Владимир Колычев - Бригадир. Не будет вам мира
– Ребята, что вы делаете? Нельзя так!
Банкир понимает, что жить ему осталось совсем чуть-чуть, страшно ему до мокрых штанов, на колени перед Клинчем встал, руки к нему тянет.
Клинч смотрел на это жалкое существо с презрением, но вместе с тем и с удовольствием. Этот человек совсем недавно ворочал миллионами, имел высокий статус в обществе, вытирал ноги о слабых мира сего. Но сейчас он уже не человек, а грязь под ногами. Клинч откровенно наслаждался его унижением. Потому и не спешил нажимать на спусковой крючок.
– Почему нельзя? Можно, если очень захотеть. А кто-то очень захотел…
– На кого вы работаете? Кто вам заплатил? Я заплачу больше!
– Сколько? – алчно встрепенулся Клинч.
– Три миллиона долларов! Три миллиона долларов прямо сейчас!
– Давай.
– Ну, не в прямом смысле… Мы поедем ко мне домой, там у меня тайник, я вынесу вам деньги…
Искушение было велико. Но Клинч понимал, что нельзя соваться в дом к Савраскову. И три миллиона накроются медным тазом, и контракт с Красницким аннулируется. Бригада у него не маленькая, два десятка бойцов, и он почти не сомневался в том, что кого-то из них Незлобин взял на секретное содержание. Очень даже может быть, что в бригаде завелся стукач. Во всяком случае, на месте Красницкого и начальника его службы безопасности он бы обзавелся сексотом. Клинч уже решил две проблемы, показал себя в деле, но, возможно, в нем еще сомневаются. И если не пройдет он сейчас через проверку на вшивость, Незлобин сделает соответствующие выводы. Обидно будет, если и трехмиллионный журавль в небо улетит, и синица за двести пятьдесят тысяч в руке сдохнет.
– Обманешь, – покачал головой Клинч и наставил на жертву пистолет.
– Нет, нет! Не обману!.. Это Красницкий обманет! А я не обману!
– Красницкий?! При чем здесь Красницкий? – удивленно спросил Клинч.
Нигде не афишировалось, на кого он работает.
– Ну, я же не дурак! Я знаю, кто меня заказал!.. Я знаю, Красницкий давно глаз на мой бизнес положил!
– Какая тебе разница, кто тебя заказал? Все уже решено, так что заглохни, закрой глаза и умри, как мужик.
Саврасков зажмурил глаза, но не заглох:
– Поверьте моему слову, Красницкий вас обязательно обманет! Он подлый человек, ему нельзя ве…
Клинч усмехнулся. Можно подумать, он доверял Красницкому. Он точно знал, что в этой жизни никому нельзя верить, поэтому Савраскова можно дальше не слушать. Клинч нажал на спусковой крючок и оборвал речь жертвы на полуслове.
* * *Окно открылось достаточно легко, но вмонтированная в стену решетка дальше не пускала. Катя двумя руками взялась за прутья, попробовала их шатнуть, да куда там! Крепкая решетка, такую только вместе со стеной вырвать можно.
– Ку-ку!
Перед окном вдруг всплыла ухмыляющаяся физиономия. Круглолицый парень с диатезно-красными щеками одной рукой держался за живот, а пальцем другой тыкал в нее. Хорошо, фундамент высокий, и он не доставал до Кати.
Так ей вдруг захотелось плюнуть на него, но все-таки она удержалась от искушения. Не в том она положении, чтобы плевать в колодец. Этот парень – ее враг, и если его разозлить, то можно за это поплатиться. Неизвестно, что у него на уме, может, он изнасиловать ее хочет, но сдерживается…
Как-то сумбурно все произошло. Только Ваня Бояров отвязался от нее, как появился какой-то парень, сказал, что Саврасков очень хочет видеть ее. Катя заупрямилась, но взгляд у незнакомца заморачивающий, голос завораживающий, и она пошла за ним как будто под гипнозом. Через какой-то черный вход он вывел ее на улицу, посадил в машину, тут же кто-то вонючим платком заткнул ей нос, и она потеряла сознание.
Очнулась Катя в этом доме, сжатая со всех сторон стенами, крепкой дверью и прочными решетками. Комната небольшая, пол скрипучий, мебель дрянная, но даже если бы все здесь было в золоте, все равно это клетка. И она в очередной раз убедилась, что из нее не выбраться.
Дверь вдруг открылась, и в комнату ввалились двое: здоровяк с диатезными щеками и мордастый верзила с изрытым оспой лицом.
– Хозяин звонил, сказал, что тебя распечатать надо, – оскалился диатезный.
– Чего? – вжимаясь в угол комнаты, с ужасом протянула Катя.
– Да ты не бойся, мы же не извращенцы, – ощерился рябой и ладонью похлопал по корпусу видеокамеры, что держал в правой руке. – Алик тебя оформит, а я на камеру сниму. Он один будет, все по-честному…
– Сама разденешься или тебе помочь? – глумливо спросил диатезный, расстегивая пояс на своих джинсах.
Катя пожалела, что не плюнула в него. Впрочем, еще не поздно. Только, увы, плевком делу не поможешь. Парень крепкий, и если он навалится на нее всей массой, то все, пиши пропало… Что же делать? Что делать?
– Ты хоть знаешь, кто у меня брат? – схватилась за соломинку Катя.
– Не знаю и знать не хочу!
– Он в законе! Знаешь, что с тобой будет, если ты меня хоть пальцем тронешь?
– А это смотря каким пальцем, – хохотнул диатезный. – Я правильным пальцем тебя трону. Тебе понравится! Еще умолять будешь, чтобы я повторил!
– Не подходи ко мне, мразь!
– Давай, давай, меня это заводит!
Катя выставила вперед руки, защищаясь от насильника, но тот ловким движением захватил их и одну заломил за спину. Развернул Катю к себе спиной, завалил ее на живот, стал стаскивать джинсы…
Но раздеть ее не успел. В комнату вдруг ворвались какие-то люди, скрутили его самого, закрепив на его запястьях наручники. Досталось и верзиле.
– Капитан милиции Уходов, – помогая Кате подняться, представился парень с располагающей к доверию внешностью.
И удостоверение он Кате предъявил, и в машину проводил.
– Еле нашли вас, Катя, – усаживаясь рядом, с доверительной улыбкой сказал он. – Да, кстати, если можно, автограф…
Из кармана кожаной куртки он достал магнитофонную кассету и попросил расписаться на обложке с ее фотографией. Разумеется, она не могла отказать ему в столь невинной и приятной просьбе.
– Спасибо. Не скажу, что я рьяный ваш поклонник, но мне нравится, как вы поете… Олег, организуй нам концерт!
Водитель взял кассету, вставил ее в магнитолу, после чего плавно стронул машину с места.
– А куда мы едем? – спросила Катя.
– А куда вам надо?
– В Репчино. Там у меня брат.
– Никонов Спартак Евгеньевич, я не ошибаюсь? – нахмурился капитан.
– Да. А что-то случилось? – всполошилась она.
– Ваш брат сейчас находится в изоляторе на Петровке. Его арестовали по подозрению в убийстве гражданина Савраскова.
– Что?!
– Успокойтесь, Катя. Собственноручно ваш брат никого не убивал, возможно, предъявить ему будет нечего. Да и к тюрьме вашему брату не привыкать. Все-таки вор в законе…
– А что, Савраскова убили?
– Да. Выстрелом из пистолета. Вывезли в лес и застрелили. Типичная бандитская расправа… Ваш брат думал, что вас похитил гражданин Саврасков. Так, в общем-то, и оказалось. Алексей Аркадьевич перед смертью сказал, где вас прячут, но тут появились мы, арестовали вашего брата, его подельников. Сами вот за вами приехали… Сейчас мы отвезем вас домой, вы успокоитесь, а завтра к вам придет следователь, опросит вас, ну, все как положено. Возражать не будете?
– Делайте что хотите.
– Ну и отлично.
Машина шла через какую-то деревеньку, по ухабистой дороге, но Катя не замечала тряски. После того, что произошло в доме, сейчас она ощущала только покой и умиротворение. Пыльная машина, гулкая, но в ней так хорошо и уютно, что ее вдруг стало клонить в сон.
Засыпая, она услышала, как у капитана зазвонил телефон.
– Да, Уходов… Как скажете, товарищ полковник… Так точно! Будет сделано!
Катя улыбнулась сквозь дрему. Все, что мог, этот бравый капитан уже сделал. От насильников ее избавил, домой везет, и она очень-очень ему благодарна. Жаль, спать хочется так, что нет сил выразить ему свою благодарность. Впрочем, у нее будет еще для этого время…
Проснулась она, когда за окном уже смеркалось. Какой-то дачный поселок за окном, летние дома. Вот машина остановилась возле ворот, которые тут же открылись, въехала во двор двухэтажного дома из оранжевого кирпича.
– Куда мы приехали? – возмущенно спросила Катя.
– Вы только не переживайте, нормально все, – с какой-то нехорошей хитринкой в глазах улыбнулся капитан. – Мы сюда по пути заехали. С вами один важный человек поговорить хочет, а потом мы дальше поедем.
В его словах был подвох, и очень скоро Катя в этом убедилась. В каминном зале она увидела того самого важного человека, о котором говорил Уходов. Это был Красницкий. Он торжествующе улыбался, глядя на Катю.
– Что все это значит? – содрогаясь от дурного предчувствия, спросила она.
Капитан вышел из комнаты, и она осталась с Красницким наедине. От волнения у нее подкашивались ноги.
– А значит это, Катенька, что ты находишься под моей личной защитой и ничего плохого с тобой больше случиться не может.
