Ртуть и соль - Кузнецов Владимир Анатольевич
Эд слушает вполуха. Куда бы ни шел корабль, оставаться на нем он не намерен. Данбрелл здесь капитан. Небывалое везение! Знал ли чичестер, к кому попадет его жертва? Если б знал, добил бы сразу.
Теперь нужно было улучить момент и остаться с Данбреллом наедине. Хватило бы пары слов, в конце концов, у Эда есть что предложить… Может, просто прийти к нему в каюту? Может же матрос попасть к капитану? Главное, чтобы Данбрелл был один.
Эд прикладывается к кружке. Грог горячий, подслащенный и с лимонной кислинкой. Они сильно скрадывают крепость, но чувствуется, что напиток не многим слабее виски.
– А офицеры едят в одно время с нами? – спрашивает он у товарищей.
На него косятся с недоумением. Хорст подается вперед:
– Кроме вахтенных. Мидшипмены – здесь, за перегородкой, мичманы, лейтенанты и командор – в кают-компании. Капитан ест отдельно, если только не вздумает пригласить кого-то к себе. Тебе зачем?
– Могу я поговорить с капитаном?
Ридж усмехается, Ратта и Дилвинт удивленно переглядываются. Один Хорст остается невозмутимым.
– Если убедишь стюарда, что дело твое важное. Иначе не пустит. А зная Бульдога Трампа – и с важным не пустит. К тому же шляться по кораблю за просто так не позволяется. Ты должен будешь договориться с мидшипменом, чтобы тебя проводили.
Хорст допивает грог и хлопает кружкой об стол.
– Короче говоря, у тебя должна быть чертовски убедительная причина для разговора. И не только с капитаном, смекаешь?
Эд отвечает коротким кивком, разглядывая свое отражение на дне кружки. Похоже, путешествие может затянуться.
Глава одиннадцатая. Корабль третьего ранга «Агамемнон»
День сменяется другим. Непрерывная рутина и тяжелый физический труд оставляют мало места досужим размышлениям и авантюрным предприятиям. Сола определили к расчету пушки калибра двадцать четыре фунта. Этот монстр весил больше тонны, а каждое ядро тянуло за десять килограммов. В расчете Эд заменяет худосочного и нерасторопного Дилвинта. Он подает ядра и заряды, набивает ствол, вместе с остальными выталкивает отброшенную отдачей пушку назад, в орудийный порт. Учебные стрельбы капитан устраивает часто, через день, а когда стрельб нет, мичман-канонир заставляет расчеты тренироваться без стрельбы. Помимо того мастер время от времени выгоняет матросов на верхнюю палубу, заставляя упражняться с абордажными саблями. Эти упражнения приносят Эду некоторый опыт и несколько неглубоких порезов, от которых остаются тонкие шрамы.
Они в море уже неделю, но Сол за это время видел Данбрелла всего раза три и всегда – на приличном расстоянии. Матросы начинают говорить о скорой стоянке: корабль идет к какой-то военной базе на пустынном острове – Кайорма, кажется.
Снегопады сменяются дождями, ветра становятся теплей. Настроение у матросов поднимается, протяжные и унылые песни – «шанти» – которые они поют за работой, сменяются более резвыми и веселыми. Кое-кто начинает петь и по вечерам, за кружкой грога.
Утром восьмого дня раздается звонкий крик мальчишки-впередсмотрящего:
– Земля по носу!
Отбивают вторые склянки, и остров Накорта, приземистый конус серого камня, становится виден и с палубы. Несколько кораблей дрейфуют у его берегов – шхуна и два брига. Несколько судов помельче пришвартованы у причалов.
– Мы сойдем на берег? – спрашивает Сол, вдруг понимая, как страстно желает почувствовать ногами твердую почву. Хорст усмехается:
– Черта с два! На берег сойдут офицеры, может, с десяток матросов для погрузки припасов. Да ты не волнуйся – все, что надо, маркитанты привезут прямо сюда!
– А что надо? – Эд догадывается, что надо матросу на берегу, но…
– Девок и выпивку, а что еще? – смеется Хорст. – Ну, кому надо – шмотки, всякую мелкую утварь. Только тебе не повезло, парень. Жалованья нам давать не собираются. Попробуй – может, кто одолжит…
– У меня идея получше есть, – задумчиво говорит Сол. Мысль эту он вынашивает уже несколько дней. Кажется, сейчас самый повод попробовать. – Я хочу в кулачных боях поучаствовать. Можешь договориться? – он смотрит на Хорста выжидающе.
За время, которое Сол провел на «Агамемноне», такие бои устраивались всего раз. Два поединка, каждый минут пятнадцать. Эд посмотрел и решил, что шансы у него есть. Моряки дрались неплохо, умело пользовались качкой и ограниченным пространством, но силы и быстроты многим недоставало. А уж техникой и разнообразием приемов похвастаться не мог никто. Теперь, когда раны успели зажить, а силы – восстановиться, Эд хотел попробовать себя. Бойцы получали пятую часть поставленных на них денег. А деньги Эду были нужны – и не на потаскух и спиртное.
Хорст ухмыльнулся, задумчиво оглядел Сола.
– Нужно заплатить входные, – сказал он, наконец. – По кроне за бой.
Эд наклоняется, так что они почти касаются лбами.
– Если заплатишь за меня – верну две.
Хорст улыбается шире, обнажив ряд кривых коричневых зубов.
– Можешь начинать готовиться, – он хлопает Сола по плечу.
* * *Два удара колокола глухо звучат через толстое дерево палуб. Вторые склянки ночной вахты – значит, девять вечера. Сол уже привык к морскому распорядку, колокольный звон распознает почти так же легко, как раньше – стрелки на карманных часах. Сверху слышится топот множества ног – матросы уже собираются поглазеть на бои. Из офицеров и мичманов на корабле этой ночью остались только второй лейтенант и лейтенант морпехов. Оба уже пару часов как засели в кают-компании. Мидшипмены, Бейтс и Карлайл, по словам Риджа, сами охочи до боев, так что бояться их не стоит. Эд поднимается и не спеша начинает разминаться. Моряки за соседними столами, те, что предпочли зрелищу карты и выпивку, смотрят на него недоуменно. Все эти гимнастические изыски они связывают разве что с бродячими циркачами.
– Одноглазый, – бросает один из них, – сегодня тебя отделают.
– Это пари? – фыркает Сол. – Сколько ставишь?
Матрос замолкает, слышатся смешки его товарищей. Эд поднимается на первую палубу. Большая часть экипажа здесь – кроме, пожалуй, тех, что стоит на вахте. Ну и тех, кто остался внизу – от безденежья, жадности или еще по какой причине.
Здесь шумно и душно. Матросы громко переговариваются, стучат кружки, кое-где слышится визгливый женский смех. Протолкавшись сквозь толпу, Сол оказывается на краю свободного круга чуть больше пяти шагов поперек. Под крики толпы в круге идет поединок. Точнее, уже заканчивается. Рослый белобрысый детина нещадно лупит коренастого, с бочкообразной грудью, противника. Оба уже хороши – лица в ссадинах и кровоподтеках, губы разбиты, ухо низкорослого распухло и налилось темной кровью. Белобрысый проводит удар за ударом, заряжая то в плечо, то в грудь, а то и в челюсть. Наконец коренастый падает на руки ближних зрителей и обвисает. Нокаут. Матросы собираются вокруг боцмана, раздающего выигрыши по ставкам.
– Вот и ты, – Хорст появляется откуда-то из-за спины. – Следующий бой – твой.
– С кем буду биться? – интересуется Эд.
– Вон с ним, – Хорст кивает в сторону жилистого паренька лет двадцати. Он легче Сола килограммов на двадцать и почти на двадцать сантиметров ниже. Хорошо, что здесь не слышали про весовые категории.
– Не лыбься так, – предупреждает Хорст. – Это – Полубак Нэд. Уже три года плавает и два – дерется на кулаках. А проигрывает один раз на четыре, а то и реже. Его поставили, чтоб народ потешить – показать, как он тебя, здоровяка, уделает.
– Это мы еще посмотрим, – кивает Сол. – Какие ставки?
– Три к одному. Не в твою пользу, понятно.
– А ты на кого поставил?
Хорст смеется:
– На кого? А когда крону тебе давал, ты не заметил или не сообразил? Давай, пора.
Сол вразвалку выходит в круг. Толпа возбужденно гомонит, тугодумы проталкиваются к боцману, чтобы сделать ставки.
Полубак Нэд становится напротив. У него длинные, жилистые руки – такие длинные, что почти достают до колен. Из-за низкого потолка Эду приходится наклонять голову вперед. Ну и, конечно же, глаз. Все это противник наверняка использует.
