Сергей Зверев - Триумф воли
Поэтому все то время, пока на северо-восточном побережье шло ложное строительство пусковых площадок, инженеры Вернера фон Брауна ломали голову над тем, как избавиться от демаскирующих место старта признаков.
Бутафория рыбацких сейнеров в основном была изготовлена из очень тонкой, но достаточно прочной фанеры, пропитанной специальной легковоспламеняющейся горючей смесью. Эту фанеру сейчас и разбирали специалисты-ракетчики, аккуратно снося листы в специально прорезанное широкое углубление на палубе понтонов. При старте, когда из ракетных дюз хлынет огненный поток в несколько сот градусов, эта деревянная мелочь должна будет моментально превратиться в пепел.
Но не все детали конструкции сейнеров были изготовлены из легкого дерева. Леера и крепления самой ракеты изготовили из тяжелого чугуна. На каждом понтоне специалисты-подрывники устанавливали маломощные заряды взрывчатки. И если после старта выхлопы раскаленного газа не прожгут суденышко насквозь, то понтоны, вместе со всеми остатками оборудования и стартовых платформ, должны быть затоплены с помощью мини-взрывов.
А чтобы уж и вовсе сбить с толку русскую разведку, на месте старта должен быть оставлен один из сейнеров, но не декорированный, а настоящий рыбацкий ботик. После старта «Фау-2» его подожгут, имитируя пожар, пошлют в эфир сигнал «SOS», нескольких рыбаков, из теперь уже бывших военнопленных, оставят на судне, а нескольких выбросят за борт в спасательных жилетах. Этим пожаром на шхуне и объяснятся все те случайные куски деталей, которые не уйдут на дно вместе с понтонами.
В таком виде был разработан и представлен Вернеру фон Брауну предстоящий запуск его детища.
Мало-помалу все предварительные работы подошли к концу, и у ракет остались только радиоспециалисты. На их плечи была возложена самая ответственная задача.
До сих пор ракеты «Фау-2» были «слепыми». Ни о какой точности наводки не шло и речи. Сейчас же конструкторский гений инженеров Вернера фон Брауна сделал «Фау-2» зрячими – и теперь радиомеханики выставляли на стальных монстрах и еще раз проверяли небольшие металлические коробочки, точно закодированные на принятие одной-единственной частоты. Той частоты, которую должны посылать в эфир радиомаяки, расставленные немецкой агентурой в порту Мурманска.
Капитан немецкого каравана нервно теребил подбородок, но, на его счастье, море пока было чисто, а в небе не было ни одного самолета русских.
Наконец ракеты стали медленно задирать свои покатые стальные носы в звездное небо. Надувные лодки с ракетчиками одна за другой возвращались на борт субмарин, разматывая за собой тяжелый силовой кабель.
– Командир, – доложил капитану флагмана старший помощник, – получено подтверждение, что все специалисты вернулись на борт.
– Добро, – кивнул тот и отдал приказ: – Разрешить электрикам ракетчиков допуск в аккумуляторные.
– Есть разрешить доступ в аккумуляторные! – эхом отозвался старпом, передавая приказание на остальные подводные лодки.
– Силовые кабели подключены! Силовые кабели подключены! – флагман поочередно получал рапорты от командиров субмарин. – Аппараты 1–5 к старту готовы! Аппараты 6—10 к старту готовы! – неслись команды в боевую рубку, и командир флагмана отдал распоряжение радисту:
– Докладывайте на базу: «Мы на месте. К старту – готовы!»
Короткий писк условного сигнала понесся в эфир, и через минуту радист взволнованно доложил:
– Подтверждение получено. Старт разрешен.
Капитан мысленно перекрестился, упруго выдохнул и скомандовал:
– Внимание кораблям! Старт разрешен! Запуск – по готовности! – затем нагнулся к раструбу громкой связи, щелкнул тумблером переключателя, коротко скомандовал ракетчикам, молча ожидавшим в аккумуляторной указаний:
– Залп! – и быстрым шагом двинулся на верхнюю палубу, оставив за себя старпома: очень уж хотелось увидеть фантастическую картину не в линзы перископа, а воочию. Он выбрался на мостик и отыскал в темноте скопление понтонов. Ничего необычного на них пока не происходило.
– Вы уверены в том, что все сделали правильно? – спросил командир у старшего специалиста-ракетчика, который тоже находился на ходовом мостике. – Может, я или ваши инженеры допустили какие-нибудь погрешности? Почему «Фау-2» не взлетают?
– Ракеты – это не орудийный залп и не запуск торпед, – несколько раздраженно ответил ракетчик, тоже явно нервничая, – запуск этих огромных махин происходит не так быстро. Будьте терпеливы.
Но вот в скоплении судов появились несколько ярких точек, похожих на бледные ночные звездочки, свет которых усиливался с каждой секундой, пока наконец не стал нестерпимо ярким. В окружающей темноте глазам от непривычки стало больно, командир прикрыл их рукой – и очень вовремя. На одном из бывших сейнеров внезапно расцвел ослепительным светом огромный огненный цветок, море завибрировало от гула, и в грудь командира ударила тугая воздушная волна. Он инстинктивно схватился руками за леерные стойки, не отрываясь глядя на изумительную картину.
Черная морская гладь в одно мгновение покрылась огненными цветами. Их отсветы дробились и переливались в мелкой ряби, и командиру на секунду показалось, что горит и плавится само море, так обжигал лицо раскаленный воздух. Гул двадцати пяти многотонных чудищ слился в оглушительный рев иерихонских труб, и командир подумал, что пекло, должно быть, выглядит именно так. Огненные шары, словно на последнем издыхании, взорвались белыми слепящими вспышками зарождающихся звезд, и стальные монстры медленно, словно корабль со стапелей, стали подниматься с понтонов, устремляя свой полет в черный космос.
Командир все еще любовался завершением грандиозной картины, запрокинув голову, наблюдая, как огоньки ракет растворяются в ночном небе, когда услышал голос ракетчика:
– Ну, вот, – он самодовольно улыбался. – На высоте нескольких десятков километров эти крошки сориентируются по сигналу радиомаяка, развернутся, лягут на новый курс и наведутся точно на цель.
Но командир не разделял его добродушного настроения. Для ракетчиков – все было закончено, а для подводников – это была только прелюдия. И очень нехорошая прелюдия!
– Вниз! – зло сверкнув глазами, рявкнул командир на специалиста-ракетчика.
– Что? – не понял тот.
– Немедленно в лодку! – гневно повторил моряк.
– Я не могу, – ракетчик никак не мог уразуметь причину гнева командира, – необходимо уничтожить следы… – и он указал на несколько догорающих понтонов, которые так и не пошли ко дну.
– Какие следы?! – заорал командир, подталкивая сопротивляющегося специалиста к люку. – Какая маскировка?! Молите бога, чтобы после такого светопреставления, какое вы тут устроили, здесь минут через десять не было русских! А уж они очень обрадуются возможности разгромить наши суда!
– Мне нужно ровно три с половиной минуты, – спокойно возразил ракетчик, мертвой хваткой вцепившись в бронированную обшивку субмарины, – я должен выполнить приказ. Вы – человек военный, вы должны понять.
Капитан холодно глянул на инженера, отпустил его и зло произнес:
– Через три с половиной минуты на лодке задраят все люки, и начнется погружение.
– Я успею, – ответил тот.
– Если честно, мне плевать, – безразлично откликнулся подводник, ступая на трап. – Меня больше волнуют мои экипажи и собственная шкура. Нисколько не сомневаюсь, что после вашего «секретного запуска» сюда уже идут соединения русских кораблей! Удачи! – раздалось саркастическое пожелание из нутра субмарины, и командир бегом направился отдавать приказы на срочное погружение.
Глава 43
В эту ночь гидроакустик с советской подводной лодки, которая находилась на боевом дежурстве по охране подходов к Мурманску, не засек ни шумов винтов, ни слабой вибрации, издаваемой двигателями вражеских судов, ни других подозрительных звуков, которые привык слышать и распознавать за долгие военные годы, проведенные под водой. Ему довелось услышать «песню моря», о которой ходило столько легенд среди моряков, таких же непонятных и неистребимо-живучих, как рассказы о кораблях-призраках, чудовищных морских гигантах и «морских дьяволах».
До некоторых пор водная гладь была совершенно спокойна. Субмарина лениво курсировала на перископной глубине, прослушивая и просматривая определенный для охраны квадрат. Командир то и дело прикладывался к прибору наружного наблюдения, но всякий раз спокойно возвращался к политруку доигрывать очередную шашечную партию, так и не заметив на черном горизонте ничего примечательного.
– Шестьдесят два на пятьдесят четыре, – командир ловко «срубил» сразу три шашки своего политработника и констатировал факт:
– Продул, комиссар. Да еще «с сортиром».
– По «сортирам» счет как раз в мою пользу, – вяло ответил политрук, снова расставляя шашки. Лодка дежурила уже почти сутки, и, хотя обстановка в целом была спокойной, ни командир, ни политрук спать так и не ложились, взвалив весь груз ночного бдения на себя, чтобы дать возможность передохнуть вахтенному офицеру.
