Дейл Браун - Ночь ястреба
— Надо быть готовым не к благоприятным, а к самым худшим ситуациям.
— Вы предлагаете нарушить параметры доставки средств поражения, товарищ Озеров?
— Можно будет восстановить их непосредственно перед пуском, — пояснил Люгер. — А все остальное время следует избегать противника. Не давайте ему возможности засечь вас.
— А он и не засечет, — вмешался в разговор бортинженер, — аэропорт южнее Минска всего в девяноста километрах от нас, но порог обнаружения энергии слишком мал, чтобы быть измеренным. А там находится самый мощный радар в западной части СНГ. Так что нам нет необходимости снижаться и подвергать себя какой-нибудь опасности с земли.
«С этими парнями спорить бесполезно», — подумал Люгер. Он взглянул на свою полетную таблицу, на навигационные приборы и увидел, что до первой точки пуска ракет им лететь еще почти сто километров. А при скорости всего шестьсот километров в час этот полет займет десять минут. Установленный коридор полета, проложенный в обход крупных городов и промышленных зон, имел ширину двадцать километров, что оставляло им большое пространство для маневра.
— Увеличьте скорость до семисот километров в час, — предложил Люгер, — и давайте попробуем сделать несколько виражей.
— Но этого нет в программе испытательного полета.
— Нет, но это уже двадцатый испытательный полет, десятый на малой высоте и четвертый с вооружением на борту, — рявкнул Люгер, не став упоминать, что это только его лично уже шестой полет, и к тому же самый скучный. — А мы только и делаем, что летаем по прямой на строго установленной высоте. Давайте сделаем «растряхайшн» нашей крошке.
По мнению троих русских, составлявших экипаж, у Озерова имелась странная и раздражающая привычка англизировать слова, когда он выходил из себя. Хотя значение слов «растряхайшн» или «раскрутайшн» им было понятно. Их удивлял жаргон, которым пользовался Озеров, но у них хватало здравого смысла не спрашивать его об том, ведь Озеров был очень близок с шефом безопасности генералом Габовичем. Хватало у них здравого смысла и на то, чтобы не уклоняться от плана программы испытательных полетов. И все же...
...Если Озеров нарушит программу полета, то его, возможно, отстранят от испытаний. А это определенно облегчит жизнь всему экипажу.
— У вас имеется разрешение летать в качестве второго пилота, товарищ Озеров, — напомнил пилот, улыбаясь под кислородной маской. — Если хотите взять на себя управление полетом, то пожалуйста.
Слова эти были сказаны специально для постоянно работавшего магнитофона, а записи разговоров тщательно прослушивались после каждого полета. Если из разговоров будет ясно, что он передал управление самолетом Озерову под нажимом, то и отвечать за возможную неудачу придется Озерову. Но даже такому неортодоксальному человеку, как Озеров, наверняка не придет в голову ломать программу полета, когда до первого бомбометания осталось всего несколько минут.
— Тогда снижаемся до минимальной безопасной высоты, а вы, «Залп», освободите кресло, — потребовал Люгер. У первого пилота не оставалось выбора, и он приказал «Залпу» поменяться с Люгером местами. Менее чем через минуту Озеров уже сидел пристегнутый ремнями в правом кресле.
— Так. Тогда перед заходом на бомбометание проверим готовность систем вооружения, — скомандовал Озеров и без всяких подсказок со стороны пилота перечислил по памяти все операции, не пропустив ни одной. Пилот щелкнул выключателями, выполняя его команды, и через минуту проверка была закончена. — Отлично, теперь мы готовы. Осталось нажать кнопку пуска — и дело в шляпе. А сейчас покрутимся и попляшем, пока не достигнем точки пуска.
Самолет миновал точку поворота для захода на бомбометание, но Озеров не повернул машину.
— Точка поворота осталась в пяти километрах позади...
— Рано еще, — отозвался Озеров. — Автопилот выполняет поворот на пятнадцать градусов. Радиус поворота слишком большой... так мы потревожим противника. Повернуть надо порезче. — Он схватился за рукоятки газа, находившиеся в центре панели управления, и подал их вперед до положения боевого режима. — И двинемся мы быстренько, не будем плестись со скоростью десять километров в минуту. — Озеров подождал, пока точка поворота осталась позади примерно в десяти километрах, а потом бросил громадный бомбардировщик в правый поворот на сорок градусов. Как только самолет вошел в крутой вираж, его крылья потеряли подъемную силу, и машина скользнула вниз. Но именно это и задумал Озеров. Теперь, когда «Туман» развернулся на новый курс, он летел всего в сотне метров над землей.
— Подъем местности в двенадцати километрах прямо по курсу, — сообщил Озеров. — Вот сейчас это действительно имеет для нас значение.
Советские пилоты принялись лихорадочно высматривать сквозь лобовое стекло возвышенности, здания, опоры линий электропередачи, высокие антенны. Озеров не понимал, для чего они это делают, ведь стояла кромешная темнота...
Нет, оказывается, темнота не была кромешной. Сверкнули фары нескольких грузовиков, двигавшихся в колонне по шоссе М7, — это была главная автомагистраль, проходившая с востока на запад через Барановичи, Слуцк и Бобруйск. Курс самолета пересекал шоссе М7 под острым углом, и Озеров машинально изменил курс. Теперь бомбардировщик летел над шоссе, держа курс на запад, всего в восьмидесяти метрах над землей. Фары грузовиков, двигавшихся на восток, становились все ярче и ярче. Похоже, скоро внизу заметят самолет...
— Озеров, высота восемьдесят метров, — нервничая, предупредил пилот. Он хотел, чтобы его возражения были записаны на магнитофон. — Вы движетесь прямо на эти грузовики.
— Нет, я, по крайней мере, в сотне метров к северу от шоссе, — ответил Озеров. «Что ж, может быть, конечно, и не так далеко, но какое значение могут иметь несколько десятков метров, если впереди не противник?» — Давайте-ка пуганем этих водителей, чтобы они не спали. — Озеров оглядел кабину. Глаза пилота снова были прикованы к лобовому стеклу, но «Залп» кивнул Озерову в знак одобрения. Он не прочь был повеселиться.
Похоже на дорогу IR-300...
В памяти невольно вспыхнули воспоминания.
«Да, очень похоже на дорогу IR-300, это была дорога для тренировочных полетов на малых высотах, проходила она через Орегон, Северную Калифорнию и обрывалась вблизи Уайдлера в штате Айдахо. Местами эта дорога проходила всего в пяти милях в стороне от главной магистрали, ведущей в Бойсе, и, хотя магистраль находилась за пределами четырехмильного тренировочного полетного коридора, некоторым экипажам нравилось сворачивать в сторону, снижаться на предельно малую высоту и до смерти пугать водителей грузовиков. Обычно эта дорога использовалась для тренировочных полетов бомбардировщиков с базы ВВС Форд...»
— Озеров! Мы смещаемся к краю полетного коридора.
Озеров слегка увеличил высоту и выполнил поворот на тридцать градусов в направлении зоны первой цели.
— Простите. Я задумался... о следующем заходе на бомбометание.
— А вы видели, как тот грузовик слетел с дороги? — радостно воскликнул второй пилот, забыв о том, что их разговоры записываются на магнитофон. — Придется туда сажать другого водителя, чтобы этот мог сменить штаны!
— РЛС обнаружения, шестьдесят градусов правее курса, — доложил бортинженер. — Это следящая станция в Несвиже. На этой высоте она нас захватить не должна, но если все же захватила, то надо включить бортовой маяк.
— Включите его, когда до цели будет сто двадцать километров, — отозвался Озеров. — Это оптимальная дальность слежения. Мне нужны данные, насколько успешны будут их действия по нашему обнаружению и захвату.
— Тридцать градусов влево, работает излучатель, — снова раздался крик бортинженера. Технический персонал «Физикоуса» разместил серию излучателей, имитирующих вражеские РЛС, в различных местах по маршруту полета для определения способностей экипажа реагировать на опасность и уничтожать РЛС и средства ПВО, прежде чем они заметят «Туман» и атакуют его.
Пилот положил руки на штурвал.
— Я должен...
— Нет. Я сам, — решительно заявил Озеров. — Он переключил систему вооружения с бомб свободного падения на крылатые ракеты AS-17. — Противорадиолокационная ракета готова. Предупредите Несвиж о пуске и включите маяк. — Система радиоэлектронной борьбы должна автоматически ввести в ракету AS-17 данные — пеленг цели и частоту излучателя. Озеров медленно снизил высоту, теперь уже до пятидесяти метров.
— Озеров, высота пятьдесят метров! — взволнованно запротестовал пилот. Допущенное Озеровым нарушение встревожило его, хотя внешне пилот и держался вполне спокойно. — Это безумие! Расстояние до земли меньше, чем размах крыльев!
Кратковременная потеря ориентации в пространстве и времени, которую Озеров ощутил несколько секунд назад, прошла. Он уже вел машину на боевой заход, и все остальное не имело значения.
