еще его беспокоило ощущение каких-то подводных течений, недомолвок, угадываемого, но не объяснимого столкновения интересов — столкновения, которого в отношениях между людьми, знающими друг друга чуть ли не с колыбели и делающими одно дело, просто не могло быть, но которое тем не менее скрыто присутствовало, обнаруживаясь в случайно сказанных словах и брошенных взглядах. И замученный, какой-то опущенный вид Сысоева, его слова, что здесь все непросто, снова неприятно поразили Терьяна.
— Здравствуй, Сереженька, — услышал он за спиной голос.
Обернувшись, Сергей увидел стоящую у дверей Ленку. Пожалуй, на улице он ее не узнал бы. Она похудела, остригла волосы под мальчика, стала сильно краситься. И только сохранившаяся привычка зябко обхватывать себя руками, как бы пытаясь согреться, да манера говорить, проглатывая окончания слов, напоминали о девочке, в которую сто лет назад он был так сильно влюблен.
— Здравствуй, Ленка, — сказал Сергей.
Она подошла к столу, покрутила в руках брошенную Терьяном пачку «Дымка», достала из кармана пиджака тонкую черную сигаретку, закурила и стала смотреть Сергею в лицо, медленно выпуская дым.
— Что смотришь? — спросил Сергей, когда молчание слишком уж затянулось. — Сильно постарел?
— Мужиков время не портит, — все так же глядя ему прямо в глаза, ответила Ленка. — Почти не изменился. А я?
— Изменилась, — признался Сергей. — Здорово изменилась. Встретил бы — не узнал.
— Постарела?
— Не сказал бы. Тебе просто стало больше лет. Но не постарела. Как ты живешь?
Ленка сделала гримаску.
— Зарабатываю на жизнь. Вообще-то ничего. А ты?
— Тоже собрался зарабатывать. Вот пришел на работу наниматься.
— Я знаю. Мне Мария сказала, чтобы я занялась твоим оформлением. Не забудь завтра фотографии принести. Свои и жены, и ее паспорт тоже.
— Я не женат, ты разве не знаешь? — удивился Сергей.
Ленка отвела глаза.
— Я знаю, что ты развелся. Между прочим, ждала, что хотя бы позвонишь. А потом мне сказали, что ты женился снова.
— И снова развелся, — буркнул Сергей. — Через полтора года.
— Понятно, — сказала Ленка. — Сердцеед. Играешь чувствами бедных наивных девушек. Здесь тебе будет где разгуляться.
— А вообще как тут? — перевел разговор Сергей.
— Кому как. Мне нормально. А как тебе будет, не знаю.
— Почему?
— Так. — Ленка помолчала, потом оглянулась на дверь. — Здесь все непросто.
Эта дурацкая фраза, которую Сергей много раз слышал за сегодняшний день, начала его сильно раздражать.
— Знаешь, — сказал он, — мне уже сто человек про это сегодня сказали. Что-нибудь поконкретнее можно?
Ленка задумалась.
— Поконкретнее нельзя. Я ведь кто? Девочка на телефоне. Фигаро здесь, Фигаро там. Ты же, наверное, серьезными делами будешь заниматься?
— Но почему-то ведь ты говоришь, что непросто? Значит, что-то знаешь?
— Видишь ли, Сереженька, — медленно сказала Ленка, — когда мне было шестнадцать, я у старшей подружки все пыталась опыт перенять, как с вашим братом правильно обращаться. А она — ни в какую. А потом сказала мне одну вещь. В этом деле, сказала, каждый учится на своих ошибках. Так не забудь завтра фотографии.
— Погоди, — Сергей подошел к Ленке и взял ее за плечи. — Ты прости меня. Я правда не знал. Думал, тебе все равно. Не сердись.
— Ладно, — Ленка повела плечами и легко освободилась. — Значит, так фишка легла. Эх ты, знаток женского сердца…
А дойдя до двери, она оглянулась и тихо сказала:
— Не хотела я тебе говорить, да уж ладно… Не ходи сюда. Это не твое. Будет беда.
Несмотря на предупреждение Ленки и нехорошие предчувствия, Сергей остался.
За неделю ожидания Платона из командировки он поближе познакомился с Марией, которая показалась ему вовсе не стервой, как охарактеризовал ее Марк, а очень приветливой и даже привлекательной особой. Поговорил несколько раз с Ларри, встретившим Сергея словами «господин профессор». Попытался выяснить у Мусы, чем ему все-таки придется заниматься, но успеха не добился. Муса всячески пытался улизнуть от обсуждения этого вопроса, а потом, глядя Сергею прямо в лицо, искренне сказал:
— Старик, хочешь — режь меня на куски, я без понятия. Если честно, работы здесь навалом, мы же ни черта не успеваем. Но, во-первых, надо советоваться. А во-вторых, я же не знаю, что у Тошки на уме. Я тебе сейчас что-то скажу, а он вернется и все переиначит. Ты можешь три дня подождать, пока он объявится? Если уж так не терпится, иди к Марику. Или как?
К Марку Сергей, естественно, не пошел. Они крепко поругались на второй же день после появления Терьяна в «Инфокаре». Прямо с утра Сергея нашла секретарша Марка и сказала, что Марк Наумович просит зайти. Весь красный и трясущийся от ярости Марк в присутствии всех своих подчиненных закатил Сергею грандиозную сцену. Оказывается, он планировал вечером обсудить с Сергеем, как тот понял положение в Санкт-Петербурге. Оказывается, он до глубокой ночи ждал, когда же Сергей к нему зайдет. А Сергей, оказывается, в шесть вечера свалил домой и даже не подумал зайти к Марку отпроситься.
— Какого черта я у тебя должен отпрашиваться? — закипел Терьян. — Ты мне кто?
— Я? Я заместитель генерального директора! — взвыл Марк.
— Угу, — кивнул Терьян и поглубже засунул руки в карманы. — И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик.
Когда он, резко развернувшись, зашагал к двери, то на лицах цейтлинских подчиненных заметил какое-то странное выражение, будто на их глазах произошло нечто невероятное и противоречащее законам природы. А выскочивший вслед за ним из двери Марк, не говоря ни слова, пронесся по коридору, влетел в кабинет Мусы и долго еще бушевал там. Но, по-видимому, без особого результата, потому что больше этот инцидент ни разу не обсуждался.
Вернувшийся из командировки Платон позвонил Сергею домой глубокой ночью.
— Сережка, привет, — сказал он, и не успевший еще очухаться от сна Сергей заметил, что Платон старается говорить очень медленно, тщательно подбирая слова. — У меня к тебе есть одно предложение. Я завтра опять улетаю, и мы поговорить не сможем. Улетаю надолго. Предложение вот какое. У нас есть проблемы в Питере. Я знаю, что ты уже в курсе. Так вот, я прошу, чтобы ты полетел туда и снял все вопросы. А потом мы встретимся и определимся на будущее. Согласен? Если нет, то никаких проблем, но тогда тебе нужно будет подождать, пока я вернусь. Только отвечай сразу, думать некогда.
— А ты уверен, что у меня получится? — спросил Терьян, переваривая услышанное.
— Получится! — уверенно ответил Платон, и Сергей заметил, что его речь снова вошла в прежний галопирующий ритм. — Обязательно получится! Ты будь на связи… Устроишься в Питере — скажи Марии, я тебе буду звонить. С Мусой я договорился, он все устроит. И держи связь с нашим человеком в Питере, там есть один… Да ты его знаешь, это Лева Штурмин. Ахмета привлекай. Ты его видел у меня на дне рождения. Помнишь? Все, обнимаю тебя.
Когда утром Сергей приехал в «Инфокар», то сразу понял, что о ночном разговоре с Платоном все уже знают. Встреченный им у порога Марк, всем своим видом показывавший, что готов забыть прошлые недоразумения, сказал обволакивающе:
— Заглянул бы. Все-таки материалы все у меня. Хоть договоримся, что надо делать, а что не надо. Когда летишь?
Муса встретил Сергея у двери своего кабинета, проводил к столу, усадил и вывалил на стол несколько конвертов.
— Здесь билет. Летишь завтра утром. Тут в конверте адрес и ключи от квартиры. Там телефон написан, когда надо будет, позвони — девочка придет. Сготовить что-нибудь или убраться. Здесь три штуки. Считай, что тебе командировочные дали и зарплату авансом. С остальным Лева разберется — я с ним уже говорил. Ну что еще?
— Послушай, — сказал Терьян. — Дай совет как другу. Я же в этих делах новичок. Вот что бы ты на моем месте там делал?
— Я бы на твоем месте, — начал Муса и перешел на шепот, — открутил этому прохвосту голову. Тут же. Но это, к сожалению, ничего не решит.
— А ты думаешь, я гожусь для откручивания головы?
Муса кивнул.
— Мы вчера долго этот сюжет обсуждали. Тошка тоже сомневался — Сережка, говорит, не такой, он мягкий, он не справится. А я ему прямо сказал — ты еще не знаешь, какой Терьян жесткий человек. Если хочешь знать, это я настоял, чтобы ты поехал. Так что — счастливо тебе. Звони, дружище.
