Нож в сердце рейха - Виктор Федорович Карпенко
– Заткнись! Дай поспать!
Но спать обер-лейтенанту не пришлось. Федор поднялся, быстренько привел себя в порядок и принес в купе четыре стакана горячего чая.
– Вставай, герой! – со смехом произнес он. – Лечить чаем голову тебе буду! Эй, Шульц, просыпайся!
Берлинский вокзал встретил Федора гомоном толпы и грохотом бравурных маршей. Прощаясь, Шульц предложил:
– Иоганн, поехали ко мне в гости.
– Благодарю, но не могу… У меня дела, – отказался Федор.
– Закончишь с делами, приходи… Адрес я тебе записал, – подавая Федору листок, настаивал на своем Шульц. – Тебе когда обратно?
– Думаю завтра возвращаться.
– А где ночевать будешь?
– У знакомых, не волнуйся…
– Слушай, приходи ко мне. Познакомлю с родителями, с Хильдой, а…
– Постараюсь, но обещать не буду. Как дела сложатся, – крепко пожимая руку, попрощался с летчиком Федор. – До встречи!
Федор быстро направился на выход из вокзала, краем глаза заметив, как к стоявшему обер-лейтенанту направляется патруль. «Как я вовремя! – подумал Федор. – Не хватало еще разбирательств в первые минуты нахождения в Берлине. Так, где там моя сестричка Кристина? Заждалась, поди?» – усмехнулся Федор и не спеша направился к трамвайной остановке. В голове стала всплывать карта города с улицами и площадями, трамвайными и автобусными маршрутами, станциями метро. «Итак, трамваем до Триумфальной площади, через сквер на Моцартштрассе и автобусом до Олимпийского стадиона, а там пройти всего два квартала…»
Дом оказался двухэтажным, из серого камня, покрытого красной черепицей, с небольшим двориком и садом. Федор еще раз уточнил адрес и нажал на кнопку звонка слева от железной двери, замыкавшей высокую, также железную витую ограду. Хлопнула дверь, и по выстланной камнем дорожке зацокали подковки. К калитке приближался высокого роста, крепкого телосложения мужчина.
– Вы к кому? – спросил он требовательно.
– А вы, собственно, кто? – в свою очередь поинтересовался Федор. – Почему я вас не знаю?
– Я служу в этом доме. Так вы не ответили, к кому вы?
– К себе, я здесь живу! Вернее, жил раньше. Так что открывайте живее, мне не терпится обнять свою сестру. Я Карл!
– Прошу простить, но я обязан доложить о вашем прибытии.
Вскоре из двери выскочила молоденькая девушка и с криком: «Карл! Карл вернулся!» поспешила к калитке. Щелкнул замок, и девичьи руки обвили шею наклонившегося к сестре сибирского богатыря.
– Дай-ка я на тебя посмотрю, – отстранилась от него девушка. – Сколько прошло? Три года?
– Почти четыре, – уточнил Федор.
– Четыре… а заматерел-то как, не узнать. Пойдем, пойдем скорее в дом. А то я выскочила, как была. Холодно, – повела плечами девушка. Проходя мимо замершего у входа крупного мужчины, представила: – Это Зигфрид. Наш и дворецкий, и садовник, и охранник, и водитель… А его жена Марта помогает мне по дому и готовит еду. Ну, проходи… Какой ты большой… Я не ожидала!
Только в доме, сев в предложенное кресло напротив Кристины, Федор смог разглядеть девушку. Невысокого роста, стройная, светловолосая, с голубыми глазами, правильными чертами лица. Когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки, отчего лицо становилось еще более миловидным и озорным.
Взяв его за руку, как любящая, давно не видевшая брата сестра, она участливо спросила:
– Ты давно в Берлине?
– Только с поезда.
– А как там наш дядюшка Артур?
– Тебе кланяется. Весь в заботах. Он же недавно женился. Четыре года жил вдовцом, а по осени сделал предложение своей соседке по поместью Маргарет…
– Это той черноглазой малышке, что не раз приезжала в нам в гости?..
– Да, только она уже не малышка. Девятнадцать! А это уже возраст…
– Да будет тебе, возраст… Мне вот двадцать два, а я чувствую себя девчонкой, – рассмеялась Кристина. – Так, – вставая, она потянула его за руку, – пошли, я покажу тебе твою комнату. Там все без изменений… Это на втором этаже. Моя комната рядом. Прислуга живет в отдельном домике, еще увидишь. Сейчас помоешься, переоденешься… У тебя есть во что? А то Карл пониже и помельче тебя…
– Не беспокойся… Есть.
– После обеда Зигфрид и Марта уходят к себе, я тебе покажу дом, гараж, прогуляемся по саду. Он небольшой, но ухоженный, и мне очень нравится в нем гулять. Я ведь мало куда выхожу… Вот и пришли, – Кристина остановилась перед дверью. – Входи…
На следующий день Федор направился по указанному адресу. Дом Гельмута Шранка был небольшим, двухэтажным, стоящим в ряду таких же серых от прошедшего ночью дождя домов. Двери открыла девочка лет пяти: светленькая, сероглазая, остроносая. Задрав голову, спросила:
– Вы кто? Человек-гора?
Федор присел.
– Нет. Я знакомый твоего папы. А ты Эльза. Я тебя сразу узнал…
– Вот и неправда, – рассмеялась девчушка. – Как вы меня можете узнать, если я вас не знаю.
– По фотографии. Мне твой папа тебя показывал.
– Эльза, закрой дверь! – донеслось из глубины коридора.
– Мамочка! – отозвалась девочка. – К нам дядя от папы!
– Какой дядя? – К двери подошла высокая строгая женщина в сером платье и белом переднике.
«Словно прислуга», – сравнил Федор жену Гельмута с Мартой.
– Вы от Гельмута… Проходите… Я сейчас, – прислонилась она к дверному косяку. – Эльза, проводи гостя в комнату. Да куда же вы? – остановила она Федора. – Разденьтесь…
Вслед за непрерывно говорившей девочкой Федор проследовал в большую светлую комнату.
– Вон папино кресло. Мама не дает на нем прыгать, а так хочется. И вам в него садиться нельзя. Мама заругает. А у вас есть дочка? Нет? А нас у мамы с папой двое: еще есть Анна. Она старше меня и воображала. В школу ходит. А я на следующий год пойду.
– Эльза, помолчи… Она вас еще не утомила? – С грустной улыбкой на лице в комнату вошла Гертруда. Она села напротив Федора. – Вы знали Гельмута?
