Андрей Ильин - Ловушка для героев

Поднял один, потом другой пальцы вверх, сделал ими круговое движение. Все понятно:

— Первый и второй по расчету бойцы берут на себя дальний вертолет, его экипаж и всех, кто подле него окажется.

Еще два пальца и еще один круг над головой:

— Третий и четвертый бойцы работают ближний вертолет и его экипаж.

Пятый — страхует первого — четвертого с флангов, при необходимости заменяет выбывших.

Шестой — сосредоточивает огонь на противнике, находящемся между вертолетами и самолетом.

Седьмой, восьмой — занимаются теми, кто копошится возле обломков.

Девятый, десятый — отстреливают бригаду, стаскивающую к месту подрыва ракеты и прочее вооружение.

Одиннадцатый — тревожит барражирующий окрестности вертолет, не давая ему возможности вести прицельную стрельбу.

Все прочие, в том числе командир, находятся в резерве и используются по мере необходимости.

Пять раз раскрытый пятерней кулак:

— Начало атаки через двадцать пять секунд.

Данный приказ довести до сведения всего личного состава. В первую очередь тех, кто командира не видит.

Еще несколько потревоженных «птиц» коротко прокричали в джунглях.

Обратный отсчет пошел.

Двадцать четыре.

Двадцать три.

Двадцать две…

Бойцы спешно перемещались на наиболее выгодные позиции. Удобно упирали локти в землю. Стирали стекающий на глаза пот. Брали на мушки прицелов отведенные им цели. По две, а то и по три на каждого.

Это очень важно — уметь разобрать цели. Это отличает разведчиков от простой пехоты, которая зачастую палит не куда нужно, а куда заблагорассудится. А в итоге — все в одну и ту же цель. Разведчики не могут себе позволить роскоши задействовать два ствола для поражения одного противника. Их в отличие от врагов слишком мало. Одна пуля — один поверженный враг. Такой расчет. Две пули, выпущенные из разного оружия, — гораздо худший результат. Три из трех разных стволов — это уже непрофессионализм, с перспективой списания в общевойсковые подразделения.

По-настоящему действенен только первый залп, которого противник не ожидает. Все, кто ушел от тех первых пуль, получают шанс на выживание и, значит, на сопротивление. Они зарываются в землю, откуда их выковырять практически невозможно, и сопротивляются до последнего.

Первый залп — это иногда выигранный или проигранный бой.

Девятнадцать.

Восемнадцать.

Семнадцать…

— Слышите! — насторожился командир коммандос.

— Что?

— Птицы. В джунглях кричат птицы.

— Ну и что, что кричат?

— Может, и ничего. Но только раньше их слышно не было.

— Мне кажется, здесь птицы кричат всегда.

— Но не так. Слышите, опять.

— И что из этого следует?

— Например, то, что их кто-то потревожил. То, что там, возможно, кто-то есть… Шестнадцать. Пятнадцать…

— Может, пойти проверить?

— Не стоит искать приключений, которых можно избежать. Не стоит торопить события. И не меняйте выражение на лицах. Перестаньте крутить головой и прислушиваться. Оставайтесь такими, какими вы были. Если не хотите спровоцировать тех, кто за нами, возможно, наблюдает, на атаку…

Четырнадцать.

Тринадцать.

Двенадцать…

Командир российских разведчиков приложился щекой к прикладу, выцеливая главного коммандос. На эту цель вторую пулю жалеть было грех. Командиры в бою должны умирать первыми. Чтобы не успеть организовать отпор. Чтобы не воодушевить своих бойцов на контратаку.

Главный американец стоял рядом с двумя бойцами и о чем-то спокойно разговаривал с ними. Он не догадывался, что жить ему осталось одиннадцать секунд.

Десять.

Девять.

Восемь…

Командир коммандос зябко повел плечами. Что-то ему вдруг стало стыло в этой влажной, тропической, безумной жаре. Так, что мурашки по коже побежали.

Что-то ему стало неуютно.

Неужели только от беспокойных криков невидимых птиц? Или еще из-за чего-то? Но чего? Что ему сейчас может угрожать? Что лишает его душевного покоя? Что изменилось за эти несколько секунд?

Явно — ничего.

А скрытно? За скрытую опасность отвечала интуиция. Которая иногда способна видеть гораздо больше, чем глаза, и слышать лучше, чем уши. Особенно у людей, имеющих привычку играть в «очко» со смертью.

Сейчас интуиция командира коммандос не желала брать еще одну карту. Потому что была уверена, что она будет лишней. Что будет перебор!

Так что же все-таки его интуиция заметила такого, что не увидело сознание?

Что?..

Семь.

Шесть.

Пять…

Что произошло в последние минуты?

Вначале вскрик птицы. Потом еще один. И еще несколько. Словно перепуганная стая птиц отозвалась своему вожаку. Стая… Стая! Вот оно! Те птицы, которые только что кричали, не летают стаями! Только в одиночку. На первый крик не должны были ответить другие. Тот крик должен был быть единственным! Вот что прослушали уши, но заметила интуиция. Если, конечно, только это…

Нет, не только! Еще расположение криков. То, откуда они звучали! Они звучали с трех сторон, справа, слева и с фронта. Они охватывали место действия широким полукругом. Подковой. Против центра которой располагался его отряд Они нависали с флангов, эти птицы. Они занимали крайне выгодную позицию. Если бы те птицы собирались напасть и если бы теми птицами руководил профессиональный военный, то он расположил бы свое пернатое подразделение именно так. Так! И никак иначе! Так, может, те птички без перьев. И без крыльев. Так, может, те птички вовсе даже и не птички…

Четыре.

Три…

Командир разведчиков мягко обхватил пальцем курок автомата и потянул его на себя. От этой мягкости зависела результативность выстрела. Дергать курок резко — значило рисковать результатом стрельбы. Жмут курки во всю силу пальцев только новобранцы. Или психически неуравновешенные люди. Или трусы, для которых быстрота выстрела важнее его результата. Опытные бойцы обходятся со спусковым крючком, как мать с новорожденным младенцем. Очень нежно и ласково…

Два…

…А если птицы, которые вовсе даже не птицы, раскричались, рискуя привлечь к себе лишнее внимание, значит, они уже не боятся демаскировать себя. Значит, они вышли на рубеж атаки и, перекликаясь друг с другом, разобрали цели. И, значит, с минуты на минуту прозвучат первые выстрелы. От которых не будет спасения…

С минуты на минуту!

Далее командир американских коммандос действовал уже инстинктивно. На уровне условных рефлексов, которые вбивали в него сержанты в многочисленных учебных подразделениях и реальные противники в реальных боевых условиях. Далее он действовал как опытный, не раз ходивший под смертью солдат.

Он мгновенно вскинул винтовку и от бедра, не целясь, всадил одну длинную, бесконечную очередь в зеленую стену джунглей. Примерно на уровне полуметра от земли Примерно на том уровне, на каком должны были располагаться головы невидимых ему стрелков.

Он выпустил одну, до опустошения магазина, длинную очередь, но прицельно — только первых несколько выстрелов, потому что был убит встречной пулей, попавшей в переносицу.

Остаток магазина он выпалил в «молоко». Вернее, не он, а уже бездыханный, с разбитым черепом труп, который все же не отпустил курка винтовки и так и застыл с пальцем, вжатым в спусковой крючок своей навсегда замолчавшей винтовки.

Командир коммандос ни в кого не попал. Но он выполнил свою задачу. Он выстрелил за мгновение до начала атаки противника. И тем спас свое подразделение от тотального уничтожения.

Услышав выстрел, заранее предупрежденные об опасности коммандос упали, откатились в свои укрытия и мгновенно открыли стрельбу в направлении, указанном командиром.

Погибли только одиннадцать бойцов. Первыми и мгновенно — пилоты и бортстрелки вертолетов. Чуть с опозданием, успев сделать по несколько ответных выстрелов, коммандос, не нашедшие надежных убежищ.

Другая сторона потерь не понесла. Но должна была понести непременно. Потому что фактор внезапности не был использован и тактическое преимущество утрачено.

— Гаси правый фланг! Правый фланг! Мать твою! — орал, уже не скрываясь, командир российских разведчиков. — Он сейчас самый опасный! — И тут же падал за дерево, по которому, развернутые на голос, лупили чужие винтовки.

Несколько автоматов, сконцентрировав огневую мощь в одном направлении, задавили удачно окопавшегося автоматчика.

Минус еще один коммандос.

Теперь надо было действовать очень быстро. Пока противник не очухался и не предпринял активных встречных действий. Теперь счет шел на секунды.

— Семенов! Давай перебежками на левый фланг. И обойди их с тылу! — громко приказал командир.

— Ты что кричишь? — попытался одернуть его «замок».

— Один хрен, они русского не знают. Да и ничего не расслышат за такой стрельбой. Ты меня понял? Семенов?