Фридрих Незнанский - Последняя роль
— О чем? — жестко поинтересовался майор.
— О том, что он кому-то отстегивал. Кому-то, кто закрывал дела на всего его грязные делишки. Ты это называешь «курортным покоем»? Отдай город на откуп бандитам, и здесь вообще будет тишь да гладь. По крайней мере, днем. Главное, чтобы к утру они трупы за собой уносили.
— Зря вы так, Александр Борисович, — обиженно произнес майор. — Мы хоть и провинциалы, но тоже не все сплошь продажные твари.
— Да я и не говорю про всех, — пожал плечами Турецкий. — Кстати, могу тебе дать словесный портрет предполагаемых убийц. Первый — высокий и крепкий, метр восемьдесят пять или чуть выше, лицо круглое. Второй пониже, хлипкий. Похож на казаха или киргиза.
— Откуда это вы?… — изумленно проговорил Кадочников.
— Видел их вчера вечером. Здесь, у гаражей, когда пришел поговорить с Даниловым.
— А…
— Знаю, знаю, — кивнул Турецкий. — Алиби у меня есть.
— Гм… — Майор поскреб ногтями плохо выбритую щеку. — Это хорошо. Но, в любом случае, Александр Борисович, вам придется проехать в отделение. Вы уж не обессудьте, Александр Борисович, — добавил майор Кадочников виноватым голосом.
— Надо так надо, — смиренно кивнул Турецкий. — У тебя в машине курить-то можно?
38
— Что ж, Александр Борисович, признаюсь: вы меня неприятно удивили. — Шиманов посмотрел на Турецкого и усмехнулся. — Пару дней в нашем городе, а уже наделали делов. Не думал, что мне придется вызволять вас из милиции.
Они ехали в «мерседесе» Шиманова по центральной улице. Турецкий рассеянно смотрел в окно.
— Начнем с того, что вы меня не «вызволяли», — возразил Александр Борисович спокойно. — У следователя не было серьезных оснований меня задерживать.
Илья Сергеевич усмехнулся.
— Как будто для этого нужны «серьезные основания». Сразу видно, что вы из Москвы. — Шиманов покосился на Турецкого и нахмурился. — Александр Борисович, вы торчите здесь уже, Бог знает, сколько времени, а воз и ныне там. Моя дочь по-прежнему неизвестно где. А вы, вместо того, чтобы заниматься ее поисками, проводите ночи в объятьях юных девушек.
Александр Борисович оторвал взгляд от окна и медленно повернулся к Шиманову.
— Что?
— Что слышали. Позвольте напомнить: я плачу вам не за то, чтобы вы тут развлекались. Займитесь делом, Турецкий. Вы ведь помните, что от успеха вашей миссии зависит не только жизнь вашей дочери.
Александр Борисович холодно прищурился.
— Вам бы лучше мне об этом не напоминать, — сказал он. — Иначе я сорвусь и придушу вас собственными руками. После контузии я очень нервный.
— Да, я слышал, об этом, — сказал Шиманов. — Но, честно говоря, мне на это плевать. Тронете меня — и ваши родные попадут в беду. Так что, вам придется быть сдержанным и даже вежливым в общении со мной. А сейчас расскажите, как продвигается расследование? Вы ведь не просто так переспали с этой девчонкой из второго подъезда. Она что, была знакома с моей дочерью?
— Я не хочу продолжать эту тему, — грубо ответил Турецкий. — И не хочу, чтобы ваши прихвостни шпионили за мной.
— Я плачу вам деньги, — напомнил Илья Сергеевич. — Поэтому я вправе знать…
— Ни черта вы не вправе, — оборвал его излияния Александр Борисович. — Остановите машину!
Шиманов дал знак водителю, и тот припарковал «мерседес» у обочины.
— Один вопрос, — сказал Шиманов, когда Александр Борисович уже взялся за дверную ручку. — Убийство Данилова было необходимостью?
Турецкий оцепенел.
— С чего вы… взяли? — выговорил он, наконец. — С чего вы взяли, что это дело моих рук?
Илья Сергеевич удивленно приподнял бровь.
— Это что, шутка?
— Это не шутка, — ответил Турецкий, пристально глядя в глаза Шиманову.
Тот поморщился.
— Александр Борисович, давайте не будет играть в кошки-мышки. Вы прекрасно знаете, что мои люди вели за вами наблюдение.
— Вы хотите сказать, что они видели, как я…
— Ну да, — кивнул Шиманов. — К сожалению, они не успели вас остановить. А может быть, и к счастью — смотря по обстоятельствам. В вас словно бы бес вселился, так мне доложили. Признаться, я был очень удивлен. Не думал, что вы способны на такое. Данилов мне не нравился, это факт. Я и сам подверг его… как бы это помягче… процедуре дознания. Но убивать…
Илья Сергеевич нахмурился и удрученно покачал головой, оставив при этом фразу незаконченной.
Турецкий выслушал его очень внимательно. Брови бывшего «важняка» сошлись на переносице.
— Ваши люди обманули вас, — сказал Александр Борисович, с трудом выдавив улыбку. — Я не трогал Данилова. Допускаю, что они приняли за меня другого человека.
Шиманов усмехнулся и покачал головой.
— Это исключено. Александр Борисович, вам незачем это скрывать. Я не собираюсь идти в милицию. Если вы разделались с Даниловым, значит, у вас были на то веские причины. Я просто хочу знать, какие именно?
— Еще раз повторяю вам, я не трогал Данилова! — крикнул Турецкий. — И закончим этот разговор.
Александру Борисовичу вдруг стало душно, он открыл дверцу и выскочил на улицу.
— Глупо, — сказал ему вслед Шиманов. — Очень глупо. И непредусмотрительно!
Турецкий его не слушал. Он быстро шагал по тротуару по направлению к гостинице. Перед глазами у Турецкого висела желтая пелена. В ушах звучал вкрадчивый голос Шиманова: «В вас словно бес вселился… Зачем было его убивать?»
— Я не убивал… — бормотал Турецкий, шагая вперед и не замечая луж. — Не убивал… Только не я…
Внезапно он остановился возле витрины магазина и посмотрел на свое отражение. В душе у Турецкого, впервые за многие месяцы, зашевелился страх.
39
Доктор Немченко был невысоким, кряжистым стариком с широким, красным лицом и багровым носом. Белый халат сидел на нем, как на корове седло. Внешне Немченко был больше похож на колхозного ветеринара, усердно закладывающего «за воротник», чем на врача-психиатра.
— Итак, симптоматика мне понятна, — сказал он, с интересом разглядывая Турецкого. — А позвольте уточнить, что именно вы делали в бессознательном состоянии?
— Я… ходил по улице, — сдержанно ответил Александр Борисович. — Знакомые видели меня. Утром я ничего не помнил и был уверен, что провел всю ночь в своей постели.
— Так обычно и бывает, — кивнул доктор Немченко. Он взглянул в свои записи и задумчиво проговорил: — Значит, у вас была контузия. Скажите, Александр Борисович, а раньше с вами случалось что-нибудь подобное?
— Нет, — ответил Турецкий. — Это впервые. И притом, я не уверен, что это так и есть.
Немченко удивленно глянул на него поверх очков.
— Что значит, не уверены?
— Мои друзья могли обознаться, — сказал Турецкий. — Могли спутать меня с кем-нибудь другим.
— Это они так говорят?
— Нет. Это я так говорю.
Доктор Немченко улыбнулся.
— Понимаю. В такое трудно поверить. Тут и самому себе не поверишь, не то что приятелям. Тем не менее, вы пришли ко мне. Значит, вы хотите знать о себе правду.
— Само собой, — кивнул Александр Борисович.
— Даже если эта правда… не совсем вам понравится? — осторожно уточнил Немченко.
— Даже в этом случае, — угрюмо заверил его Турецкий.
— Так-так. — Немченко потер ладони и шмыгнул багровым, как у завзятого пьяницы, носом. — Это хорошо. Вылечить можно только того, кто сам хочет вылечиться. Что касается ваших сомнений, я попытаюсь их подтвердить или развеять. Скажите, Александр Борисович, вас когда-нибудь подвергали гипнозу?
— Гипнозу? — Турецкий покачал головой. — Нет. Вернее, пробовали. Но не получилось.
— Одно из двух, — сказал Немченко. — Либо с вами занимался плохо подготовленный человек, либо у вас очень высокий порог сопротивляемости. Впрочем, я еще не встречал человека, которого не смог бы загипнотизировать.
— Хорошо, — сказал Турецкий, хотя не видел в сложившейся ситуации ничего хорошего. — Когда мы начнем?
— А прямо сейчас! — улыбнулся Немченко. — Вы никуда не спешите?
— Нет.
— Вот и славно! — Доктор снова потер ладони, как человек, предвкушающий интересную работу. — В таком случае, я немедленно вами займусь.
Немченко достал из ящика стола метроном и поставил его на стол. Маятник метронома качнулась и принялся щелкать вправо-влево, мерно и монотонно отмеряя секунды — тик-так, так-так, тик-так… Доктор Немченко повернулся к Турецкому. В руке у него откуда ни возьмись появился блестящий медальон на цепочке.
— Устраивайтесь поуютнее, Александр Борисович, — сказал он, улыбаясь. — Вам комфортно?
— Вполне, — Турецкий кивнул, с некоторым скептицизмом поглядывая и на доктора и на его незамысловатые «приборы».
— Отлично. А теперь смотрите на этот медальон.
Немченко принялся покачивать медальоном перед лицом Александра Борисовича — вправо-влево, вправо-влево, вправо-влево…
