Победа ускользает - Мошков Кирилл
Норман яростно сдернул с головы изящную гарнитуру веббера и сунул ее в нагрудный карман пиджака. Обычно он был настолько сдержан, что его даже пресса называла «сонным тигром». Если бы сейчас его видели со стороны те, кто работал с ним каждый день, они могли бы и усомниться в душевном здоровье своего Президента: он был в ярости, в невиданном раздражении.
Несколько минут Норман молча ходил по вестибюлю, пару раз пройдя мимо спецлифта. Наконец, не выдержав, он вытащил веббер и снова надел его. Собственно, он хотел узнать, сколько времени осталось до встречи, но как-то забыл, что можно просто взглянуть на часы: он привык каждую секунду видеть показания часов на виртуальном рабочем поле веббера.
— Сними веббер, будь так добр, — услышал он чей-то вежливый, сухой голос и сильно вздрогнул. Завертев головой, он никого не увидел и вдруг почувствовал, как внезапный холодный пот заливает ему глаза.
— Не волнуйся так, — услышал он. Прямо перед ним возник Ямамото.
Президент перевел дух.
— Ф-фу, это ты, Тацуо. Напугал. Я забыл про твои способности к этим штучкам.
Отставной адмирал кивнул маленькой головой, сверкнув проседью в черных волосах.
— А веббер ты все-таки выключи и сними, — повторил он. — Я не хочу, чтобы нас кто-то слушал — с твоего ведома или нет.
Вздохнув, Норман снова снял и убрал веббер: у него возникло чувство, будто он закрыл глаза и заткнул уши.
Ямамото, склонив голову набок, смотрел на него. Оба они были, в общем, пожилыми людьми — крепко за шестьдесят Президенту, около шестидесяти адмиралу. Но Ямамото выглядел лет на двадцать моложе, только обильная седина в черной щетке волос выдавала. У адмирала была бледная кожа, но широкий приплюснутый нос, что делало его похожим скорее не на японца, а на филиппинца; впрочем, в нем явно имелась примесь и южноевропейской крови, отчего подбородок у него был покрыт нехарактерной для японца густой черной (и тоже с проседью) щетиной. В последний раз брился он давно, и переодевался тоже давно — его белый комбинезон порядком износился, и края воротника покрылись сальным коричневатым налетом. Крест-накрест на груди Ямамото была затянута подскафандровая ременная пилотская «сбруя», на которой болтались его командирские цацки — два мультикома, два тяжелых пистолета, запасные обоймы, блокнот, блоки питания и переходники для веббера и еще пара каких-то устройств. На левой руке адмирала было надето что-то вроде вратарской перчатки.
— Что это? — кивнул Президент на левую руку Ямамото.
Тот вежливо усмехнулся.
— Это биоконтроллер, — нейтральным, сухим тоном объяснил он. — Читает мою биоактивность. Если она аварийно снизится, мой подарочек Земле рванет. Это просто на тот случай, если кто-то из твоих бойцов окажется слишком ретивым.
Норман облизнул губы.
— Тацуо, так ты это всерьез? Эта штука — здесь? И ты действительно подорвешь ее?
Ямамото кивнул.
— А как ты думаешь, Роберт? Может быть, ты считаешь, что я шучу шутки? Я не шучу шутки. — Он строил английские фразы, будто на линке или на японском. — Я здесь вовсе не для шуток. Я прежде всего хочу задать тебе вопрос, что происходит, Роберт? Почему ты нарушил нашу договоренность?
Президент нахмурился.
— Поверь, старина, я ничего не нарушаю. Произошла целая цепь досадных случайностей. Иди сюда, я все тебе объясню.
Он потянулся было к вебберу, отдернул руку и сделал приглашающий жест, увлекая Ямамото в глубь вестибюля, к широким удобным скамьям. Они отошли и сели там. Сквозь густую листву пальм и рододендронов пробивались только отдельные слова, убедительно произносимые низким голосом Нормана:
— Мне не доложили… стечение обстоятельств… оказались в одном и том же месте уникальные специалисты… никто из них в отдельности не собирался… не имели представления ни о каких договоренностях… все было под контролем, но…
В просвет между листьями было видно лицо Ямамото. Адмирал внимательно слушал, настороженно блестя глазами: он то бросал взгляды по сторонам, чтобы убедиться, что они с Норманом и впрямь одни в вестибюле, то сосредотачивался на лице Президента, будто стараясь определить, насколько искренне тот говорит.
— Хорошо, Роберт, — произнес он наконец, и Норман замолк на полуслове. — Мне не нужны сейчас оправдания. Я готов поверить, что ты не был в курсе этих совпадений. Но ведь ты знал, кто был прототипом вашего Железного Дровосека, так называемого Сардара. И если уж этот парень оказался настолько хитер и своенравен, что вышел из операции и едва не сорвал ее, то почему он не остался на Акаи? И каким образом он оказался на Солнечной стороне так быстро? И он ли это? Может, кто-то ведет еще одну игру, а, Роберт? Может, Железный Дровосек был не один, а?
Президент протестующе поднял руку и сразу же опустил, так как Ямамото нервно дернулся.
— Ну-ну, Тацуо, — успокаивающе прогудел Норман. — Я не собираюсь аварийно снижать твою биоактивность. — Он позволил себе усмехнуться. — Дело в том, что и я не понимаю, как этот тип умудрился пересечь Галактику за одни сутки. И никто не понимает, поверь мне. Для этого мои верные дурачки и вытащили из небытия тень Джервиса. Самое смешное, что старина Майк не подвел и разыскал этого Таука буквально за пять дней. Ты, скорее всего, знаешь, что Таук был арестован на Телеме.
— Знаю. Вместе с тем борзописцем, который угнал у меня джампер.
— Ты, наверное, догадываешься, что Таук был арестован не просто так.
— Догадываюсь. Сдавать своих — любимый спорт родного отечества, не так ли? Если ты думаешь, что товарищ твой представляет угрозу человечеству — заложи его начальству, да? Хорошо помню. Вся моя служба на флоте шла под аккомпанемент мощного стука со всех сторон.
— Ну-ну, Тацуо. Что теперь опять затевать эти разговоры. Для того я и пошел тебе навстречу, чтобы изменить этот проклятый мир.
— Да-да-да, конечно. Оставь этот пафос, Роберт. Мы оба — старые циники и хорошо знаем, с какой целью мы в свое время договорились. Да, мир станет лучше, когда в нем больше не будет Конфедерации в ее нынешнем виде, но самое-то главное, что в этом мире станет очень хорошо определенным людям.
— Нет, Тацуо, ты знаешь, что я не думаю о себе.
— Допустим. Ты — не такой, как я. Ты — идейный. Это не меняет дела. Объясни мне, что там случилось дальше.
— А дальше случилось то, что из-за референдума на Телеме мы не смогли вовремя связаться с тем, кто был когда-то Джервисом, и отозвать его. Прямой сигнал не проходил, и резидентура из-за неразберихи на планете сработала неоперативно: после ориентировки по Тауку и этому Лорду, некоторое время они ничего не могли получить от нас. Джервис отправился в Красный Дом и, конечно, вытащил оттуда обоих. После чего они ушли с Телема. УБ уже приняло меры, все следы официально прикрыты, их корабль объявлен несуществующим, экипаж и они сами — вне закона, так что их арест и полная нейтрализация — вопрос часов. Ты веришь мне?
— Д-да… пожалуй, верю, — произнес Ямамото после некоторой паузы. — Ты и вправду настолько идейный, что не умеешь складно врать. Мне, во всяком случае, ты никогда не врал, и теперь я тебе верю.
— Тогда объясни мне, в чем смысл твоего демарша. Мы попытались, конечно, все свести к блефу, приуменьшить эффект, но ведь на Планете паника…
Ямамото покачал головой.
— Это не демарш. Ты понимаешь, что я был поставлен в чрезвычайные обстоятельства. Удаление бандитов, оседлавших Компанию и готовых провалить все дело своим дурацким упрямством — это одно дело. Но, Роберт, я чувствовал себя затравленным. Ты должен был предусмотреть это. Я чувствовал себя мишенью. Предполагалось, что нам дадут спокойно сесть и укрыться на Хелауатауа — но там нас ожидала засада. Один из моих кораблей был сбит, ты понимаешь? А ты знаешь, что я только по какой-то невероятной случайности оказался не на яхте «Угольный Мешок», которую сбили, а на «Клыке Льва»?
— Еще одна нелепая случайность, — возразил Норман. — Мы не можем управлять Службой слежения Имперского флота, а это именно она навела Управление по режиму Хелауатауа на ваши корабли. Опять бюрократическая несостыковка: Управление не было правильно ориентировано.
