Бессмертный эшелон - Сергей Иванович Зверев
– Ты же не знаешь, где я живу? – Из-под мокрых ресниц блеснули привычным задором черные глаза.
– И где ты живешь?
– В Уфе, район Молокозавод, улица Пожарная, дом шесть.
– Все запомнил, Азамаева Гуля. Приеду, как война окончится.
Под насмешливым Гулиным взглядом он набычился:
– Ты думаешь, я шучу. Нет, приеду. Калым привезу за тебя, у нас в горах отара своя! И мой дед – охотник, шкуры выделывает. К себе заберу тебя, у нас знаешь, как красиво в горах. Тебе понравится. И тепло, Краснодарский край, море рядом, персики, яблоки, груши, все растет, ешь сколько влезет.
Они оба рассмеялись, как легко и неожиданно вышел этот уговор, будто знали друг друга всегда. Гуля разломила хлеб, протянула кусок Руслану, и они по очереди принялись черпать густую холодную жижу с кусками мяса, то и дело прыская от смеха над перемазанными лицами и пальцами, ликуя от простых радостей во время фронтовой передышки – еда, сухая одежда, улыбка человека напротив. Когда банка с консервами опустела, в тумане вдруг раздалась протяжная команда:
– Рота, на построение!
С лица Руслана сразу исчезла улыбка, он поправил ремень и кивнул – мне пора. Гуля застыла на месте, поникла от внезапной близости войны, что притаилась в тумане в нескольких метрах от окопа. Руслан, перед тем как исчезнуть в молочной густоте, провел рукой по растрепанным косам девушки.
– Я адрес запомнил, Уфа, Пожарная, дом шесть, Гуля Азамаева, – сказал он и твердо повторил обещание: – Приеду и посватаю тебя, клянусь дедом!
С этими словами танкист шагнул за стену из тумана. Исчез, будто не было их окопного завтрака, а девушка еще долго вслушивалась в звуки шагов, бряцанья, лязга, что неслись из молочной дымки.
* * *
В черных сумерках Софа раскачивалась в такт монотонному стуку из радиоточки. Она стояла в очереди за пайком со вчерашнего вечера, больше восьми часов на холоде между чужими твердыми ногами и спинами. Пальцы не чуяли холода, застыв в кармашке, где лежали коричневые бумажные талончики, ноги не слушались, с трудом шаркали по изуродованному бомбами асфальту вслед за движением многометровой очереди. Она уже не могла вспомнить, где она и как здесь оказалась, ничего не чувствуя, кроме жуткого холода, что с каждым часом проникал внутрь маленького тощего тельца все глубже. Лишь мерный звук метронома из черного рупора на столбе помогал ей держаться на ногах. Вдруг воздух наполнился музыкой, бодрящей, от которой толчками внутри начала разгоняться кровь. Девочка подняла голову к небу, к льющимся сверху звукам. Стоящие зашевелились, ожили, будто от жуткой зимней спячки, на лицах заблестели живые глаза. Голос диктора на фоне музыки произнес:
«Жители города Ленинграда! Для вас звучит первая часть седьмой ленинградской симфонии композитора Дмитрия Шостаковича. Это сочинение о великой борьбе советского народа с ненавистной немецкой армией, оккупировавшей нашу землю. Экспозиция грандиозной симфонической поэмы повествует о жизни людей, уверенных в себе и своем будущем. Это будет простая мирная жизнь, какой до войны жили тысячи ленинградских ополченцев, весь город, вся страна…»
Глаза у Софы окончательно открылись, а от многогранных звуков, гармоничных переливов музыки по всему телу разбежались волны мурашек. Она выпрямила спину и вдохнула полной грудью – осталось совсем немного очереди до пункта выдачи, сегодня она останется жива и спасет брата.
Глава 7
Танкисты в растерянности мялись у своих машин. Урчали двигатели «тридцатьчетверок», блестели от конденсата тумана их влажные бока, но рота стояла на месте. С ревом вынырнула из дымки самоходка с комбатом на борту, Гордей Иванович нашел глазами Соколова и коротко приказал:
– Принимай роту, лейтенант! Белогородько в госпиталь отправили, вчерашнее ранение дало о себе знать. Открылось сильное кровотечение, – он сунул документы и карту в руки оторопевшему Алексею. – Полчаса на разбор позиции, с вами стрелковая часть наступает из тринадцатой дивизии, сейчас к тебе ее командир прибудет. Боевая задача – забрать у немца пять километров укреплений по линии Порожки – Гостилицы. Гитлеровцы активно отступают по левому флангу под прикрытием арьергардов. В квадрате 41.6 остались еще укрепленные танковые группировки, они ушли от бомбардировки в укрытие, сейчас возвращаются к линии передних окопов. Лейтенант Соколов, приказываю принять командование ротой вместо выбывшего младшего лейтенанта Белогородько.
– Есть!
– Здравия желаю, – из светлеющей белой мути вынырнула крепкая низкая фигура. – Капитан Момашула, командир стрелкового батальона.
Еременко кивнул, вскочил обратно на броню колесной самоходки и сказал:
– Операция «Январский гром», твои позывные Ветер. На артналет не обращайте внимания, артиллерия будет вести непрерывный обстрел позиций вермахта на Пулковских высотах. Для дезориентирования, – он с размахом стукнул кулаком по борту, давая водителю команду «вперед». – Наступление после подачи сигнала красной ракетой. Держите связь.
САУ с громыханием скрылась в дымке, с каждой минутой ветер раздувал все сильнее обрывки тумана, обнажая черное поле впереди.
Мозолистая смуглая ладонь тряхнула руку Соколова:
– Бауыржан, Боря по-русски, – выговаривал слова командир стрелкового батальона чуть пришептывая, с легким акцентом.
Капитан мгновенно раскрыл карту местности и зачастил, объясняя позицию:
– Мы вот здесь, после немцев отличные фортификации остались, много мест, где можно укрыться и живой силе, и технике. Т-34 атакуют, за ними мои люди, и отступаем назад. Оборона у немцев крепкая, надо их помотать, раскидать отдельными группами по территории. Преследуя нас, противник начнет растягиваться по полю, и тогда мои бойцы с твоими танкистами ударят по нему из условленного места. Будем бить по основным силам врага, пока он двигается в колоннах. И снова отступим, оставив засаду на флангах. Немцы дисциплинированные, пока будут разворачиваться в боевые порядки, мы успеем их атаковать и, уничтожив часть их обороны, отойти.
– Изматывающая тактика, – кивнул, соглашаясь, Соколов. Он указал на холмистый пятак, где несколько возвышенностей образовывали некое подобие полукруга. – Вот с этих позиций можно нанести основной удар, когда отсечем часть германской обороны. Дымовой шашкой прикроем подъем наверх и оттуда откроем огонь.
В узких глазах Момашулы засветилось уважение к командиру танкистов, толковый парень, сразу сообразил, как выстроить стратегию двум подразделениям вместе.
– Танки сверху, мы по флангам ударим, я рассредоточу своих бойцов отдельными огневыми группами, чтобы простреливали с разных сторон этот пятак. Они у нас попадут в котел, – он еще раз одобрительно кивнул и указал пальцем на оранжевый диск солнца. – Через пятнадцать минут надо начинать атаку. Пока туман совсем не рассеялся, можно пробраться на поле по ориентирам.
Соколов в знак согласия кивнул. Капитан пехоты внушил ему чувство уверенности – позиции у них удобные, и при слаженных действиях танкисты и пехотинцы
