Сергей Самаров - Лезгинка по-русски
– Это зависит от того, какая у них работа. Вот капитан Дидигов, на мой взгляд, свою работу любит. Мы с ним подробно обсудили новое направление и пришли к выводу, что так будет лучше, чем в первоначальном варианте. И многие международные проблемы, возможно, снимет. Подполковник Мелашвили согласился, что этот вариант привлекательней…
– Что-то интересное придумали, Сергей Палыч? Докладывайте!
– Сразу предвижу ваши возражения относительно трудностей, которые этот вариант создаст моей группе для выполнения боевой задачи. Но никаких трудностей не будет. Я все просчитал. А в целом дело мы решили преподать так…
Подполковник Занадворов подробно рассказал о собственном плане отведения подозрений от частей Российской армии и о том, как решили подставить под удар двух наркоторговцев, которых никак не удавалось остановить законными методами. Полковник слушал не перебивая и только потом высказал свое мнение:
– Вы выбрали самый трудный вариант, который следовало бы тщательнейшим образом просчитать и проверить на соответствие реалиям. Иначе легко проколоться. Сразу даю вам вопрос на засыпку: а что, если эти наркоторговцы в настоящее время находятся в Грузии? Они там частые гости и могут оказаться за кордоном в самый неподходящий момент…
– Не могут, Георгий Игоревич, не могут. Это мы с Джабраилом предусмотрели, и капитан Дидигов утверждает, что оба находятся в Грозном под подпиской о невыезде. Нелегально, конечно, выехать можно, но у них нет необходимости переходить на подобное положение. Оба чувствуют себя уверенно и не захотят рисковать.
– Хорошо, – согласился полковник Самокатов. – Тогда другой вопрос на засыпку. А откуда вы знаете, что эти люди не пытались выйти на полковника Лоренца? Или вообще не имели с ним какой-то контакт, пусть даже телефонный?
– Тогда об этом обязательно знал бы подполковник Мелашвили. Все вопросы сбыта, хотя и контролируются чуть ли не лично полковником Лоренцом, все равно проходят через него. А он об этих парнях не слышал…
– Я бы на него настолько не полагался, – выразил полковник еще одно сомнение.
– Теперь можно и на него полагаться. Обратно у Элизабара дороги нет. Он сдал Цепного, того уже «повязали» в Москве и нашли фенциклидин. Это ему не простится, и Элизабар прекрасно понимает свое положение. Теперь он станет верным союзником. Самым верным из верных, потому что очень любит свою особу, как мне кажется. Он сразу себя так повел, если помните, еще до знакомства со мной… Сам шел на сотрудничество – но только после своего провала. Это манера людей, которые очень себя любят. Такие не способны на поступок по идейным соображениям. Они будут заботиться исключительно о безопасности собственной особы. И нам это на руку. Элизабар повязан навсегда.
– Мне бы такую уверенность!.. Но я все равно ничего не могу возразить против вашего плана, поскольку всю работу вы выполняете, как договаривались, исходя из обстановки. Следовательно, и обстановку по мере сил стараетесь себе создать такую, в которой вам будет удобно работать. Мне остается только согласиться, хотя вы моего согласия, как я понимаю, не спрашиваете…
– Я спрашиваю совета, товарищ полковник, – нашел Занадворов удобную формулировку. – Это дело скорее по вашему профилю, нежели по нашему, и потому нам необходим совет опытного человека. И вашим советом я удовлетворен. Значит, будем работать.
– Меня пограничники зовут. Что-то там, видимо, интересное… Итак, я приготовлюсь к встрече на берегу, примерно в километре от реки. Через четыре часа, говорите?
– Через четыре…
– Тогда уже не «до связи», а до встречи!
2Последние километры маршрута просто пролетали под ногами, как дорожка на беговом тренажере; время будто бы сократилось. На связь вышел передовой дозор:
– Я – Тотоша, – торопливо сказал старший лейтенант Рататуев. – Вызываю Дворового!
– Слушаю тебя, Тотоша.
– Командир, впереди на тропе люди. Точно определить не могу, поворот мешает и скалы. Кроме того, мы ниже по уровню, и там может оказаться больше людей. Но не меньше пяти человек, это точно. На засаду не похоже, совсем не прячутся…
– Присмотрись. Это могут оказаться пограничники. Тогда с ними должен быть полковник Самокатов. Сколько у нас до реки осталось?
– Не меньше, думаю, пары километров.
– Полковник обещал ждать в километре от реки.
– Не буду спорить. Может, и километр. Река здесь вихляется, как задница у старой шлюшильды! Впрочем, как и у молодой тоже. И ее вполне может мотануть в нашу сторону…
Подполковник посмотрел на часы, чтобы лучше сориентироваться во времени. Да, вероятно, это пограничники с полковником Самокатовым. Когда движение идет не по ровной линии и тропа то начинает непонятнейшим образом извиваться, то выравниваться, словно по полету стрелы, трудно сориентироваться и предсказать, сколько времени займет путь. Спецназовцы добрались до реки быстрее, чем планировали, хотя и отдыхали во время привала на пятнадцать минут дольше, чем собирались вначале. Так решил Занадворов, чтобы дать отдохнуть и перекусить всем, в том числе часовым и дозорным.
– Присмотрись. Себя не показывай.
Рататуев некоторое время молчал. Видимо, присматривался.
– Да. Зеленые петлицы вижу… Погранцы!
– Шиш с тобой?
Вопрос, вообще-то, был лишним, поскольку в дозоре всегда шло двое, и один из них – пулеметчик, знающий, что его постоянное место в дозоре.
– Рядом. И не спит…
– Оставь его в прикрытии, сам выходи к погранцам. Постоянно будь на связи. И не переживай, если тебя первоначально за китайского шпиона примут. Выручим!
– Почему китайского? Разве я узкоглазый?
– Нет, ты широкоглазый. Просто грузинского шпиона мы уже поймали, остался только китайский… Двигай!
– Я пошел, – сказал Рататуев. – Сдаваться, как говорится…
Сдача, видимо, происходила очень тихо, или же старший лейтенант по неосторожности слишком далеко отодвинул ото рта микрофон «подснежника», поэтому разговоров было не слышно. И это не понравилось Занадворову. Такая ситуация могла бы быть, скажем, тогда, когда Рататуев получил бы удар по голове, его оттащили бы в сторону, и сами бы нападавшие при этом не издавали ни звука. Но в этом случае откликнулся бы пулеметной очередью старший лейтенант Заболотнов. А пулемет молчал, вызывая недоумение. Наконец, в наушниках послышался непонятный эфирный треск, но и это было уже каким-то событием.
– Тотоша, что там у тебя?
Рататуев не ответил.
– Шиш, что у Тотоши?
Но и пулеметчик промолчал. Это совсем уже не понравилось командиру.
– Тихий, проверь… – бросив несколько взглядов по сторонам тропы, привычно негромко дал команду подполковник.
– Ты меня, командир? – спросил из-за спины голос майора Тихомирова.
И голос прозвучал именно из-за спины, а не из наушника, что Занадворов определил сразу, и потому обернулся непривычно резко, не понимая, что происходит.
– Связь пропала, – вслух сказал старший лейтенант Лукоморьев, объясняя ситуацию и снимая напряжение. – Только у меня или у всех?
– Понял, – сообразил Занадворов. – На нас наведены грузинские или американские радары. В сектор периодического просмотра попадаем. Спутник ГРУ, согласно договоренности, радары отслеживает, включая наземные станции, которые глушат все наши сигналы. Придется какое-то время потерпеть без связи.
– А они не могут взять нас в постоянный оборот? – поинтересовался Тихомиров. – Радиостанции все равно будут фонить, и радары не могут их не заметить.
– Не знаю, – признался Занадворов. – В управлении космической разведки обещали только одно – что нас не смогут прослушивать.
– За общим фоном помех никакой радар наши радиостанции не выделит и не вычислит, – высказал свое мнение старший лейтенант Шумаков. – Сигнал слишком слабый… Он только-только до приграничной реки достанет.
– А мне без «подснежника» как-то и работать неуютно, – вздохнул капитан Ёлкин. – Откровенно скучно. Даже какое-то одиночество чувствуешь…
– Зажирели мы все, – покачал головой командир. – «Подснежники» появились-то всего ничего как, а уже – неуютно, одиноко ему… Раньше вообще без них обходились! Да и сейчас только в ОМОГ… А войска без них почти повсеместно обходятся. А вам все удобства и унитаз с мягкой спинкой подавай, почти как американцам…[24] Двинули вперед – и не раздумывать об унитазах! Нас там, похоже, ждут. Тихомиров, выходи первым. Проверь и возвращайся!
Майор, удерживая на всякий случай автомат перед грудью, легко обогнал идущих впереди офицеров и вскоре скрылся за поворотом тропы. Тропа здесь шла по местности, состоящей из леса и скал, – то вверх козлом прыгала, то рыбой ныряла в мелкие и глубокие овраги; видимость была ограничена расстоянием от поворота до поворота. Дойдя до первого поворота, спецназовцы Тихомирова уже не увидели, но здесь предстояло забраться по камням на короткий и сложный в прохождении подъем, а когда все поднялись, оказалось, что тот уже и в низинку спустился, и за следующим поворотом скрылся. Догонять, впрочем, никто не рвался; шли своим привычным темпом, тем более что спуск по камням был гораздо более сложным, чем подъем, и подполковник Занадворов приказал использовать при спуске альпинистскую веревку.
