Михаил Серегин - Маркиза из стриптиза
– Я у тетки жить буду, – сразу выпалил Эдуард, – вот адрес…
Подполковник записал его в блокнот.
– Ну, хорошо. До скорого свидания, и помните, что я вам сказал: сидите тише воды ниже травы.
На этом они окончательно распрощались.
* * *– Ничего я не поняла! – озабоченно сказала брату Валерия. – Почему я не в каталажке? Ну, ладно, я. Почему он Эдуарда отпустил?
Марков-старший тонко улыбнулся:
– Можешь недоумевать сколько хочешь, одно могу тебе сказать: Горюнов – стреляный воробей и мужик шибко умный. Просто так делать он ничего не будет, даже ради нашей многолетней дружбы.
– Вы куда? – спросил он у Марины и Эдуарда.
– К тетке моей. Поживем там, пока вся эта история не закончится, – ответил парень за обоих, прижимая к себе девушку.
– Ну а мы куда? – он обернулся к Соколову. – Нам, как мне кажется, есть о чем поговорить.
– Поехали ко мне, – предложил Евгений.
Поскольку альтернативы все равно не было, на том и порешили.
Маркова, о чем-то вспомнив, резко развернулась к брату:
– Слушай! Ты бы своим позвонил! Как там мой племянник?
– Вспомнила! – усмехнулся Александр. – Я их еще вчера в деревню отправил!
– Ну ты молодец! – невольно восхитилась Лера.
– Александр! Пока мы втроем, давайте заедем ко мне домой! Мне кое-что взять нужно! – обратилась Валерия к мужчинам.
– Подожди, я на минуту. – Он опять зашел в здание ФСБ и принялся что-то объяснять дежурному. Тот набрал номер и передал трубку Александру.
Тот о чем-то переговорил по телефону и вскоре вышел.
– Сейчас поедем, – коротко бросил он.
Действительно, вскоре к ним подкатила светлая «Волга». Рядом с водителем сидел мужчина тридцати с небольшим лет.
– Куда? – задал он единственный вопрос и, услышав адрес, кивнул шоферу. На улице уже стемнело, и Валерия подумала, что ей это только на руку – мало ли кто из соседей заметит ее появление.
Дома она залезла в тайник, в душе надеясь, что вломившиеся в ее квартиру не успели до него добраться. К счастью, тысяча баксов лежала на месте и благополучно перекочевала в сумочку к девушке.
Марков-старший, следивший за ее действиями, пробурчал:
– Могла бы и мне подкинуть! Последние бабки жене с ребенком отдал.
Лера молча протянула две стодолларовые бумажки.
– Ну, живем, – приободрился духом бывший опер и поправил совсем было выбившуюся рубашку. Ствол, который он засунул за пояс брюк на спине, причинял некоторые неудобства.
Рубашку он специально выпустил посвободней, чтобы прикрыть конфискованное у бандитов оружие. Своему бывшему шефу он, сговорившись с Соколовым, ничего не сказал про него. Оба посчитали, что безоружными в такой ситуации оставаться опасно. Остальные, тщательно проинструктированные бывшим офицером милиции еще в автобусе, тоже промолчали, тем более что подполковник и не спрашивал, вооружены ли были нападавшие. Вообще Леру, несмотря на заверения старшего Маркова, поражало поведение подполковника.
Кроме денег, она захватила кое-какие вещи и через десять минут с объемной спортивной сумкой стояла на пороге своей квартиры.
– Антон Петрович просил, если можно, оставить на время ему ключи, – равнодушно изложил просьбу старшего по чину мужчина, сопровождавший их в этой поездке. Лера, опять несколько удивившись просьбе Горюнова, отстегнула ключ и спросила:
– Машину можно забрать со стоянки?
– Забрать, конечно, можно, но я бы не советовал вам этого делать.
– Он прав, – подтвердил Марков-старший.
Лера ничего не ответила, но про себя решила послушаться более опытных людей.
«Волга» довезла их до Большой Казачьей, где мужчины и Валерия, поблагодарив молчаливого сотрудника и шофера, пересели в такси и отправились к Соколову домой.
* * *– Так, Лерка, подожди, дай нам с Женей обсудить важный вопрос. Ну, отстань, пожалуйста!
Валерия вздохнула и посмотрела на мужчин, допивающих вторую бутылку водки. На часах – третий ночи, и ничего особо конструктивного ни Соколов, ни Марков предложить пока не могли. Живых людей, которые реально что-то могли рассказать об убийстве Валентины и Игоря, было пятеро: шеф, то есть Штык Альберт Викторович, его зам – Толян, Борис и, возможно, Сазан со Светиком. Последние двое были под вопросом. Первые два – вне досягаемости, по крайней мере – пока. Оставался только Борис. Но как его зацепить?
Вот над этим и ломали сейчас голову, иногда, видимо, в качестве допинга опрокидывая стопку, журналист с бывшим оперуполномоченным. Валерия пыталась напомнить им, что остался еще тот депутат от независимой группы, из Тарасовской думы, с которым, в общем-то, и уехала из «100 удовольствий» покойная подруга. Мужики отмахнулись от нее, предложив отправиться спать.
Перед тем как уйти в комнату, Валерия, покопавшись в сумочке, протянула маленький бумажный пакет своему брату.
– Что это? – непонимающе спросил он.
– Героин, – просто ответила Лера, – полграмма.
– Откуда он у тебя?! – изумился Марков-старший.
– Я же тебе рассказывала, – с чуть заметным укором ответила девушка, – когда я с Боренькой знакомилась, я купила его как будто для тебя.
– Ха, – усмехнулся Александр и убрал пакетик в карман.
Лера посмотрела на мужчин, высказала пожелание, чтобы они завязывали глушить водку, и отправилась стелить постель.
Хозяин квартиры и его гость еще долго бубнили на кухне и только часам к четырем, уговорив вторую бутылку, отправились спать, решив утром попробовать «наехать» на Бориса.
Лера тоже уснула не сразу. Однако у нее были свои задумки, которыми она пока решила не делиться ни с кем.
* * *– Ты знаешь, что от меня только что ушел капитан ФСБ?! – Штык сверлил взглядом своего зама. – Присаживайся, что встал, как на параде!
Он достал из пачки «Мальборо» сигарету, закурил и, отвернувшись от Толяна, уставился в окно. Отсутствующий взгляд Альберта Викторовича блуждал по резвящимся подросткам, стремительно пролетающим мимо на скейтах.
В свои сорок шесть лет хозяин спортивно-развлекательного комплекса «100 удовольствий» выглядел довольно неплохо. В молодости он любил шумные гулянки, веселые компании и праздничные застолья. Начал свою трудовую деятельность Альберт Викторович с работы мясником на Сенном рынке, куда его по великому блату смог определить двоюродный брат отца. С тех пор он прошел большой жизненный путь и поменял множество мест работы, успел отсидеть четыре года в тюрьме, где и познакомился с Валерием Сазоновым. Тот здорово помог ему, оказав поддержку.
После отсидки, закончившейся в девяностом году, для Штыка наступили благодатные времена. Его родители всю жизнь проработали в торговле и, хоть и были уже дряхлыми пенсионерами, связи имели неплохие. Эти самые связи и природная активность да плюс еще несомненный талант коммерсанта или – уж если говорить откровенно – удачливого жулика позволили Альберту Викторовичу довольно быстро «подняться», как принято сейчас называть моментальное обогащение. Так он и приобрел бывший кинотеатр и переделал его в «100 удовольствий». Спортивно-развлекательный комплекс приносил ему неплохой доход. Но Штык за годы беспредела в начале перестройки привык хапать сразу и по возможности большими кусками.
К тому же в силу своего характера он не мог долго заниматься рутинной работой. Ему нужны были ослепительные идеи, стремительные дела. Поэтому очень скоро он скинул на своего зама всю заботу о спортивном комплексе, включая торговлю наркотиками и проституцию, и переключился на шантаж. Идея у него возникла спонтанно, после одного американского фильма, который он от нечего делать смотрел дома по видику. Фильм закончился плохо для шантажистов и хорошо для их жертвы. Бравые полицейские накрыли всю банду: половину перестреляли, половину увезли в каталажку. Главный злодей, как бывает в таких случаях, погиб страшной смертью в назидание зрителям.
Невольно для себя Альберт Викторович принялся анализировать причины провала банды и, неожиданно придя в возбуждение, принялся ходить по комнате, разговаривая сам с собой. Те немногие, кто хорошо знал хозяина «100 удовольствий», по его поведению сразу бы определили, что у Альберта Викторовича назрела какая-то «творческая» идея, как он сам называл свои замыслы. Тарасовскому обществу они никогда не приносили никакой пользы и служили исключительно для обогащения их автора. Он плюхнулся на диван и, перемотав фильм на начало, принялся его детально изучать.
Так появилась на свет группа, в которой состоял Эдуард. Как выявил для себя Штык, одна из причин провала подобных операций состояла или в чрезмерной жадности шантажиста, или в недооценке жертвы. В любом случае что первое, что второе сулило провал дела. Поэтому он установил следующее правило: деньги с жертвы берутся единожды и только в том количестве, которое он, Штык, установил сам, предварительно хорошенько проанализировав финансовые возможности «клиента». Больше никто никогда не вступает в контакт с жертвой. Второе – прежде чем приступить к делу, человек, впоследствии расстающийся с частью своих сбережений, хорошенько изучается. Только после детального рассмотрения предполагаемой кандидатуры Альберт Викторович принимал решение о начале операции по извлечению лишних, с его точки зрения, банкнот у данного индивидуума.
