Сергей Самаров - Они пришли с войны
Я встал, выключил будильник, чтобы он беспрестанно не твердил мне детскими певческими голосами «Гут монинг». Вышел на крыльцо, где висел умывальник, полный воды. Люблю умываться по утрам холодной водой, чтобы кожу обжигало и кровь разгоняло. От такой воды мысли в голове становятся ясными и чистыми. Хотел поджарить себе яичницу с печенью, но оказалось, что газовый баллон не подключен к трубе. Пришлось выйти во двор и подключить. Разводной ключ лежал в баллонном газовом ящике у стены дома. После этого приготовил завтрак, вскипятил чайник, позавтракал, крепкого чая напился, не чифира, а просто крепкого чая без сахара, и с чистой совестью, не опасаясь уже разбудить человека, позвонил капитану Радимовой.
Она ответила так быстро, что я сразу подумал: трубку держала в руке. И вместо простого приветствия «Здрасте!» Радимова ответила на мой звонок фразой облегчения, совмещенной с таким же вздохом:
– Ну, наконец-то…
– Можно сказать, товарищ капитан, всю ночь собирал улики, чтобы вам жизнь облегчить. Надеюсь, что не зря старался. И не только я один. Полковник Быковский тоже всю ночь не спал, озабоченный этим же вопросом.
Мой разговорный тон мог бы показаться постороннему человеку сильно легкомысленным и даже поверхностным, но меня это мало заботило. Пусть кому-то что-то кажется, главное, я свое дело сделал – и сделал хорошо. От этого и настроение было хорошее. А капитана Саню уже как-то и не хотелось считать посторонним человеком.
– Буду вам весьма признательна, если это действительно облегчит мне жизнь. Беспокойство, кстати, было взаимным. Я за вас беспокоилась. Переживала, что не остановила. Всю ночь уснуть не могла. Хорошо, что Настя приехала ко мне ночевать. С ней всю ночь проболтали. Она видела, что я вся на нервах, но ничего не спрашивала. Она вообще – молодец. И Шлягер тоже нервничал. Как у вас успехи? Можно что-то конкретное сказать?
– Можно. И даже две важные вещи. Первая – все биты у меня. С них необходимо будет снять отпечатки пальцев. Как их передать в судебно-медицинскую экспертизу?
– Я уже вчера говорила с Даниловичем. Это дактилоскопист оперативной бригады. Он без проблем снимет отпечатки и сверит их по базе данных. Биты, следовательно, следует отвезти ему в судмедэкспертизу. Знаете, где они располагаются?
– Мне там вскрытие ни разу не производили.
– Тогда вам даже с навигатором найти будет трудно. Это большой барак в промышленном районе, среди каких-то баз и складов. Вы же город, говорили, почти не знаете…
– Почти не знаю, – вынужденно согласился я. – По крайней мере, намного хуже, чем горы Северного Кавказа.
– Тогда вам лучше было бы ко мне заехать, и я бы показала место.
– Еду…
– Минутку, Тим Сергеевич. Вы говорили о двух хороших новостях. А где вторая?
– В Интернете…
– То есть?
– Какой-то человек, жилец вашего дома, намедни приобрел себе новую экшен-камеру. Решил вечером опробовать ее в режиме ночной съемки. Вышел на балкон, стал снимать окружающий мир. И вовремя, как оказалось, вышел: сумел снять весь наш вечерний эксцесс. И выложил видео в Интернет. Полковник Быковский нашел это видео, скачал, а сейчас специалисты ищут самого автора съемки. Может быть, уже нашли. Если не нашли, днем к поискам подключится ФСБ – управление «К». Думаю, что найдут.
– Да, весть очень даже хорошая, только о ней много говорить не следует. А то его раньше найдут люди Расинского. Тогда можно будет только высказать соболезнование родственникам. Ну, хорошо. Я жду вас, подъезжайте.
– Буду у вас через час. Может быть, даже слегка опоздаю. Дождитесь моего звонка и только тогда выходите.
– Договорились…
* * *Хотя минувшим вечером я доехал до дома Радимовой за сорок пять минут, утром я все равно запросил на дорогу час и даже предупредил, что, возможно, опоздаю. И не ошибся. Если вечером автомобильное движение направлялось в основном из города, то утром все движение сосредоточилось на трех полосах, ведущих в город, и ехать пришлось намного медленнее, дважды застревая ненадолго в пробках. В итоге пришлось потратить полтора часа. Но нервы у капитана Сани оказались крепкими. Она ни разу не попыталась мне дозвониться. А когда я остановился перед подъездом и позвонил ей, то услышал еще один вздох облегчения.
– Я уж боялась, не случилось ли чего с вами. Наши противники ничем не побрезгуют. Они вполне в состоянии человека вам под колесо подтолкнуть.
– Я такие варианты тоже предвижу и потому передвигаюсь обычно в среднем ряду и предельно осторожно, особенно на переходах. И видеорегистратор у меня все снимает. В случае чего, будут и доказательства. Выходите. Я готов следовать дальше.
Она ждала, судя по всему, уже готовая к выходу. Вышла все в том же костюме, в котором я увидел ее в первый раз. Признаться, мне он показался чересчур строгим, к тому же лишающим капитана женственности. В длинном домашнем халате Радимова мне нравилась больше, хотя я и понимал, что в домашнем халате невозможно отправиться на работу. Дежурный по городу, что сидит на первом этаже ментовки, может этого не понять. Да и начальству вместе с сослуживцами это может показаться странным.
– Биты не забыли?
Я показал большим пальцем себе за спину. Биты лежали между сиденьями переднего и заднего рядов. Поскольку я никого на заднее сиденье не сажал, биты остались даже не затоптанными. И даже слегка эпатажный кот Шлягер не «пометил» их, поскольку посещал и исследовал мою машину, когда бит там еще не было.
– Поехали. Нас ждут.
Едва мы тронулись, мне позвонил полковник Быковский. Он мог сказать что-то, что не следовало бы слышать Радимовой, потому я не включал свою трубку в мультмедийную систему, и чтобы не подвергать себя возможной остановке инспекторами ДПС, я остановился до того, как выехал на главную дорогу.
– Страхов. Слушаю вас.
– Как дела, Тим Сергеевич?
– Спасибо, товарищ полковник. Стараюсь выжить.
– Ты где сейчас?
– Мы с капитаном Радимовой едем для разрешения одного вопроса в судебно-медицинскую экспертизу. Я срочно нужен?
– Особой срочности нет. Координаты того человека, что выставил в Интернет видеосюжет, мы уже нашли. Волопаенко Геннадий Александрович. Сейчас он, видимо, на работе. Я сам к нему только недавно ездил. Дома только почти глухая бабушка. Она и объяснить не смогла, где внук работает. Говорит, что на компьютере, и это все, что она знает. Вечером с ним встретимся. А ты имей в виду, что тебе необходимо если не встретиться, то хотя бы переговорить по телефону с полковником Чубако. Он только что звонил мне, напоминал. Они ждут твоих показаний. Я бы рекомендовал воспользоваться телефоном и сослаться на служебную занятость. Как я понял, официальную повестку они присылать по какой-то причине не желают. Хотя, может быть, просто потому, что не знают твоего местонахождения.
– Честно говоря, я лучше бы встретился с ним, когда он будет закрыт в камере. Позвонить я, конечно, могу, а посещать полковника Чубако я, честно говоря, не намереваюсь. Меня просто не выпустят из его кабинета, а его оттуда после моего визита вынесут. Я прекрасно понимаю, какие показания он желает от меня услышать. Но я свои показания уже дал майору Котову и менять их не намерен. Если Чубако будет звонить еще раз до того, как я ему позвоню, так ему и скажите, что показания я уже дал. Новых он не получит. Вы на месте пока?
– Нет. Я сейчас выезжаю к старшему лейтенанту Столярову. Как вернусь, я позвоню.
– Хорошо. Буду ждать вашего звонка, товарищ полковник.
Я убрал трубку в карман и снова завел машину.
– Руководство? – понимающе спросила капитан Радимова.
– Бывшее командование, поскольку я уже, грубо говоря, в списках не значусь. Но мне стараются помочь не по инерции, как я понимаю, а в основном потому, что берегут честь мундира, не хотят, чтобы навалили невесть чего даже на бывшего офицера спецназа ГРУ. Не желают мундир испачкать. О нас и без того говорят много лишнего… – Я с места начал газовать, но быстро понял, что это желание слегка нервное, а свои нервы всегда следует держать в узде. Один раз отпустишь, потом будет трудно их обуздать. Они как снежная лавина в горах. Если заметишь слабый ручеек сбегающего по склону снега, спасайся, уноси ноги, потому что за этим ручейком пойдет речка, потом река, а потом и водопад, который все снесет на своем пути. Точно так же работают и нервы человека. Обязательно следует контролировать даже слабые проявления, чтобы не допустить серьезного срыва. И я, осознав свое состояние, поехал уже спокойнее. – Кстати, того человека, что снимал нападение на вас, зовут Геннадий Александрович Волопаенко, он компьютерщик. Сейчас находится на работе, и потому поговорить с ним не удалось. Дома только очень старая и почти глухая бабушка, которая ничего вразумительного объяснить не смогла. Будем с ним беседовать вечером.
