Загадка угрюмой земли - Сергей Сальников
– Как вы думаете, товарищ Абакумов[20], кто из них выйдет победителем?
Из высокого проема окна, выходившего во внутренний двор, Сталин наблюдал за ожесточенной битвой двух воробьев, не поделивших брошенную на мостовой корку хлеба. К этому времени пыл их борьбы поиссяк, и только молоденький воробышек юрко сновал вокруг корочки, то и дело исподтишка поклевывая ее. Старый же воробей сидел над ней, нахохлившись, и зорко следил за своим меньшим собратом. Поднять и унести ее, наверное, было не под силу обоим, но право обладать трофеем никто не хотел уступать.
– Я думаю, товарищ Сталин, что молодой воробей победит!
– Вы думаете так, потому что он моложе, а значит, сильнее?
– Нет, товарищ Сталин! Я думаю, он победит потому, что он голоднее.
Сталин пыхнул облачком ароматного дымка из трубки и с интересом посмотрел на Абакумова. Ведь и он по существу был еще очень молодым человеком, в свои тридцать три года занимая пост начальника Управления Особых отделов НКВД.
– А вы диалектик, Виктор Семенович! И вы правы, именно голодным уготована победа в грядущих революциях. Сытый когда-нибудь да теряет цепкость и чутье – самые необходимые качества в борьбе за выживание.
Сталин принялся по своему обыкновению прохаживаться по кабинету. Провожая взглядом его сутуловатую фигуру, Абакумов силился понять – к чему клонит вождь, приглашая его к дискуссии на столь необычные для контрразведчика темы?
– Революционная борьба – это борьба не только между классами, как ошибочно упрощают это понятие наши некоторые идеологические работники. Эта борьба ведется и теми, кто еще вчера являлся единомышленником, но, изначально поставив неверные цели, проиграл в борьбе за власть в России. Троцкий и его приспешники в нашей стране уничтожены, но нам известно, что остались еще и те силы, что стояли за спинами этих псевдореволюционеров. Они и ранее пытались вернуть утраченные возможности, используя некоторые естественные противоречия в поступательном движении нашего молодого государства. Надо полагать, что эти планы имеются у них и сейчас, когда мы оказались втянутыми Гитлером в страшную войну.
Иосиф Виссарионович остановился у дальнего торца стола и повернулся к Абакумову:
– Какие методы они могут использовать? Вы, как человек, стоящий на страже государственной безопасности, можете предположить – какова методология тех, кто захочет вернуть утраченные позиции? На чем основаны их ожидания? Предательство свойственно человеку со времен сотворения мира, но мы уверены, что с Гитлером им тоже не по пути. Тогда что же выходит? Надо ли понимать их позицию так, что после нашей победы над немецким фашизмом мы будем втянуты в новую, еще более ожесточенную борьбу?
– Я думаю, товарищ Сталин, прежде всего у них может превалировать ошибочное представление о якобы сочувствующих им членах нашей победившей партии…
Сталин с интересом в прищуренных глазах взглянул на Абакумова:
– О «якобы» сочувствующих? Вы полагаете, среди нынешних членов партии нет ни одного их единомышленника?
Абакумову бы с ходу уйти от опасной дискуссии, но он понял, что попал в ловушку. Улыбнувшись, он развел руками:
– Иосиф Виссарионович, мне не чужда аналитическая работа, но…
– Нет-нет, товарищ Абакумов! – погрозил пальцем Сталин. – Я не дам вам уйти от ответственности! Вы полагаете, что Сталин в одиночку должен отстаивать и защищать священные завоевания революции? Вы коммунист! Пришли в органы ОГПУ по партийной путевке и уже почти десять лет находитесь на переднем крае защиты безопасности нашего государства. Кому, как не вам, знать – кто делал революцию в белых перчатках, а кто пришел в нее откровенным стяжателем и мародером! К сожалению, такие горе-революционеры еще находятся в наших рядах. Но они не удовлетворены своим нынешним положением… – Сталин взглянул на оставленную наркомом НКВД папку на столе и глуховатым голосом продолжил: – Разместив в свое время награбленное народное добро в зарубежных банках, они обеспечили себе финансовое благополучие, но не могут его реализовать в нынешних условиях. И они будут раскачивать лодку… – Сталин старательно пососал потухшую трубку, затем положил ее на стол и вновь заговорил: – Мы можем продолжать их физическое уничтожение. Но этого мало, их средства будут и дальше работать против нас.
Он подошел к окну, выглянул и, оглянувшись, поманил к себе Абакумова. На нижней ветке кустарника у мостовой сидел в луче яркого солнечного света старый воробей. Молодого воробья поблизости нигде не было. Но и от корочки хлеба не осталось и крошки.
– Вы оказались правы, Виктор Семенович. Но взгляните на старого воробья – ему хорошо! Почему он чувствует себя так хорошо? Ваше мнение?
– Я думаю, что он не был голоден, а тут еще и утреннее солнышко пригрело, он задремал… В общем, я думаю, в этом состоянии блаженства он и не обратил особенного внимания на исчезнувшую корочку.
– И опять вы совершенно правы, товарищ Абакумов! Сытость иногда вызывает блаженное чувство покоя. Для государственного деятеля, да и для вас, контрразведчика, – очень опасное чувство. Ведь если неразумные пташки теряют при этом только хлебные крошки, то нам такое сытое блаженство грозит потерей самого государства. Рано или поздно, но всегда найдутся более голодные и жаждущие
