Василий Митин - Последний патрон

Митин Василий Иванович

Последний патрон

Митин Василий Иванович

ПОСЛЕДНИЙ ПАТРОН

РАССКАЗ

В книге собраны повести и рассказы рязанского прозаика Вас. Митина, написанные на автобиографическом материале, рассказывающие о жизни крестьянства в первые годы Советской власти о нелегкой работе чекистов в период становления Советского Социалистического государства и в годы Великой Отечественной войны.

В барабане оставался один патрон. Бандитская пуля пробила грудь красногвардейца, а рука, откинутая смертью, выбросила наган в сторону, в кусты.

Илюша утром погнал на пастбище стадо овец и натолкнулся на убитого. Он не мог даже заплакать. Он не поверил сначала, что батя дал себя убить: ведь он такой сильный!

Хоронили Степана Белова по-иному; без попа, с красным флагом и провожали на кладбище под дробь барабана. Другой музыки в волости не было: не под гармошку же! Жиденький ружейный залп над могилой, скупые солдатские слезы запомнились Илюше навсегда.

Через неделю, гоня стадо по той же дороге, Илюша наступил на тронутый ржавчиной наган. Находка была бесценная: пусть сунутся бандиты! Он забыл про стадо овец и стал оттирать ржавчину, потом, усевшись на обочину дороги и свесив ноги в канаву, целился.

Выстрела не получалось.

- А ну-ка дай сюда! - раздался за спиной требовательный голос.

Высокий дядя в черном мундире с желтой полосой, вшитой в рукав, отобрал у Илюши находку.

- В ревком сдам. Еще ненароком убьешь кого.

Только к вечеру на переменных лошадях верхом добрался Иван Петрович Киреев от железнодорожной станции до Заболотья - небольшого села, затерянного среди лесов.

Дежурный сельсовета, на редкость молчаливый человек, отвел приезжего к бабке Арине, сказав при этом только два слова:

- Тут переночуешь.

Киреев перекусил, напился чаю и прилег на лавку.

От непривычной езды в седле ныло все тело. Он хотел только немного полежать, но сразу же уснул сном усталого крепкого человека. Он не слыхал, как заходил председатель сельсовета и спрашивал у бабки, кто и по какому делу приехал. Арина ничего путного рассказать не смогла. Вскоре из сельсовета пришел дежурный и потребовал:

- Разбуди его. Скажи, велено ему в сельсовет явиться, Андрейкин зовет.

Узнав, что Киреев - сотрудник оперативного сектора, Андрейкин был неприятно удивлен.

- Милости прошу к нашему грошу со своим пятаком! Авось с твоей помощью и справимся с задачей, - не без ехидства заметил он. - Сами-то мы, выходит, разучились работать. Периферия!

Киреев поспешил успокоить начальника райотдела ОГПУ, сказав, что он приехал в его, Андрейкина, распоряжение, так как совсем недавно переведен с партийной работы на чекистскую и опыта у него нет, потому его и послали сюда поучиться у старого работника на таком серьезном деле.

Поняв, что на авторитет его никто не покушается, Андрейкин великодушно стал вводить Киреева в курс дела:

- Двадцать восьмого марта в лесу на дороге между селами Перевал и Заболотье был убит бригадир колхоза Илья Белов, двадцатилетний комсомолец, селькор. Между прочим, это сын убитого в восемнадцатом году бандитами красногвардейца. Акт медицинского вскрытия свидетельствует, что выстрел был произведен из нарезного оружия с близкого расстояния.

Ранение тяжелое, но не смертельное, а сама смерть последовала от удушения. Следы преступника на мокром снегу были размыты дождем. Видишь, Иван Петрович, какое казусное положение! - Андрейкин откинулся на спинку стула и постучал пальцами по столу. - Сейчас я буду допрашивать одного свидетеля.

Послушаешь или с дороги отдыхать пойдешь?

- Послушаю, -сказал Киреев.

...На табуретке против письменного стола сидел свидетель, человек лет сорока пяти. Все в нем было длинным: руки, ноги, шея, нос. Сидел он чинно, степенно и зорко смотрел на Андрейкина послушными глазами и подозрительно на незнакомого человека, сидящего у края стола, сбоку.

- Попов, я записал: беспартийный, несудимый, в белой армии не служил, репрессированных родственников не имеешь...

- Верно, товарищ начальник.

- Об ответственности за ложные показания по статье девяносто пятой предупрежден. Распишитесь!

Так. А теперь рассказывайте все, что вам известно по делу убийства Белова.

- Ничего мне не известно, товарищ начальник.

Вроде бы в нашем селе убить некому. Но и чужому тут делать нечего.

- Не было ли у Белова с кем неприязненных отношений?

- У кого их нет? Да вот накануне того дня утром при мне он крепко поругался с Герасимовым. Ты, говорит, колхоз без семян оставил. А тот, вы ведь знаете, критики не уважает, накричал на Белова: "Указывать вас много, а помогать нет".

- Где был Герасимов двадцать восьмого марта?

- Это когда товарища Белова убили? Рано утром он уехал в район хлопотать насчет семян. За колхоз он болеет, слов нет.

- А вы отвечаете за семена?

- Я за все зерно ответственный. А только тут моей вины нету. Еще осенью я говорил Герасимову, что на семенном складе крыша прохудилась, зерно может подмочить. А он, вы знаете, какой бесшабашный! "Ни хрена, - говорит, - не будет, амбар хороший". Я вижу такое дело, написал форменное заявление. А мер все равно не принято.

- Какие у вас с Герасимовым взаимоотношения?

- Я считаю, какие надо. Он руководитель, коммунист, я, можно сказать, беспартийный большевик. Да он у меня даже в гостях бывал. Человек он хороший, только горячий, несдержанный. Человек заслуженный, его даже сам Чапаев наганом наградил.

Записав в протокол показания Попова, Андрейкин отпустил его, но приказал ждать в соседней комнате.

Постучал в стенку, и на этот сигнал явился милиционер Симочкин.

- А ну, позови сюда предколхоза Герасимова! Он в правлении должен быть.

Правление колхоза помещалось в одном доме с сельсоветом, в другой его половине. Вскоре вместе с Симочкиным вошел Герасимов. По виду ему можно было дать лет пятьдесят. Худощавый, борода взъерошенная, глаза беспокойные, угрюмый, он производил впечатление человека, всегда готового к драке.

- Садись, Василий Алексеевич, - участливо сказал Андрейкин, не здороваясь.

Герасимов молча сел на табуретку, посмотрел с любопытством на Киреева, стараясь припомнить: не видал ли где?

- Давай, Василий Алексеевич, поговорим откровенно. Ты меня знаешь, я тебя тоже. Трудно тебе приходилось - знаю. Ну, сорвался. Власть-то своя, советская, она понять может.

- Ты насчет семян? Верно, виноват. Доверился прохвосту. Несу полную ответственность.

Андрейкин многозначительно глянул на Киреева и продолжал:

- А ведь дело-то серьезное: вредительством называется. Значит, запишем: "Признаю себя виновным..."

- Признаю, не доглядел.

- А ты, Василий Алексеевич, куда ездил двадцать восьмого марта?

- К вам, в райцентр. Просил семянную ссуду.

- А зачем наган брал с собой?

- Наган? Да он у меня с гражданской войны лежит на полке в переднем углу, где раньше иконы были.

Без единого патрона. Я храню его как самую дорогую память.

- Симочкин, принеси! Герасимов, ты когда видел Белова последний раз?

- Накануне.

- Когда узнал о порче семян?

- Тогда и узнал. - Утром пришли с Ильёй на склад и увидели.

- Ты знал, что Белов собирался в Перевал?

- Кабы знал, так по пути довез бы. Он мне ничего не говорил, да я еще в то время и сам не надумал ехать.

- А кто убил Илью Белова? - вкрадчиво спросил Андрейкин.

- Я тебя хотел об этом спросить. Ты ведешь следствие.

- Гражданин Герасимов! - загремел Андрейкин. - Я требую правдивых показаний!

- Что-о? - Герасимов побледнел, полез в карман, достал кисет, кое-как свернул цигарку, закурил и неестественно спокойно проговорил: - Дурак ты, Андрейкин. Меня, что ли, подозреваешь? А еще сидишь на ответственном посту.

Андрейкин побагровел, сжав массивные кулаки, медленно и тяжело поднялся и отрывисто, с хрипотцой в голосе отрубил:

- Симочкин, возьми его!

Когда милиционер увел Герасимова, Киреев спросил:

- Вы что, в самом деле Герасимова подозреваете в убийстве?

- Да больше и подозревать некого. Ведь он один отлучался из деревни двадцать восьмого марта! Мало того, я получил сведения, что он в Перевале разговаривал по телефону утром того дня и телефонистка заметила у него на руке следы крови. Герасимов озлоблен неудачами, а тут еще порча семян. Колхоз и без того отстающий. С колхозниками груб, с районными работниками не ладит. Давно его собирались заменить, да все руки не доходили. И знаешь, кого метили на его место? Покойного Илью! Нам это тоже надо иметь в виду. Герасимов, конечно, не классовый враг, а нет-нет да и прохаживается насчет партийного руководства.

Правда, выше области не поднимался. А наган? У кого он еще есть?

Андрейкин устроил очную ставку Герасимову с Поповым. Попов на вопросы отвечал неторопливо, обдуманно, уверенно, а Герасимов горячился, вскакивал с табуретки, под окрики Андрейкина садился и свирепо зыркал глазами.