Андрей Молчанов - Падение «Вавилона»

Несмотря на активнейшие оперативно-розыскные мероприятия, объект обнаружен не был.

С целью выяснения обстоятельств побега на место выехал на служебном автотранспорте полковник КГБ 14/01, известный нам своими глубоко дружескими отношениями с объектом и всячески препятствующий осуждению последнего после спланированного нами ДТП.

14/01 находился на территории конвойной роты и ИТК в течение нескольких часов, после чего убыл в Москву, приказав ответственному офицеру внутренних войск откомандировать вместе с ним для подробного выяснения ряда обстоятельств сержанта Подкопаева А.

Из Москвы сержант отбыл к месту нового назначения — на территорию Германии. Воинская часть его пребывания уточняется.

Выяснено: на следующий день после побега Подкопаев А. звонил по установленному номеру телефона в Москву.

С большой степенью вероятности можно предполагать, что данный телефон — связной телефон объекта с некомпетентным оператором.

ВЫВОДЫ:

1. Сержант Подкопаев А. содействовал побегу объекта и его дальнейшему укрывательству от розыска.

2. Перевод сержанта, отрицательно характеризующегося по службе, в воинскую часть, расположенную на территории Германии, — своеобразное вознаграждение за содействие побегу и логичная акция по удалению его от места совершения воинского преступления.

3. Объект вывезен за пределы области на служебном автомобиле 14/01.4. Целесообразен допрос сержанта Подкопаева А. на территории Германии, хотя получение от него актуальной информации маловероятно.

«ЧЕТВЕРТЫЙ»

Совершенно секретно.

«ЧЕТВЕРТОМУ».

Довожу до Вашего сведения о кардинальном изменении оперативной обстановки в отношении объекта О.М.

Приказываю: предпринять все необходимые усилия для розыска объекта и препровождения его на одну из наших баз.

Недопустимо никакое причинение физического вреда О.М.

Срочную разработку сержанта А.П. на территории Германии одобряю.

«ПЕРВЫЙ»

2.

Самолет, несший меня в зарубежные дали, внешне ничем не отличался от обыкновенного лайнера гражданской авиации, однако интерьер его наглядно свидетельствовал о специальном назначении данного воздушного судна, где было немного пассажирских мест; хвостовую часть занимали снабженные глухими дверцами кабинки для операторов связи, а в главном салоне стоял огромный стол, чью застекленную поверхность устилали карты отнюдь не игральные.

Самолет, по словам провожавшего меня пограничника, находился в ведении командующего Западной группой войск.

Но интересное дело: на борту лайнера, помимо меня, не присутствовало ни одного человека в военной форме, я узрел лишь двух типчиков проходимистой наружности, которые с помощью воровато оглядывающихся таможенников заволокли в самолет огромные картонные коробки, обтянутые брезентовой тканью; тщедушного вьетнамца, с интересом обозревающего проносившиеся под нами облака, и, наконец, молодого парня в дорогом костюме, с напомаженными волосами, перстнем с бриллиантом и, естественно, надменным взором царя Гороха. И еще — с портфелем натуральной крокодиловой кожи, что тоже свидетельствовало…

Судя по всему, необходимость настоящего рейса диктовалась пожеланием именно этого респектабельного господина.

В аэропорту Шпиренберг к самолету подкатили две машины: крашенный в защитный цвет микроавтобус с глухим кузовом и черным военным номером и сияющий бирюзовым перламутром «Мерседес-600», на котором тут же отчалил преуспевающий молодой человек, первым вышедший из лайнера.

Затем, изнемогая под тяжестью крупногабаритного груза, по трапу спустились коробейники.

Из автобуса навстречу им выскочил толстенький полковник с продувной физиономией провинциального завмага и, суетно пожав прибывшим гостям руки, указал на предусмотрительно раскрытые задние дверцы машины, куда те спешно начали запихивать свой багаж.

Ступив на летное поле, я огляделся, увидев пустынную проходную, приземистые здания из белого кирпича неподалеку от аэродрома и чахлый сосновый лесок, куда испуганным зайцем чесанул попутчик— вьетнамец. У выезда с территории торчал рекламный щит, рекомендующий крепить боевую и политическую подготовку.

В то, что я нахожусь на территории Германии, верилось с трудом.

— Простите, вы — Подкопаев? — очень вежливо обратился ко мне полковник, загружавший свою машину таинственными коробками и сопровождавшими их не менее таинственными пассажирами.

— Так точно.

— А что ж ты молчишь, дорогой? Я за тобой и прибыл… Давай за руль, ты же теперь мой шофер… Михал Иваныч меня зовут, фамилия — Покусаев. Права-то с собой? Вот и чудесненько, и поехали себе с Богом… — Он как-то странно, в одно кривообразное движение, перекрестился.

Затем, усаживаясь в машину, вновь осенил себя крестным знамением, на этот раз водя щепоткой пальцев возле объемистого животика, бесповоротно утратившего мускулатуру.

— А мусора нас не тормознут? — раздался из кузова, где обретались гражданские лица, тревожный вопрос.

— С Богом — не тормознут! — ответил полковник, поежившись, и снова перекрестился. — У меня к тому же есть справка из хозчасти. Перевозим сигареты в военторг… Ну, — вопрошающе оглянулся он меня, — поехали, чего ты… Толя, кажется?

Он к месту упомянул мое имя, поскольку я уже всерьез засомневался в том, что этот бодренький религиозный толстячок, перемещающий контрабанду по территории иностранного государства, отныне и на год с гаком распорядитель моей судьбы.

Мы беспрепятственно выехали с летного поля, которое, впрочем, никто не охранял, и покатили узкой асфальтовой дорогой в неведомую для меня даль мимо линялых транспорантов с изображенными на них железобетонными мордами защитников отечества и патриотическими воззваниями.

Я еще не до конца понимал, где все-таки нахожусь. Мы отмахали уже порядочно, дорога потянулась через лес, на светофорах ее пересекали иные трассы, однако встречные машины, как правило, грузовики и «уазики», имели военные номера, хотя порой мелькали среди них разномастные «жигули» неопределенной приписки. Так или иначе, мне поневоле казалось, будто я еду в районе какой-нибудь подмосковной Балашихи, покуда перед нами не возник контрольно-пропускной пункт, как бы врезанный в бетонный забор.

Тут до меня дошло, что мы всего лишь минули территорию воинской части размером с небольшой город. И я сказал, не сдержав удивления:

— Вот так масштабы расположения войск… Ничего себе!

— М-да, — вздохнул полковник. — И все это оставляем без боя… Полвека тут обустраивались, рыли копытами землю, а теперь — извольте принять наш скромный подарок, господа немцы… И если бы один такой подарочек!

— За подарки заплачено, не расстраивайся, — резонно заметил из кузова один из конрабандистов.

— Он расстраивается, потому что заплачено не ему, — откликнулся другой.

— А вы учитесь, долдоны, — ответил на это Михал Иваныч. — Мельтешите тут со своими табачными изделиями… А умные люди… сразу пол-Европы Америке впарили оптом, чтобы в дальнейшем на мелочи не отвлекаться, и очень хорошо себя чувствуют. А если почувствуют плохо, купят себе персональную клинику со штатом профессоров.

— Она у них и так есть, бесплатная, — донеслось из кузова.

— То, что сегодня бесплатно, — веско произнес полковник, — завтра может быть дорого. Ты сейчас в Германию и обратно за пятьдесят марок летаешь? Армия уйдет — будешь платить пятьсот. И не летчику в карман, а в кассу Аэрофлота. Прямо рули, Толя, прибавь газку…

Да, мы ехали по Германии… Мимо частных особнячков, пивнушек, чистеньких автозаправочных станций с кафе и магазинчиками…

Меня не покидало чувство некоей ирреальности всего со мною происходящего. Я ощущал себя будто бы за рулем зоновского грузовичка в достопочтенной компании своих подопечных жуликов. По крайней мере лексика и полковника, и его дружков — бывших, оказывается, офицеров, вышедших на пенсию, однако явно связей с армией не терявших, — здорово отдавала лагерной фенькой, но меня смущало не столько это, сколько то, с какой естественной обыденностью мы везли сейчас контрабанду, а также новый начальник, общавшийся со мной запросто, без всяких уставных проволочек, как дружок-подельник, и сильно смахивающий по своим манерам на переодетого в полковничью форму профессионального мазурика.

В разговоре пассажиров то и дело поднималась остро тревожащая их тема сроков вывода войск.

От длительности данного промежутка времени, как я понял, прямо зависели их нелегальные и, судя по всему, немалые заработки.

— Ох, нам бы еще годик!.. — вздыхали пенсионеры— конрабандисты.

— С Богом, оно, может, и получится… — крестил пузо мой боевой командир.

Вскоре мы оказались в пригороде Восточного Берлина, немало разочаровавшего меня серенькими ветхими зданиями, грязноватыми улочками, стайками вьетнамцев, торгующих с рук у станции метро также контрабандными, видимо, сигаретами…