Повелитель Ижоры - Егоров Александр Альбертович
– Верно, – подтвердил Ингвар. – А главное – никаких угрызений совести.
С этими словами он снова наполнил свой бокал. Глянул на меня – я помотал головой отрицательно. От этого вина у меня бурчало в животе.
Что и говорить – сегодня я увидел всю эту игру с новой стороны. Мне было слегка не по себе.
Я протянул руку и взял со стола стакан минералки.
– Правильно, не пей больше, – проговорил отец. – И не гуляй по ночам.
Делая вид, что смущен, я отвел глаза. Мне даже не надо было никуда гулять. Динка сама приходила ко мне. Иногда вечером, иногда – уже под утро, потихоньку, чтоб никто не знал. А мне было наплевать. Наутро на тренировках я выглядел бодро и весело.
– Ты лучше готовься к экспедиции. Это будет для тебя еще одним испытанием. Если ты его выдержишь, то выйдешь на следующий уровень. Как ты думаешь, кого я вижу во главе нашей дружины?
Постучавшись, вошел сотник Корби.
– Привет тебе, молодой ярл, – чуть заметно улыбнувшись, сказал он.
– Виделись…
– Что нового на восточном фронте? – осведомился отец. – Как наши друзья-руотси? Отправились?
– Скоро отправятся. На Ладоге тихо. Ветер попутный.
– Теперь скажи: как успехи молодого ярла?
Корби помолчал пару секунд, раздумывая.
– Молодой ярл еще не готов, – произнес он. – Много торопится. Мало силы.
«Вот сука, – обозлился я. – Силы ему мало. Да я тебя завтра…»
– И не вздумай, – оборвал отец мои мысли, будто слышал. – Мой Корби здесь единственный, кому можно верить. А что торопишься – так это я и сам уже заметил.
Корби кивнул:
– Прости, мой конунг. Молодой ярл скоро будет готов.
– Да, сотник. И ты отвечаешь за каждый волосок с его рыжей головы.
Отец потрепал меня по затылку. Мне было и приятно, и неприятно. Я искоса взглянул на Корби и удивился в очередной раз: он улыбался. Улыбался мне, как любимому ученику. Снисходительно и ласково.
Он не знал, что два дня назад я применил его уроки в деле. Правда, стрелять пришлось в упор. Вряд ли учитель похвалил бы меня за такие успехи.
Я стиснул зубы и отвернулся.
– Ты все понял? – спросил меня отец. – Ты помнишь, что я тебе говорил? Впереди у нас много дел. Ты должен стать сильным.
«Я должен стать первым», – докончил я про себя.
За Корби захлопнулась дверь.
– Готовься, – снова сказал отец. – Будет весело.
Глава 4,
в которой веселье становится опасным, а кровь ценится на вес золота
Один за другим два внедорожника с прицепами пробирались по лесной дороге. В прицепах, прикрытые тентом, прятались легкие, должно быть, алюминиевые лодки с хищными обводами и полутораста-сильными японскими моторами, подвешенными на транце. Вооруженные парни, одетые в камуфляж, крепко держались за поручни.
Под широкими покрышками джипов хрустели сухие ветки. Водители неслышно переговаривались друг с другом и еще с кем-то, пользуясь портативной рацией.
Конунг Ингвар вместе с Филом ехали в переднем «лендровере»: конунг не пожелал, чтобы громадная туша катера всю дорогу болталась перед его глазами. Там же, на откидном сиденье, уместился и Ник. Его не хотели брать до последнего. Потом все же взяли – вместо неразлучных Яниса с Ториком, которым было приказано оставаться в ближнем дозоре.
Приказ отдал Корби. В этот день он отчего-то был молчалив и хмур. Сидя со своими ребятами во втором джипе, он рассеянно поглядывал по сторонам. Следил взглядом за тем, как ныряет на ухабах передняя лодка.
Вокруг тянулся древний, дремучий, безразличный лес. Где-то тут, – соображал Филипп, – уже должны начинаться окраины будущего Питера.
В нижнем течении Ижоры река делала прихотливый изгиб, ненадолго успокаивалась, а потом напрягалась для последнего толчка – и наконец изливалась в полноводную Неву. Там-то и было превосходное место для засады.
– Ждем тут, – приказал наконец конунг.
Обрывистые берега реки в этих местах ненадолго опускались, и дорога подходила к самой воде. Фил заметил масляные пятна на песке: понятно было, что пираты останавливаются здесь не впервые.
И точно. Все и без команды знали, что делать.
Захлопали дверцы, и ребята повыпрыгивали из джипов. Переговаривались вполголоса, словно боясь нарушить доисторическую тишину: и вправду этот мир казался необитаемым. Было тихо, только еле слышно плескалась река и о чем-то лопотали в зарослях потревоженные утки.
Фил осторожно втянул воздух носом. Пахло гнилым камышом и какой-то неясной тухлятиной, будто в прибрежных кустах кто-то сдох. Он оглянулся на отца: тот усмехался ободряюще.
– Воняет, – сказал он. – С прошлого раза осталось. Уж извини, видать, всплыл кто-то.
Филиппу стало противно. А Ник даже позеленел от ужаса.
– Летом тут всегда так, – добавил конунг. – Течением трупаков как раз на отмель выносит. Ничего… привыкайте, ярлы.
Катера-перехватчики были спущены на воду (для этого «лендроверам» пришлось заехать по брюхо в реку). Тут же крепким пеньковым канатом их привязали к кольям, заранее вбитым в песок, и снова прикрыли сверху чехлами. Тем временем оставшиеся бойцы принялись раскладывать подальше от вонючего берега три армейские палатки. Они уже поставили две, когда из леса вышел еще один парень в камуфляже, высокий, стриженный под скобку. Лицом похожий на остальных, но постарше, даже с недавно пробившейся светлой бородкой.
Первым его увидел Корби. Шагнул навстречу, радостно протянул руку, но пришелец не стал ее пожимать. Вместо этого он облапил рослого командира дружинников и оказался выше того на полголовы. Похоже, они были давно знакомы – и еще Филу показалось, что суровый карел сильно подрастерял свою суровость. Высокий парень что-то шепнул Корби на ухо, дружески пихнул в бок и из-за его плеча почтительно обратился к Ингвару:
– Привет тебе, мой конунг. Скоро доехали.
Говорил он по-русски, без здешнего чухонского акцента, но все равно как-то чудно.
– Привет, Власик, – отозвался Ингвар, пожимая ему руку. – Рад тебя видеть. Не скучаешь по ребятам?
– Мало есть, – проговорил тот, кого назвали Власиком.
– Не взыщи. Порядок такой. Каково на рубеже служится?
– Маетно, – пожал широкими плечами парень. – Утром веселее будет. Но не ранее восхода. Варяги ниже порогов некое время стояли, струги чинили. По реке, мыслимо, пойдут на веслах. Три лодьи. На румах по дюжине гребцов. Больше на целый день никого.
Они переглянулись. Ингвар подмигнул Власику:
– Ну, добро тебе. И знакомьтесь: это ярл Филипп. Мой сын. А это Властислав, он родом из Пскова. Был командиром гвардии, но сейчас уже вырос, как видишь… первый боец был на деревне. Наставник нашего храброго Суолайнена.
Корби смущенно улыбался.
Его предшественнику дозволялось многое: он обхватил Фила за плечи, хлопнул по загривку, неловко пожал руку. Оглянулся на Ника: того тоже представили (Ник покраснел от удовольствия).
– Так. Ладно, – сказал Ингвар. – Значит, до утра время есть. Дети, погуляйте пока что… а вы, господа Корби и Власик, со мной. Пройдемся, обсудим план действий…
Тут он обернулся к остальным:
– И никакого сегодня пива. Поняли?
* * *«Филик», – толкнул меня кто-то и вытолкнул из сна.
– Ты чего, блин? – Я вытаращил глаза: Ник сидел рядом и держал меня за руку. А другой зажимал мне рот. – Ты охренел, что ли? (Это я произнес уже шепотом.)
– Тихо, тихо, подожди, – шепнул он.
Он переполз поближе и улегся рядом. Его дурацкая черная челка щекотала мне ухо.
– Да говори уже, – я повернулся к нему, чтобы читать по губам: рядом похрапывал великий конунг Ингвар (нет, я все никак не мог привыкнуть звать его отцом – особенно наедине со своими мыслями).
– Они говорили про тебя.
Надо отдать Нику должное: он начал с главного. Я сразу понял, о ком он. Что-то наши полководцы там обсуждали. Значит, и меня тоже? Отлично.
– Корби говорил: молодой ярл, ты то есть, может не выдержать крови. Может сорваться.
