Сергей Самаров - Последний довод
– Пока держимся. По данным нашей разведки, к утру фашисты ожидают подкрепления. Предполагаю, что подготовка к наступлению у них займет половину дня. После этого двинут всей силой на нас. Продержаться сможем от силы три-четыре часа. За это время их артиллерия уничтожит то, что осталось от Александровки. Это они так народ против нас пытаются настроить. Бьют не по нашим позициям, а по жилым кварталам поселка. В завершение, скорее всего, перенесут огонь и на позиции, а потом двинут танки. За танками пойдет и пехота. Тогда и наступит час «Ч». Боюсь, мы вынуждены будем отступить за реку. Мост придется взорвать, если только вы не поторопитесь. Мне доложили, что машины к вам прибыли и вы затребовали боевые расчеты «Смерчей». Это верная информация?
– Так точно, товарищ полковник.
– Не спрашиваете, почему я говорю в открытом эфире о положении на линии противостояния? У вас это подозрения не вызывает? Не боитесь ловушки? Или вы в курсе?
– Я в курсе контроля своих разговоров спутником. Предполагаю, ваша трубка тоже под контролем. Все, кто со мной общаются, автоматически попадают под контроль. Со мной или с нашим командующим… А вы с ним уже общались.
– Точно так. Но я жду от вас конкретного ответа о ваших предполагаемых действиях.
– К утру в мое распоряжение поступят четырнадцать танков. Танковые экипажи у меня есть, только не хватает офицеров – командиров. Но есть младшие командиры – бывшие танкисты, которые могут, как сами говорят, справиться с обязанностями офицеров. Учиться будут в бою. Я понимаю, что это плохо, но такова ситуация.
– У меня есть два бывших командира танковых рот. Один из них, правда, воевал на стороне Грузии в Южной Осетии. Я предполагал, что он просто наемник. Комиссован из армии после ранения в голову. Сам, правда, утверждает, что был откомандирован в грузинскую армию приказом, и наемником себя не считает. Родом он из Луганска и в ополчение пошел добровольно, так что можно допустить, что он не наемник. Второй тоже комиссован – с диагнозом «хронический алкоголизм». Пока держится. Говорит, что вылечился. Если бы вы сразу запросили, я, с вашего согласия, прислал бы того и другого вместе с расчетами «Смерчей». Хоть какие-то обязанности они смогли бы выполнить. Но это, видимо, вопрос будущего. Если, конечно, у нас получится совместная деятельность. Получится?
– Рассчитываю на это, товарищ полковник. Сразу после прибытия танков осуществим их заправку, перельем горючее в машины-бензовозы, распределим боекомплект между танками и начнем передвижение в вашу сторону. К сожалению, ближайшая дорога к вам перекрыта сгоревшей автоколонной «Правого сектора». Было намерение расчистить дорогу, но пока руки не доходили, да и нечем было…
– Я слышал об этом. Об этом уже все слышали. Вы отличились, дали «укропам» звонкую и звучную пощечину. Потому сейчас в Донецке и в Луганске много говорят о Последнем доводе. Его мечтают заполучить к себе вместе с батальоном и там и там. Я тоже не против объединения сил. Но вернемся к нашим ближайшим делам. Я так понял, что теперь, вы хотите сказать, у вас будет чем дорогу расчистить?
– Танками… Они вполне могут заменить тяжелый бульдозер. Хотя, как я предполагаю, мы потеряем при этом некоторое время. Не слишком большое, но потеряем. Все равно так получится быстрее, чем ехать по другой дороге. Но в любом случае к обеду планируем быть у вас. Надеюсь успеть развернуться для вступления в бой с марша. И танки ударят, и «Смерчи».
– Будем надеяться, что нашим позициям ни одного залпа не достанется.
– РСЗО будут обслуживать ваши расчеты. Они ваши позиции знают, я полагаю…
– Знают. Но насколько они обучены, я не имел возможности проверить. Ладно. Испытаем в бою, другого нам не дано. Я тоже раньше не воевал, только в училище преподавал. А теперь пришлось…
– А говорили, вы Афган прошли… – удивился я.
– Это не я. Это мой старший брат. Он сейчас со своим отрядом держит оборону на сорок километров севернее меня. А я – больше теоретик. Надеюсь, вы – как практик – поможете мне.
– Постараюсь, товарищ полковник… Ждите нас. Мы вступим в бой с марша…
Я отключился от разговора и пошел в штаб. Требовалось в первую очередь подзарядить свою трубку, дать задание майору Головину на просчет маршрута, а потом дождаться вестей от старшего сержанта Волоколамова…
Эпилог
Паша позвонил уже ближе к утру, когда я находился в Пригожем рядом с телом отца. Присутствовать на самих похоронах я, естественно, не мог. Но хотя бы просидеть рядом с отцом часть ночи, и так проститься, я мог себе позволить. Признаться, к утру у меня уже слегка слипались глаза, хотя от отсутствия сна я никогда раньше не страдал.
– Здравия желаю, товарищ Последний довод.
– Здравствуй, старший сержант. Докладывай…
– Докладываю. Задание выполнено. Платформы с танками сейчас подходят к Пригожему. Минут через десять будем проезжать мимо села.
– Понял. Поздравляю. Сам где находишься? У тебя связь с машинистом есть?
– Прямая. Я в тепловозе сижу. Машинист заартачился, не захотел нас везти. Не расстреливать же его за это. Он безоружный. Не сопротивлялся, никого не убивал. Просто Украину любит. Я ему только глаз в диспуте подбил и прогнал по шпалам до Харькова. Согласился отработать помощник машиниста. Молодой парень, пацан совсем, только на практику прибыл из железнодорожного училища. А я ему помогаю. Морально, потому что для меня тепловоз мало чем от электровоза отличается. Ничего не понимаю в железнодорожной технике. Мне кажется, я с самолетом справился бы легче…
– Тогда попроси его остановиться в Пригожем. Мы на платформы людей загрузим. Батальон выступает, зачем машины из Гавриловки сюда гонять. Я дам приказ, чтобы Шихран людей к путям вывел. Принимай их. Сам я скоро к вам выеду. Головину сейчас позвоню, пусть механиков-водителей на платформу отправляет. Горючее есть с избытком.
– Товарищ Последний довод… Мы пока в засаде сидели, мимо нас проехал состав со «Смерчами», куда-то в сторону Барвенкова. Во взводе Магнуса есть парень, который служил на «Смерче», как раз наводчиком.
– Не в Барвенково, а к нам. Не переживай, это уже наша техника, наша артиллерия, потому и выступаем в район боевых действий. Нас в Александровке ждут, как спасителей ситуации, и прислали оттуда расчеты на каждую машину.
– Я понял. Уже вижу вдалеке свет над Пригожим. Увидимся.
– Увидимся в Гавриловке. Я пока с отцом побуду. Посади людей и вези их дальше…
– Я понял. Работаю.
– Кстати, что у твоих танков с боезапасом?
– Склад мы захватили. Охрану пришлось ликвидировать. Обошлось без стрельбы. Я вчера еще научил парней удавками работать. И научил, как сделать их из простого троса. Каждый себе сделал. И опробовали.
– Машины своим ходом отправил?
– Зачем? Где они заправляться будут? Снял краном неисправные танки и поставил машины на платформы. Рабочие с заводской станции быстро их «скрутками» из проволоки закрепили, обрезки шпал под колеса прибили и поехали.
– Нормально, Паша. Все. Посади людей, и в Гавриловку…
Сам я позвонил майору Головину. Он вообще не ложился. Всю ночь распределял между подразделениями запасы продовольствия и боезапас. Обрадовался, что Волоколамов отработал идеально и без помарок, пообещал выслать на перрон механиков-водителей. Людей из Пригожего обещал встретить и обеспечить всем необходимым, как и других.
После этого я позвонил Амирхану Шихрану. Объяснил ситуацию. Амирхан сам вызвался «погрузить» личный состав на платформы, но в Гавриловку ехать хотел вместе со мной. Не думаю, будто он посчитал, что мне требуется охрана, может, просто решил, что в машине ехать комфортнее, чем на платформе. Я не возражал…
Уже светало, когда я закончил отдавать последние распоряжения относительно похорон и зашел в комнату к отцу, чтобы попрощаться. За мной никто не вошел. Я положил ему на лоб руку и долго что-то говорил. Сам даже не помню что. Пытался потом вспомнить, и не смог. Наверное, просил прощения за то, что не могу проводить его до конца в последний путь, не могу горсть земли на гроб бросить. Но обещал вернуться и навестить могилы его и мамы.
Я уже стоял на крыльце, готовый к выезду вместе с отцом и сыном Шихранами, сидящими в моей машине, когда позвонил майор Головин. Доложил, что вчера, когда его самого захватывали харьковские «альфовцы», старший лейтенант Нечипорук ездил со своим взводом на базу, которую недавно охранял, и привез оттуда мины-ловушки «МС-4». По согласованию с начальником станции пассажирский перрон заминировали на случай выгрузки на него новой партии вооружений. Сами мины-ловушки слишком слабы для того, чтобы разрушить бетонный перрон, но старший сержант Волоколамов припас с тех же складов противотанковые мины, которые удачно спаривались с «МС-4» и составляли одно мощное взрывное устройство. В случае появления рядом состава с украинскими вооружениями начальник станции уведет в село всех своих подчиненных и предоставит военным выгружаться самостоятельно. Любая нагрузка на перрон обернется взрывом и разрушением. Это гарантировало нас от возможности удара в спину.
