Леонид Словин - Пауки
На вопросы он отвечать не стал. Вячеслав быстро собрался:
—Понятия не имею, чего ему приспичило…
Я вместе с одним из секьюрити вышел проводить его к машине.
День был серый, как всю эту последнюю неделю. Неожиданно пошел снег. Метаморфоза повторилась. Снег тут же под ногами растаял, превратившись в желто-коричневатое глиняное месиво. Вдруг небо прояснилось и стало совсем прозрачным.
Начальник кредитного управления садился в «вольво», когда меня окликнул наш давний клиент, глава небольшой страховой компании. Он приехал раньше и хотел встретиться непосредственно с президентом банка, но неожиданно изменил свои планы:
—Я узнал, что у вас затруднения…
Он обращался главным образом ко мне, поскольку маршрутами передвижения руководства вне стен офиса руководил я, как вице-президент по вопросам безопасности.
— Сейчас на мой пейджер позвонили двое знакомых: хотят переговорить с начальником кредитного управления. У них есть реальная возможность решить вопрос…
— Начальник кредитного управления спешит… — Я был против неподготовленных рандеву, тем более с людьми случайными. — У него очень срочная встреча…
— Они уже тут… — Собеседник показал на «мерседес», припарковавшийся в этот момент у тротуара. — Если хотите… Чтобы вы не сомневались, я останусь как заложник, пока вы разговариваете…
— Зачем… — У нас не было оснований в чем-то его подозревать. — Кто эти люди?
Он помялся:
—Да вы слыхали о них! Это крыша фирмы «Алькад»…
Все встало На свои места. Но выбора не было. Вячеслав находился в состоянии, близком к панике. Я связывал это как с отсутствием президента банка, так и с какой-то секретной информацией, известной только ему и, может, отчасти Кате. Вячеслав собрался с силами, шепнул:
— Если мы откажемся иметь с ними дело, может быть хуже!..
— Это бандиты. Потом они не отстанут!
— Что делать?!
Нам можно было лишь посочувствовать. Клиент настаивал.
—Тогда подождите минуту!
Вячеслав ждал моего совета.
—Ни на что не соглашайтесь. Ваше условие — немедленно вернуть президента банка…
Я отвел нашего добровольного заложника в дежурную часть. Вызвал специалиста, подвизавшегося у нас по части негласной звукозаписи, быстро, в двух словах, проинструктировал его. Он был профессионалом высокого класса, бывший подполковник госбезопасности, до начала перестройки обслуживавший внешнюю разведку. Он понял все с полуслова. Секьюрити с помповым ружьем занял место на тротуаре у входа, рядом с кирпичной кладкой. В случае попытки «мерседеса» скрыться в то время, когда мы будем находиться внутри, секьюрити должен был открыть огонь по колесам… Приняв первые меры безопасности, я вместе с Вячеславом направился к машине. Нам открыли изнутри. Мы протиснулись на второе сиденье.
—Добрый день…
Одновременно я включил «клопа», скрытого у меня в рукаве. Запись пошла. В «мерсе» находилось двое молодых мужчин лет тридцати. Я быстро пригляделся. Оба без головных уборов, в английских пальто. Обаятельно-вежливые, улыбающиеся. С безупречным русским языком.
«Выпускники российских вузов…». Это могло обернуться не меньшей, а может, еще большей опасностью.
— Ваха…
— Геннадий.
Мы не стали представляться: пригласив нас, они знали, с кем имеют дело.
С ними сидел третий человек. Он был партнером нашего клиента, оставшегося заложником в дежурке. Его сразу попросили уйти…
Ваха, выше среднего роста — это было заметно, даже когда он сидел, — улыбчивый, с симпатичными ямочками на щеках, с тяжелой золотой цепочкой на шее, поинтересовался с восточной вежливостью:
—Как дела? Как ваше здоровье? Как настроение?
Насчет настроения нам, безусловно, было что сказать, но ни Вячеслав, ни я не решились распространяться на этот счет.
—Как здоровье семьи? Как дети? Все в порядке?
От милых бандитских улыбок шевелились волосы на макушке. На моего спутника было страшно смотреть. Прием был классический. Начальник кредитного управления мертвыми губами что-то сказал. Никто его не услышал. Лицо Вячеслава было серым. Он повторил:
—Все замечательно…
Ваха заглянул ему в глаза:
—Замечательно? А проблемы с «Алькадом»? Ты выразил сомнение адвокату… Будто первый раз слышишь о том, что кредит не будет возвращен банку полностью…
Оба бандита уставились на Вячеслава.
—Президент банка знает об этом? А Салахетдинов? Ты предупреждал их?!
—Я сказал только, что могут быть трудности. Сделка многоступенчатая, возможны осложнения…, — Начальник кредитного управления пробормотал что-то о форс-мажорных обстоятельствах.
— Форс-мажорные? — удивился Ваха. — Кому ты лапшу на уши вешаешь? Ему? — Он кивнул на меня. — Ты готовил соглашение с «Алькадом». Сколько ты лично получил с Окуня и Пастора? У Вячеслава мгновенно посеребрились виски.
— Начальник кредитного управления ничего не решает. Если бы я решал, может, тогда…
— Кому ты лепишь! Прекрати разговоры! Надо было раньше думать…
Ваха изменил тон:
—За то, что вы волну подняли, а нам пришлось приезжать и разбираться, рассчитаешься с нами для начала. Двадцать пять тысяч баксов. Через два дня…
Я вступил в разговор:
— Мы вас не приглашали.
— Нас пригласили другие… — Он беззаботно и вместе с тем жестко взглянул на меня. — Со службы безопасности десять тысяч…
— За что же интересно…
— Заглядываешь в чужие кастрюли… Сейчас мы проедем к нотариусу. Напишете расписки. Он заверит.
— Мы не решаем эти вопросы… — Я имел опыт общения с бандитами.
Они либо стреляли и тогда не разбирались, либо разбирались и тогда не стреляли.
—Нам надо посоветоваться с президентом банка. Она у вас?
Начальник кредитного управления поддержал меня. Мертвыми губами прошептал об имеющихся у нас связях в правоохранительных органах.
—Президент банка фигура достаточно известная в Москве…
Ваха посоветовал:
—Заткнись. Не усложняй себе жизнь. Пока не достали твою семью.
Молчавший до этого второй кавказец добавил с неожиданной злобой:
—И сучку твою заодно…
Они были полностью информированы о его личной жизни.
— Двадцать пять тысяч… — напомнил Ваха.
— У меня нет таких денег!
— Возьми из миллиона, который тебе отвалил Окунь! Думаешь, не знаем, откуда ноги растут?
Второй кавказец был настроен враждебно:
—Чего молчите?
—Мы не уполномочены вести этот разговор… — Я знал этих людей: они понимали только язык угроз, подкрепленный действием. — Вчера была похищена госпожа Лукашова, президент банка. Вместе с секьюрити и шофером. Что с ними?
— Лучше задай этот вопрос себе! Или Салахетдинову! Нам о них ничего не известно.
— Мы будем считать вас ответственными за все, что с ними может произойти!
—Ты угрожаешь?! Нам?!
Не было смысла спорить.
Я достал из кармана сотовый телефон:
—Минуту…
—Хочешь ментов позвать? — Ваха иронически осклабился.
— Сейчас поймешь.
Я набрал номер. Трубку взял специалист, возившийся по моей просьбе с записями нашей дружеской беседы.
—Как там?
Он доложил.
—Вот и хорошо. Сейчас ты повторишь то, что мне сказал! — Я сунул трубку Вахе. — Тут специально для вас… Разговор пишется! Забыл предупредить.
Специалист повторил:
—Запись отличная… Сразу на несколько статей тянет. Захват заложников организованной группой… Статья двести шестая, часть третья нового УК. От восьми до двадцати. И еще вымогательство…
Ваха пристально посмотрел мне в глаза. Улыбнулся. Он мне не верил. Я сказал в трубку:
—Включи. Мы послушаем…
По лицу Вахи я понял, что запись пошла. Специалист службы безопасности банка, записавший требования бандитов в машине, сделал все как следует. Ваха, а затем и Геннадий смогли убедиться в качестве записи: голоса обоих были ясно различимы и вполне пригодны для идентификации. Я убрал телефон. Настал наш черед диктовать условия.
—Верните президента банка!
Физиономия Вахи устрашающе вытянулась. Нежные ямочки на щеках стали словно впадины, грубо высеченные в камне. Гневный Геннадий, или как там его звали на самом деле, дернулся…
Южане были уязвлены. По бандитским неписаным законам нам не полагалось защищать себя, а только просить о пощаде!…
—Опасную игру играешь, командир!
Тон Геннадия не предвещал ничего хорошего. Кроме того, одна рука его скользнула в карман и там застыла. Это продолжалось мгновение! Все трое — мы следили друг за другом — готовы были выхватить стволы…
Кто первый?! Кто самый дурной, горячий, крутой?!
— Вам придется освободить президента банка и секьюрити… Иначе запись нашего разговора еще сегодня попадет в региональное управление… И не дай вам Бог, чтобы хоть волос упал у нее с головы!
— А если с твоей, мент? — Геннадий завёлся.
— А с моей — тем более… Я — мент! Вы знаете, что это значит!
