Александр Тамоников - Больная родина
— Увези меня с собой… — прошептала она. — Не могу тут больше. Все равно не будет жизни.
— Куда увезти?
— В Россию. Никогда там не была. Нам всякие ужасы про нее рассказывают. Наверное, врут, если там есть такие парни, как ты.
— Наверное, врут, — согласился Сергей. — Ты уверена, что хочешь уехать?
— Да.
— Ты хорошо подумала?
— Главное, что подумала. — Она тихо засмеялась.
— А Ярославу Григорьевичу твое желание не покажется немного странным? Пожилым людям трудно менять место проживания.
— Он родился на Ставрополье, станица Кочубеевская. Думаю, папа справится. Ты хочешь, чтобы я была с тобой?
— Очень, — признался Сергей и закопался носом в волосы, пахнущие детским мылом.
Они дрожали, снимали друг с друга одежду, но только запутывались, потом засмеялись и решили, пусть каждый сам раздевается, так будет быстрее. Страсть накрыла Сергея с головой. Он про все забыл, напрочь выбросил из головы всех прочих людей и события. Они катались по дощатому скрипящему полу, упивались друг другом. Можно представить, что думал обо всем происходящем Ярослав Григорьевич, сидящий в подвале.
Они забылись на короткий час, уже под утро. А очнулся Гайдук оттого, что Диана трясла его как яблоню. Он приподнялся… и в ужасе вскочил. Липкая змейка поползла по телу, перешибло дыхание. Дома Бойко и Гайдуков горели как сухие стога сена!
Страшнее зрелища, наверное, не придумать. Пламя уже охватило постройки целиком, рвалось в светлеющее небо. Трещало дерево, распадаясь на угольки. Спасти дома уже было невозможно, падали перекрытия, рушились перегородки, стены. Пожарных не было, впрочем, в западной части города потихоньку завывала, приближаясь, сирена. Кричали жители окрестных домов, хлопали окна.
Сергей стоял и не верил своим глазам, тугая удавка сжимала его горло. Это было что-то нереальное, словно кино смотрел. Рядом тяжело дышала Диана, вцепилась в загородку. Она смертельно побледнела.
— Мама!.. — ахнул Сергей, прыгнул в квадратный проем и покатился с лестницы.
Он не помнил, бежала ли за ним Диана, его такие мелочи не волновали. Волосы дыбом стояли от страха. Гайдук бросился в сад, пробежал мимо сараюшек, увяз в грядках то ли свеклы, то ли репы. Он падал, вставал, опять бежал, сжираемый липким ужасом. Дышать вблизи пожарища было нечем, в воздухе стояла удушающая гарь. Дым в безветрии расползался в разные стороны, в нем почти терялась видимость.
Все же Сергей заметил, что по участку, засаженному картошкой, кто-то ползет в его сторону. Он чуть не захлебнулся от радости. Мама! Это действительно была Клавдия Павловна. Она кашляла, лицо перекосилось, спутались волосы. Похоже, женщина повредила ногу, не могла идти. Она подтягивалась на руках, передыхала, снова ползла.
Он бросился к ней.
— Господи, мама!
Сергей поднял ее на руки, перевалил через плечо, побежал назад. Они упали за сараями в глухой бурьян, надрывались от кашля.
— Сыночек, ты живой.
— Я всегда живой, мама. Что случилось?
Клавдия Павловна не могла отдышаться. Она смотрела невидящими глазами на пылающий дом, в котором прожила почти всю жизнь, потом взглянула на соседний, где с грохотом обвалилась крыша.
Пожарная машина уже въезжала в переулок. Гайдук подумал, что дома были подожжены практически одновременно. Только безветрие не давало пламени переметнуться на соседние здания.
— Все живы, мама, — сказал Сергей. — В погребе. Да что случилось, скажи, ради бога.
Он ожидал от местной власти чего угодно, но только не такой подлости. Какими же ничтожными, мстительными надо быть, чтобы лишить людей их единственного жилища. Клавдия Павловна спала в клоповнике очень чутко, как и все женщины пожилого возраста. Ей почудился какой-то звук на улице, но она не придала этому значения.
Чуть попозже женщина решила спуститься по нужде. Ей почудился запах гари. Она подошла к окну, отогнула занавеску и отшатнулась — полыхал соседний дом! Клавдия Павловна бросилась на выход, но только выбежала на крыльцо, как ей в лицо метнулся сноп пламени. Горело ее собственное жилье! Хорошо, что она проснулась!
Документы и деньги остались в чулане. Ей было не до них, она побежала в свою спальню, распахнула окно. Сюда огонь еще не добрался. Женщина слышала, как в переулке кто-то смеялся. Мол, хорошо горит, шеф будет рад. Еще одну заразу выкорчевали. Другой сказал: «Ладно, пошли, доложим об исполнении Быку с Вороном».
«Быковскому и Воренко», — сообразил Сергей.
Поджигатели убежали, а Клавдия Павловна выбралась из окна. Она неловко упала, подвернула ногу и поползла вдоль дома, стены которого уже облизывал огонь. Женщина думала, что задохнется, но обошлось. Что же теперь делать? Прахом пошло все, что нажито честным трудом за шестьдесят лет.
— Мы прекрасно знаем, кто это сделал, — пробормотал Сергей. — Обещаю, мама, они поплатятся.
— Сынок, их никто не может наказать, — простонала мама. — Эти люди неподсудны…
— Суды бывают всякие. — У Сергея побелели скулы. — Полагаю, мой станет страшнее Страшного.
Встречаться с людьми в этот час им было нельзя. Весть о том, что они выжили, быстро дойдет до ушей нежелательных личностей. По окрестностям стелился густой дым. Пожарные уже ломали забор, тянули шланг. Вразнобой орали люди, но за сараями вблизи сеновала было спокойно.
Диана бросилась им навстречу, помогла тащить маму. Они спустились в погреб, упали в изнеможении на разложенные одеяла. Диана усадила Клавдию Павловну на продавленный ящик, стала осматривать лодыжку, обрастающую подозрительной синевой. В подземелье было жутковато. Земляные стены источали гнилостную вонь. Кругом пустые стеллажи, покрытые сантиметровым слоем пыли, какие-то баки, ящики. Коптила свечка в алюминиевом тазу. Ярослав Григорьевич уже был в курсе трагедии. Он не ругался, смотрел на людей слезящимися глазами, молчал.
— Перелома нет, Клавдия Павловна, — сообщила утешительную весть Диана. — Ушиб, в худшем случае трещина. Но вам придется немного похромать.
— Послушайте меня внимательно, — сказал Сергей, и три пары воспаленных глаз устремились на него. — Плакать не надо, все будет хорошо. Просто закончилась старая жизнь и начинается новая. Я сделаю все, чтобы она была достойная. Вы должны мне помочь — это значит ждать и ни о чем не спрашивать. Я вывезу вас из Новодиева, да и семью Петра тоже. Но не сегодня. Нынче днем и ближайшей ночью мне предстоит парочка неотложных дел. Не переживайте, со мной ничего не случится. Вторая просьба. Я плохо ориентируюсь в нынешнем Новодиеве. Нужны адреса «столоначальников», руководства милиции. Полагаю, они же белые люди, живут в коттеджах. Нужны координаты мест, где эти персоны проводят свое время. Хоть что-то вы должны знать.
— Сережа, ты что задумал? — ахнула Клавдия Павловна.
— Мама!.. — рассердился он.
— Повезло тебе, парень, — слабым голосом сказал Ярослав Григорьевич. — Это только в последние годы у меня здоровье пошатнулось. А раньше таксовал, имел лицензию. Я этот городок как облупленный знаю.
— Ну спасибо, Ярослав Григорьевич, удружили! — восхитился Сергей. — Вы просто находка для диверсанта. Итак, первый вопрос…
Минут через десять Гайдук выбрался из погреба, завалил крышку мусором. Пожар уже был потушен, над всей округой стелился едкий запах гари. На огороде и вблизи сеновала никого не было. Огонь повредил не только дома, но и деревья.
От человеческих жилищ остались обугленные остовы с торчащими дымоходами. На пожарище копошились люди, перекликались. Возможно, их удивляло отсутствие обугленных трупов. Пожарные машины уже уехали, сделав свое запоздалое дело.
К пепелищам Сергей не пошел. Он перебрался через ограду на соседний участок, прополз по краю, воспользовался кстати подвернувшейся дырой в заборе, пробежал по короткому проулку, спустился в овраг. Гайдук старался не попадаться на глаза прохожим. Через несколько минут он вошел в лес, облегченно вздохнул, сел на пенек и задумался.
Тащиться в Калутин было как-то глупо. Сегодня тот самый день, когда гора обязана явиться к Магомету. Сергей набрал нужный номер и все объяснил заспанному абоненту. Потом он встал, двинулся дальше через лес, вышел на пустынную проселочную дорогу, петляющую над обрывом. Воронка от мощной немецкой авиабомбы, по которой они лазили в детстве, никуда не делась. Он сел под дерево и стал ждать.
Минут через тридцать послышался гул мотора. Гайдук на всякий случай спрятался. Из-за деревьев вывернула невзрачная пятидверная «Нива», съехала с дороги напротив воронки и встала за густым орешником. Сергей подошел, открыл дверцу.
— Ну привет, оккупант, — заявил водитель и ухмыльнулся. — Присаживайся, будь как дома.
Они обнялись, не скрывая радости. Сколько лет уже не виделись! Гаевский сильно изменился, как-то вытянулся, превратился в сгусток жил и вен. Обострились черты лица, вылезли скулы. Его волосы по-прежнему оставались густыми, но теперь он стриг их «ежиком», наполовину поседел, кожа стала серой. Старый друг Сергея был гладко выбрит, что как-то плохо гармонировало с серой футболкой, жилеткой и застиранными джинсами. Под жилеткой скрывался пояс с пристегнутыми ножнами и, кажется, кобурой.
