Андрей Таманцев - Угол атаки
* * *
Предположение участкового вызвало резкий протест комсостава полка. В минувшую субботу расположение в/ч не покидал ни один военнослужащий. Пристрастное расследование не выявило и случаев самовольной отлучки. По приказу полковника Тулина была произведена проверка наличия на оружейном складе гранат Ф-1. Все до единой оказались на месте. Официальная справка об этом была выдана участковому оперуполномоченному Г. Е. Потапову. Он сказал, что передаст ее следователю для приобщения к уголовному делу, и уехал удовлетворенный. Откуда взялась граната, для него было не так и важно. Для него важно было, что Поп с учетом прежних судимостей получит на всю катушку.
О пропавшей водке никто не вспомнил. О ней все и думать забыли. Подполковник Тимашук не забыл. Мысль об этой водке занозой сидела в его мозгу все время, пока он следил за ходом ремонтных работ на железнодорожной ветке и выслушивал рапорты патрулей и экипажей вертолетов.
* * *
Прочесывание окрестностей не дало никаких результатов. Кроме дрезины и похищенных с открытого склада ПМС инструментов, ничего найдено не было. Никаких следов автотранспорта в долине тоже не обнаружилось. Тщательный осмотр с вертолетов прилегавшего к аэродрому плоскогорья не выявил ни остатков костров, ни следов стоянок, ни иных признаков присутствия посторонних. Все растяжки, установленные на тропах и в руслах ручьев, были нетронутыми. Тимашук затребовал данные телеметрического контроля. Никаких нарушений воздушного пространства аэродромные радиолокационные установки не зафиксировали.
Капитан-железнодорожник обещал сэкономить час-полтора, но сэкономил гораздо больше. В двух километрах от места аварии ремпоезда он обнаружил каменистую плоскость и бросил на нее рельсошпальную решетку, прямо на грунт, без подсыпки, с минимальной рихтовкой. Получился тупик, его использовали для маневров. Отпала необходимость гонять составы на разъезд.
В 20.30, на семь часов раньше назначенного начальником ремпоезда срока, литерный состав из Улан-Удэ втянулся через въездные ворота на территорию аэродрома и встал под разгрузку. Подполковник Тимашук на радостях обнял капитана и пригласил в свой номер в гарнизонной гостинице-"заежке" выпить за железнодорожные войска настоящего виски «Блэк лэйбл», традиционно почитаемого в ГРУ. Капитан засмущался, но приглашение принял. Тимашук позвал и Тулина, полковник тоже заслуживал поощрения.
Пока накрывали на стол и готовили закуску, Тимашук достал из кейса спортивный «Адидас», свой костюм отдал почистить и залез под душ. Больше суток он был на ногах. И каких суток! Усталости он не чувствовал, усталость позже придет, когда он будет на борту «Мрии». В воздухе и вздремнет. И лишь мысль об этой проклятой водке мешала ему наслаждаться горячим душем.
* * *
Четыре бутылки водки. Почему — четыре? За «лимонку» можно было запросто получить два ящика водки. Запросил только четыре бутылки. Значит, ему нужно было именно четыре бутылки? Зачем? Что такое вообще четыре бутылки водки? В Москве и любом городе — ничто. В воинской части с сухим законом — все. За четыре бутылки водки любой солдат или прапор последнюю гимнастерку с себя снимет.
Но зачем этому странному продавцу гимнастерка? Почему были украдены спецовки?
Для тех, кто развинчивал стыки, понятно — нужны для маскировки. А этому, пятому?
Ему нужна была просто одежда, не привлекающая внимания. Значит, та одежда, которая на нем была, привлекала внимание? Что же это была за одежда?
Черные вязаные шапки. Это могли быть подшлемники. Спецназовские ботинки.
Граната Ф-1. Новая, с заводской смазкой.
Подполковник Тимашук ощутил неприятный холодок в груди. Только одна одежда могла привлекать внимание: камуфляж диверсионной группы. А четыре бутылки водки, за которые солдат последнюю гимнастерку скинет, могли служить и для другой цели.
Они могли быть пропуском в любую запретную зону.
В том числе — на территорию аэродрома.
* * *
Подполковнику Тимашуку понадобилось все его самообладание, чтобы сдержать волнение. Что толку паниковать? Если посторонний проник на объект, значит, проник. Снимать солдат с разгрузки и бросать на повальный обыск не время, нужно сначала отправить «Мрию», а потом уж устраивать всеобщий шмон.
Первый раз в жизни подполковник Тимашук пил «Блэк лэйбл», не чувствуя его вкуса.
И лишь после третьей отпустило. Все же хороший вискарь — это хороший вискарь.
Недаром «Блэк лэйбл» везли в подарок своим генералам все возвращавшиеся с холода офицеры Главного разведывательного управления. Генералы знали толк в жизни.
Налили по четвертой. Чокнулись. За дружбу всех родов войск. Но выпить не успели.
В дверь постучали. Полковник вышел, потом заглянул в комнату, кивком вызвал в коридор Тимашука. Представил старшего лейтенанта:
— Начальник смены радиолокаторщиков. Тот доложил:
— Дважды зафиксирован выход в эфир неустановленного передатчика. Импульс кодированный, расшифровке не поддается.
— Координаты?
— Запеленговать не смогли.
— Почему сразу не доложили?
— Приняли за помехи. Если выйдет в эфир еще раз, попробуем засечь. Но вряд ли получится. Импульс слишком короткий.
— Действуйте. Сделайте все, что сможете, — приказал Тимашук.
Вернулись за стол. Выпили.
* * *
И тут погас свет.
Тимашук кинулся к окну. Весь аэродром был погружен во тьму. Не горел ни один прожектор. В черноте ночи светились лишь габаритные огни и кабина тепловоза ремпоезда. Ни огонька на взлетно-посадочной полосе, ни одного освещенного окна.
Только через минуту замелькали, заметались карманные фонари.
— Сейчас включат резервную электростанцию, — сказал Тулин. — Норматив — три с половиной минуты.
Через три с половиной минуты резервная электростанция не заработала. Не заработала она и через полчаса. Капитан-железнодорожник смущенно откланялся.
Тулин и Тимашук при свете стеариновых свечей, как заговорщики, прошли в узел связи. Связь работала от аварийных аккумуляторов. Оперативный дежурный, дозвонился до энергетиков. Те сообщили: что-то на высоковольтной линии, ремонтная бригада уже выехала. Через сорок минут уточнили: на тридцатом километре взорвана одна из опор ЛЭП.
* * *
Еще через час выяснилось, почему не запускаются дизеля резервной электростанции.
Сообщение не удивило подполковника Тимашука: чего-то в этом роде он ждал.
Оказались подпиленными все трубки ТНВД — топливных насосов высокого давления. На двух дизелях трубки меняют, больше на складе нет, нужно выписывать из Читы.
Полковник Тулин матерился — беззвучно, словно читал молитву.
Дизеля наконец запустили. Лампочки горели вполнакала. Электрокраны и подъемники на эстакаде не работали: мощности станции не хватало. Когда восстановят ЛЭП, никто не знал. О разгрузке состава и погрузке «Мрии» вручную нечего было и думать.
Появился встревоженный Сивопляс, доложил: на полу в помещении резервной электростанции обнаружен инструмент, которым были подпилены трубки ТНВД.
Преступник, вероятно, обронил его в темноте.
Полковник Тулин и находившиеся в узле связи офицеры с недоумением смотрели на плоскую хромированную пластину странной формы. Они не знали, что это такое.
Тимашук знал. И Сивопляс знал.
— Серьезное дело, товарищ подполковник, — сказал он. — Чревато боком.
Тимашук кивнул. Серьезнее не бывает. Пластина была мини-ножом «Робинзон» из комплекта ножа выживания «Оборотень». Такие ножи выживания входят в штатное снаряжение диверсионных групп.
* * *
Тимашук связался с Москвой. Ермаков выслушал сообщение и приказал не отходить от телефона. Через пять минут раздался зуммер вызова.
— На линии генерал армии Г., — сообщил московский связист. — Говорите.
— Товарищ генерал армии, докладывает подполковник Тимашук… В трубке высокочастотной связи раздался пронзительный голос Г.:
— Ты, мать-перемать-распротак, чем там занят? Я тебе, так-перетак-растак, ноги выдергаю, если «Мрия» через час не взлетит! Я тебя, распроэдак-распротак-расперетак… через колено… оглоблей… «Долбаный козел! — тяжело подумал подполковник Тимашук. — Сидишь там в Москве, командуешь! Тебя бы самого сюда, мать твою!..»
Полковник, начальник штаба и оперативный дежурный внимательно слушали рулады козлиного генеральского баритона. На Тимашука старались не смотреть, отводили глаза. А молоденький лейтенант-связист даже раскрыл рот от изумления. Еще со школы он знал, что русский язык велик и могуч, но не подозревал, что настолько.
На Тимашука он смотрел с откровенным сочувствием и испугом. И этот взгляд что-то разрушил в душе подполковника. Все напряжение минувших полутора суток трансформировалось в лютую злобу.
— Долбаный козел! — рявкнул он. — Сам прилетай сюда и отправляй свою долбаную «Мрию»! Против меня действует диверсионный батальон, а ты мне про ноги выдергаю, разэдак-перетак и так!
