Боевой сплав - Сергей Иванович Зверев
– Белье сушится, товарищ капитан! Здесь кордон. Километр, не больше.
– Рысь, стоп! – тут же приказал Меркулов и, схватив автомат, повернулся к раненому. – Мы прибыли, Олег Андреевич. Тут до вашего кордона уже совсем немного осталось. Шуметь не будем, а то эту таратайку за несколько верст слышно. Даже в лесу. Доберемся пешком и посмотрим, что там. Если все нормально, то заберем вашу семью и в поселок к врачам переправим. Договорились?
– Боюсь даже думать о том, что там могут эти изверги натворить, – покачал головой егерь. Видно было, что душевная боль у него сильнее физической. Ведь там больная жена, там две внучки-дошкольницы. – Вы лекарство, лекарство у меня возьмите. Ей уже принимать пора, а я все там висел на этой березе. Худо ей без лекарства. У нее стадия такая, что помереть может. Я уж ей говорил, что не надо ей со мной туда. В поселке надо жить. Думал, и самому уж бросать эту работу. Да только она мне все говорит, что ей на природе, в лесу полегче. Что там в поселке пыль глотать, и забор к забору стоит, только с соседями ругаться.
– Давайте лекарство. Все будет хорошо, – пообещал капитан. – Вы лучше расскажите, как у вас там все на кордоне устроено, чтобы нам не плутать. Сараи какие-нибудь есть, конюшня, например, лошадь, трактор, может, есть. Как дом стоит, сколько входов и окон.
– Есть тракторишка, да только слабосильный он. Я на нем соленое сено развожу оленям да прикормку разную. Деревья иногда убираю гнилые, поваленные на кабаньих тропах. Боятся они этого. А если боятся, то тропы миграции могут изменить. Только он не на ходу. Свечи вот везу для него. Он под навесом стоит, а сарай сенной есть, только пустой. Нет у нас уже коровки, хоть и была когда-то.
– А дом, опишите, какой дом, как близко к лесу стоит.
– Так он, почитай, в лесу и стоит. Дом-то. Кроны у старых дубов и ольхи плотные, от снегопадов и ливней спасают. От ветров тоже. А дом простой. Дверь одна, сени да два окошка. Изба-пятистенка. Вот кухня летняя есть, это да, стенки тоненькие, летние. Там девчонки у меня летом после обеда в тенечке валяются. Огородик есть с тыном из хвороста.
– Связь есть какая-нибудь? Телефон у жены принимает сигналы сотовой связи?
– Есть телефон. Вышка стоит у поселка, и на кордоне телефон принимает сигналы, но только на чердак надо подняться.
– Ну, ясно, – заключил Меркулов. – Не переживай, отец, спасем твою жену, и девочек твоих спасем. Рысь, загони вездеход вон туда, в орешник, наруби молодых осинок и замаскируй его, чтобы с открытого пространства видно не было. Банкир, ты остаешься с егерем! «Птичку» держи в воздухе, «продирижируешь» нам. Но и тут ухо держи востро! За егеря отвечаешь и сам не подставься. Вдруг они вернутся по этой дороге или окрестности прочесывают.
– Сынки, вы не беспокойтесь за меня и за паренька вашего. – Егерь приподнялся на локте и поудобнее лег так, чтобы голова у него была выше борта. – У меня ухо как у зверя лесного. И нюх такой же. Вы брезент снимите, чтоб я мог во все стороны смотреть и дух человеческий уловить. Если они подкрадываться начнут, я их за сто метров услышу, учую. Я лесной житель, не волнуйтесь. Вы идите, а уж мы тут справимся.
Меркулов улыбнулся, похлопал егеря по руке и спрыгнул на траву. Действовать им придется вдвоем, так что незначительный перевес в численности противника не настораживал. Больше всего капитана беспокоило то, что в доме егеря были женщина и двое детей. Он хорошо знал повадки террористов, да и вообще бандитов любых мастей. Для них беззащитные люди – лучший щит, когда спецназ близко, когда есть угроза их уничтожения. Они никого жалеть не будут. И не жалеют. Главное в предстоящей операции – не дать себя заметить, не доводить ситуацию до переговоров, торговли. Ведь если бандиты будут требовать сложить оружие и выйти к ним под угрозой зверской расправы над девочками, спецназовцам придется выполнить это условие. Хоть мизерный шанс будет справиться с негодяями, а придется подчиниться. Скорее всего, они убьют спецназовцев и уйдут с заложниками дальше. А потом и от тех избавятся, когда в них перестанут нуждаться.
– Вижу со стороны реки два квадроцикла, – прошелестел голос Золотарева. – Брезентом накрыли. Стоят возле самого дома.
– Понял, Банкир, смотри внимательно. Есть люди снаружи? Должен быть часовой.
– Не вижу. Берег, прошу разрешения спуститься ниже.
– Нет, виси там, смотри за окрестностями. Не пропусти подмогу к террористам. Ниже они тебя могут услышать, и тогда второй попытки у нас не будет.
– Понял, Берег, держусь на высоте, контролирую окрестности.
– Берег, я Рысь, – послышался голос Родина. – Вижу дом, огород. Возле дома чисто. На огороде тоже. Хорошо, что собак нет.
– Рысь, осторожнее! – приказал Меркулов, останавливаясь и становясь на одно колено за деревом. Часовой может быть не возле дома, а за крайними деревьями. Пройди задами до ручья.
– Понял, иду.
Меркулов поднял руку в перчатке и раздавил комара, севшего на щеку. Вода рядом, запруда, есть им где размножаться. И ведь по щеке себя не хлопнешь. Нельзя сейчас делать резкие движения и шлепать себя. Только тихо и только осторожно. Сейчас спецназовец хорошо видел летнюю кухню и спрятанные под старым брезентом квадроциклы. Летняя кухня с навесом и сараем скрывала от него часть пространства. Хорошо бы, если кто-то с той стороны мог подсказать, есть боевики или нет. Но их двое, и придется определяться самому. «Значит, надо за деревьями перекочевать на полсотни метров вправо, а потом вернуться назад, если никого не замечу», – решил Меркулов и тут же замер.
– Берег, я у ручья! Вижу одного с ведром. Могу работать.
«А вот это хороший шанс кое-что узнать! Это просто подарок, – подумал капитан. – Человек вышел за водой, не послали женщину, значит, не опасаются нападения. Можно получить информацию о количестве и расположении врага. Вот оно! "Болтун" нам позарез нужен».
– Рысь, работай! – разрешил Меркулов.
Сашка Родин прищурился, следя из-за плотной листвы осины за боевиком. Из дома ни одно окно сюда не выходит. На пороге никто не торчит и взглядом своего товарища не провожает. Да и летняя кухня отсюда как на ладони. Сомнения поначалу вызывал сенной сарай, но потом Сашка увидел, что тот закрыт снаружи на щеколду. Не стали бы террористы закрывать своего
