Лев Пучков - Бойцовская порода
Вот так у них было. А еще было так:
— Сережка! Хочу вот это… — подразумевается примерно следующее: подскочил мужлан, метнулся туда, не знамо куда, и с похвальной поспешностью исполнил все, что пожелает прекрасная дама.
Таковое положение вещей объясняется очень просто. Алиса, например, никогда не задумывалась над тем, любит она Рудина вообще или как. Наша дама, безусловно, ценит своего спутника жизни как надежного и сильного мужика, неутомимого любовника и преданного друга, способного противостоять любым невзгодам и защитить своих близких от превратностей судьбы. Пылкого трепетного чувства тут нет и в помине — это не Алиса выбрала Рудина, а он сам, не спросясь, вошел в ее жизнь в тяжелую минуту, поддержал, защитил, дал набраться сил и неспешно повел по тернистой тропе бытия дальше. Когда умный шалопай Борька — сын Алисы — спросил ее в порядке удовлетворения мальчишеского любопытства:
— Ма, а ты Пса вообще-то как? Любишь? — «ма», не задумываясь, ответила:
— Ну, конечно, люблю! Что за вопросы?
— А как ты его любишь? — уточнил коварный Борька. — Как телка — Бандераса в рекламе «Сан-Пелегрино», или хуже?
— А что там за телка? — напряглась Алиса — она вообще-то телевизор смотрит редко, а когда смотрит, рекламу всегда перещелкивает. — И почему ты решил, что они друг друга любят?
— Ну ты древняя, ма! — возмутился Борька. — Она его глазами ест — ежу понятно… Ну, тогда как Джульетта — Ромео?
Вот тут наша дама крепко задумалась. Как же она любит Рудина? Нет, то, что любит, — это понятно, это даже не обсуждается! А как любит?
— Как каменный дом на горном перевале, — определилась Алиса, хорошенько поразмыслив. — Особенно когда непогода. Дом крепкий, надежный, теплый и уютный. Снаружи ветер свищет, вульфы горные воют — хотят нас с тобой схряпать. А мы — в доме. Если он рухнет, мы вряд ли долго продержимся на этом перевале, продуваемом всеми ветрами. Простынем, заболеем и умрем — если раньше вульфы не съедят…
Вот так Алиса любит Рудина. Он для нее — дом на перевале.
Рудин же Алису любит совсем иначе. Он ее нашел. Руководствуясь специфическими производственными понятиями, посредством длительной селекции произвел отбраковку всех остальных особей женска пола, в общем-то, годных для производства плановой вязки[19], но не подходящих на роль предмета поклонения.
До появления Алисы в его жизни Рудин обращался с дамами по-скотски утилитарно, рассматривая их не иначе, как в качестве объекта удобного удовлетворения похоти и придерживаясь своеобразного метода, выкованного в процессе холостяцкого существования. Метод был прост, незатейлив и, как показала практика, срабатывал почти безотказно. Рудин выдерживал пятидневный цикл — неизвестно чем руководствуясь, он пришел к выводу, что четыре дня нужно накапливать энергию, аккумулируя устойчивое либидо, а на пятый необходимо совершать отправления сексуального характера, совокупляясь неоднократно с первой попавшейся особью противоположного пола. Так вот, в пятый день Рудин, если у него не было постоянной партнерши, отыскивал по ему одному заметным признакам подходящую особь, прямо заявлял, что желает слиться с ней в одну сочащуюся эротикой космическую сущность, и, получив согласие, тут же тащил оную особь в свою комнатушку в здании Школы. (В родном Белогорске у него флэт отсутствовал — жил наш парень прямо на работе.) А в комнатушке Рудин свою временную избранницу неутомимо эксплуатировал с крепким акцентом на точку «дань-тянь» (а это на два индивидуальных цуня ниже пупка) на протяжении определенного времени от двух до семи раз — в зависимости от настроения. Каким образом Серега умудрялся отыскивать дам, которые с ходу соглашались вступить с таким странным типом в интим, никто из окружения Рудина так и не сумел понять, но выглядели все эти объекты плановых «вязок» очень даже прилично — с девицами легкого поведения щепетильный ветеран связываться не желал. Зловредный Григорий Васильевич Толхаев (тогда еще с ногами, состоянием и положением в обществе) по этому поводу с острой завистью шутил:
— А он же Пес — он носом чует. У суки бывает течка — кобель за два километра прибежит, не ошибется. А у этих (имелись в виду объекты плановой вязки), видимо, что-то в этом роде. Душевная течка, что ли…
Толхаева можно было понять: если он «снимал» на набережной известного рода «бабочек», клевавших на шикарную «тачку», классный «прикид» и дармовое угощение, то Рудину совершенно не требовались внешние атрибуты, соответствующие имиджу «крутого». Пес, будучи облачен в ветхие шорты и застиранную майку, подходил к даме на той же самой пресловутой набережной, протягивал ей заключение еженедельного обследования психиатра с настоящей печатью, результат анализов крови и осмотра венеролога, затем, неотрывно глядя невинным взором на свою избранницу, проникновенно просил: «Прочитайте, пожалуйста».
Избранница читала — ведь нет ничего предосудительного в том, чтобы прочитать бумажки, предложенные таким симпатичным, хоть и незнакомым мужчиной.
— Видите, я совершенно здоров, — переходил Серега к основной части. — Как в психическом плане, так и телесно. Поэтому не называйте меня сумасшедшим. Ваш запах будоражит кровь, один ваш вид вызывает сладкую дрожь в каждой мышце моего тренированного тела. Я не знал женской ласки с 1995 года (тут возможны варианты — от трех до десяти лет воздержания) — судьба жестоко обошлась со мной, но теперь… теперь, увидев вас, я чувствую, как кипит во мне необузданная сила первобытного желания. Вы верите в любовь с первого взгляда? Вы знаете, как прекрасна женщина в тот момент, когда она не просто испытывает эротическую разрядку, а в буквальном смысле умирает от дикого блаженства на последней фазе оргазма? Она действительно безгранично чиста в своем раскрепощенном порыве, безжалостно сорвавшем ее цивилизованную сущность, она — самка… Не краснейте, сударыня, — испытайте меня…
— Сволочь, — расстроенно констатировал Григорий Васильевич, как-то подслушав из машины подобную сцену — в тот раз он подвозил Рудина на набережную. — Если бы я к кому подкатился в таком прикиде да начал что-то нести в подобном духе — в лучшем случае просто схлопотал бы по харе! По большому счету, не сомневаюсь, что за такие штуки можно и в дурдом угодить. А этому — дают напропалую, черт бы его драл! И что характерно — в обычное время из него слова лишнего, кроме мата, не вытянешь — а как плановая «вязка», так он прямо распускается, как аленький цветочек, так и сочится красноречием, мерзавец! Я — интеллигент потомственный — даже слов таких не знаю, а этот собакостеб — нате вам…
Так вот, представьте себе, жил человек до тридцати восьми лет именно таким образом — как указано выше, устоялся, сформировался, куда бы, казалось, меняться… И вдруг — нате! Дама. Светлая и чистая. Трогательно беззащитная, не приспособленная к житейским передрягам, застывшая на месте в своем ребячески-наивном восприятии мира и не перешагнувшая почему-то границу нормальной стервозности, которую в свое время преодолевают практически все взрослеющие дамы. В общем, явилась. И вся налаженная система полетела кувырком. Теперь Рудин любит исключительно одну Алису. Только, разумеется, не как дом на перевале. А, пожалуй, как воздух, которым мы дышим. Он ею болен. Вместе уже два года, а все никак не привыкнет.
— Интересно, как это у тебя получается? — как-то поинтересовался Рудин в припадке откровения, по-дилетантски пытаясь поковыряться в подаренном ему судьбой неразъемном монолите чувства. — У тебя в роду ведьм не было?
— Шпренгера читал? — шаловливо сверкнула глазищами Алиса. — Который с Инститорисом?
— Нет, не читал, — несколько смутился Рудин. — При чем здесь евреи? Я тебя о сокровенном…
— Правильно — евреи тут совершенно ни при чем, — загадочно подмигнула Алиса. — А ты попробуй — почитай. Может, все вопросы отпадут…
А началось все с запаха. Рудин, всю жизнь посвятивший собакам и поневоле перенявший от своих питомцев некоторые специфические особенности, в отношениях между людьми огромное значение уделял запаху. Хорошие люди пахнут хорошо — это правило с течением времени сформировалось для Пса в устойчивый постулат, которым он никогда не пренебрегал. Бывало, доходило до абсурда — знакомясь с человеком, Рудин нюхал его, морщил нос и тут же отходил подальше, к великому недоумению обнюханного, который даже и не подозревал истинную причину столь странного поведения нового знакомца.
— Да аллергия у него, — смущенно говорили близкие, успокаивая «нехорошо пахнущего». — Врожденная. Но — лечим, помаленьку лечим…
Когда два года назад Алиса начала дрессировать своих собак в Школе консервативной дрессуры, Рудин, разумеется, исследовал ее запах: в ходе тренировок, как бы случайно, приобнимал за плечи, слегка прижимался, придерживая за талию — занюхал, короче. Запах женщины Псу понравился сразу и безоговорочно. Это свидетельствовало о том, что данная особь в качестве объекта плановой вязки ему подходит. Реакция Алисы на запах Рудина также была положительной — женщина не морщила бессознательно носик, когда обучающий приближался к ней. Руководствуясь своим песьими постулатами, Серега сделал вывод: контакт вполне возможен, поскольку чувственное восприятие с обеих сторон имеет явно выраженный позитивный характер — а это главное. Остальное приложится.
