Андрей Воронин - Русская сталь
Директор понимал, что недостатки будут поставлены ему на вид в любом случае, и морально готовил свою посеребренную сединой голову к ведру помоев. Но событиям в этот вечер суждено было разворачиваться совсем по другому руслу…
Охрана расположилась вполне традиционным для профессионалов образом. Один из «беркутов» встал в коридоре у дверей, другой прислонился к стене за спиной «шефа», чтобы лишний раз не мозолить глаза. Третий вышел на балкон, откуда открывался вид на главный севастопольский проспект, полный народу. Часть публики медленно фланировала, часть сидела за столиками кафешек, вынесенными на свежий воздух.
Рослый детина с редкими усиками обозревал живописную картину, не забывая поглядывать на соседние балконы справа и слева. Время от времени он слегка приподнимал голову, бросая взгляд на выступ верхнего балкона. Приподняв ее очередной раз, он вдруг увидел прямо перед глазами рифленый узор подошвы. В ту же секунду удар сверху вниз по переносице выключил «беркута» из игры.
Человек в черной майке, черном кожаном жилете и черных джинсах спрыгнул на балкон. Темные очки, казалось бы неуместные поздним вечером, довершали классический облик киллера.
При звуке удара Тарас начал оборачиваться, одновременно втягивая голову в плечи. Голова на бычьей шее успела повернуться только на девяносто градусов, но правый желтовато-карий глаз с тонкими красными прожилками успел различить фигуру на балконе.
Телохранитель в номере сорвался с места, выхватывая оружие. Но опоздал, тихий хлопок выстрела уже прозвучал. Пуля пробила Тарасу висок, а фигура в черном выбросилась вниз за перила балкона.
Продолжая стрелять, телохранитель выбежал на балкон из гостиничного номера. К нему подскочил напарник из коридора, вместе они стали высматривать убийцу внизу, под деревьями. Ничего не увидели и в бешенстве палили вслепую…
Сиверов не стал падать с высоты пяти этажей. Он уцепился вначале за плиту балкона на четвертом этаже, потом за балконные перила на третьем. К тому времени, когда бывший боец «Беркута» перевесился вниз с пистолетом в руках, Глеб уже заскочил в номер через открытую настежь стеклянную дверь. Проскользнул в прихожую, не глядя на постояльцев, в панике шарахнувшихся с кресел…
Через полчаса на место преступления прибыла милиция. Еще через час, когда труп, накрытый простыней, увезли в морг, к главному Тарасову офису стали подтягиваться заинтересованные лица. Представители других крымских группировок выстроились в очередь. Всю ночь с одинаковым интервалом на заднем дворе останавливались иномарки.
Ближайшим доверенным лицам Тараса спешили выразить глубокое соболезнование. И сразу переводили разговор на обстоятельства убийства. Каждый из участников приснопамятной встречи спешил получить сведения о почерке московского киллера.
***Еще одного из пассажиров давнишнего рейса «Фридриха Великого» нашли в курортном городке на побережье Адриатики. В полдень, когда все загорали на пляже, он сидел возле небольшого фонтана во внутреннем дворике трехзвездочного отеля и трясущимися руками раскладывал на столе пасьянс.
На приветствие незнакомца недовольно скосил птичий глаз. На попытку завести разговор отреагировал бурно: смешал карты и возмущенно брызнул слюной:
— На пляже покоя нет, каждую минуту негры пытаются что-то продать. Теперь и здесь спокойно не посидишь. Куда смотрит администрация?
— Разве я похож на торговца мелочовкой?
— Вот и катись подальше. Не желаю никого слушать.
Оказалось, характер у старика несносный. В отличие от других туристов из Германии, которые потягивали пиво у телевизора, распевали песни на специальных вечерах в ресторане, старик был ярым индивидуалистом. Пришлось искать к нему особый подход.
На следующий день в курортный городишко явилась внучка, не баловавшая до этого старика своим вниманием. Он принял ее не слишком ласково, ожидая просьбы о деньгах. Но добрые дяди уже оказали девушке некоторую материальную помощь. Теперь она явилась отрабатывать денежки — расписывать старику прелести совместного времяпрепровождения на борту пассажирского судна.
— Как же, ты только и мечтала иметь меня под боком! В первый же час убежишь трахаться и прибежишь за полчаса до возвращения.
— Какой ты грубый. Даже не дослушал.
Внучка попробовала объяснить суть необычного рейса, но старик снова оборвал ее:
— Чествование ископаемых — кому пришла в голову такая идиотская мысль? Соберутся маразматики и станут притворяться, будто все отлично поднят.
— Почему обязательно маразматики? Ты ведь у нас в здравом уме.
— Потому и слушать не хочу ни про какой круиз. Тем более я ненавижу Балтику, там солнце не греет.
Пришлось внучке отказаться от уговоров. Тем более что приманка была ложной — круиз никто не собирался организовывать, он был только предлогом. Внучка поменяла тактику. Ненадолго отлучившись, она вернулась с набором пирожных из местных кафе и магазинчиков.
— Не хочешь, не поедем. Праздник везде можно организовать.
Старик испытывал слабость к сладкому и сменил гнев на милость. Вместе они начали составлять пасьянс и лакомиться пирожными. Ожидание награды может раскрыть в заурядной личности много талантов — внучка умело спровоцировала старика на воспоминания.
Он признался, что плавание на «Фридрихе Великом» было его первым и последним путешествием по морю. Его постоянно поташнивало, хотя другие не замечали никакой качки. Родители хотели, чтобы он оценил красоту моря, комфорт парохода, познакомился с другими детьми, а он ныл и просился домой.
— Ты и тогда был ворчуном, — улыбнулась внучка и передвинула карту из одного ряда в другой.
— Так ничего не выйдет, — старик недовольно вернул карту на место.
Внучка сказала себе то же самое. И решила напрячь воображение — иначе можно лишиться большей части обещанных денег. Заинтересованным лицам важно узнать о пассажире из каюты 317 — пусть они получат свое. Кто проверит спустя столько лет, правда это или нет?
На следующий день в номере другого, четырехзвездочного отеля внучка радостно поведала, что потратила все силы, но освежила прошлое в дедовой голове. Кажется, он вспомнил того пассажира. Действительно скуластый, действительно нервный, действительно галстук-«бабочка» слегка съехал у него набок.
Пассажир зашел в соседнюю каюту, там начался спор на повышенных тонах. Мальчик, который теперь состарился, в тот момент прислушиваться не стал, испугался, что его застанут за этим занятием. Скоро он увидел, как скуластый пассажир вышел на палубу, скомкал листок бумаги и выбросил его в море. Что там было на листке? Слова, написанные от руки…
Внучка слишком хотела получить вознаграждение и потеряла чувство меры. Вдохновенно и связно врала, не оставляя без ответа ни один вопрос. Можно было подумать, что маленький мальчик весь день был озабочен слежкой за скуластым незнакомцем.
Заказчики информации предложили внучке отвезти ее обратно в Германию, чтобы выплатить там двойное вознаграждение. Ночью на горной альпийской трассе они выволокли ее из машины, избили и швырнули, едва одетую, валяться на холоде. Отобрали аванс и пригрозили, чтобы забыла об их просьбе.
***Противник придумал для Сиверова отличную легенду. Пусть все поверят в нее до конца. И тогда посмотрим, кто на этом выиграет.
Глеб не перепроверял слова Жоры, выбрав Тараса в качестве «объекта» для «заказного убийства». Жора был слишком напуган, чтобы передергивать карты. Ошибиться тоже не мог — такие проныры ничего толком не знают о жизни больших шишек, но ткнуть в них пальцем могут всегда. Работать надо здесь, в Крыму, никуда больше не отлучаясь.
…Еще в Москве Глеб выяснил, что Голобродов с семьей эмигрировал в США в девяносто четвёртом году. Многие отставные сотрудники КГБ и их родня к этому времени вовсю пользовались новыми возможностями, переключились на бизнес. Формально Голобродов принадлежал к этому обширному клану, но фактически был там «чужим среди своих».
Литератор до мозга костей, он ничего больше не умел, кроме как создавать тексты. Потеряв фору перед собратьями по перу, он понял: в этой стране ему больше ловить нечего. Дочка как раз познакомилась с врачом-американцем, он пригласил ее в гости и имел серьезные намерения. Махнуть бы туда всей семьей, если удастся получить статус беженцев.
Никак не пострадав под обломками Советской державы, не испытав участи беженцев, вынужденных спасать себя и детей, Голобродовы тем не менее удачно прошли собеседование в посольстве и получили нужный статус…
Сиверов мог бы задаться целью и разыскать Голобродова за кордоном. Но генерал Потапчук дал добро только на Украину. По каким-то своим соображениям он неохотно выпускал Слепого за границы СНГ. Конечно, по запросу своего секретного агента Федор Филиппович мог бы привлечь к делу нужные кадры. Но Глеб не привык просить помощи.
