Владимир Черкасов - Опер против «святых отцов»
Теперь Белокрылову требовалось расконсервироваться на даче. Он безвылазно жил в комнате на втором этаже, где имелись запасы еды, кухонная плита, туалет, связываясь с внешним миром только по телефону. Сейчас нужно было на всякий случай хитроумно осмотреть окрестности дачи.
Матерый разведчик Белокрылов, «уйдя на дно», профессионально воспринимал мир за дачными стенами враждебным, будто бы точно знал, что на него во дворе засада. С биноклем в руке генерал стал кружить по комнате, припадая к специальным щелям из нее, откуда просматривался периметр участка.
Засада была! Генерал, не прилагая особых усилий, разглядел троих наблюдателей, очевидно ждущих его появления. Присмотревшись к горе-топтунам, Леонтий Александрович отнес их, конечно, к востряковской шатии. Бандиты поглядывали на дачу из своих укрытий под кустами, забором, мало заботясь о том, что на них самих обратят внимание.
Леонтий Александрович сообразил, что он нужен живым, то есть его хотят захватить. Если б требовалось с ним расправиться, могли бы подпалить дом, выкурить наружу, чтобы убить. Возможно, противник удовлетворился кровавой расправой с Феогеном, а генерал теперь необходим, чтобы вести дипломатические или финансовые переговоры. Тем не менее Белокрылов был расстроен засветкой его дачи, которую скрывал от посторонних. Не сомневался он, что раскололся по ней перед смертью Феоген, штатски не понимавший — ты жив, пока обладаешь неразглашенными ценными сведениями.
Теперь, когда о его даче знал противник, генерал не стал хорониться и от своих. Он прикинул, что двоих спецбригадовцев здесь ему для братской могилы очередных востряковских вполне хватит. Позвонил шустрому Пуле и обстоятельному Дардыку, чья кличка была производной от фамилии Дардыкин. Генерал проинструктировал бойцов и на случай того, если кроме троих наблюдателей у востряковских будет еще не замеченное им прикрытие.
Пуля и Дардык вскоре подкатили к даче, из-под крыши которой, как с капитанского мостика, наблюдал за их бесшумной атакой генерал. Спецбригадовцы осмотрелись, определили, что в засаде только трое. Скользнули к первым намеченным двоим — безмолвно уложили их кинжалами. Третий востряковский все же учуял неладное, попытался выйти с напарниками по переговорнику на связь, как его срезал Пуля из пистолета с глушителем.
Спецбригадовцы дали отмашку наблюдавшему командиру. Он распахнул дверь первого этажа. Пуля и Дардык зашли в дом, пожали руку начальнику. Помогли загрузить белокрыловский автомобиль ценным скарбом, с которым генерал прибыл сюда из московской квартиры. Теперь требовалось перебросить его в следующий «заныр». Тела убитых затащили в опустевший гараж.
«Закапывать, прятать их бессмысленно, — подумал Белокрылов. — Вован все равно знает, сколько и куда человек посылал. „Счетчик“ ты на меня включил, бригадир? Пока считай своих. Голыми руками, мудак, захотел взять генерала КГБ!»
* * *Митрополит Кирин Гоняев, вернувшись в Москву из Швейцарии, быстро вошел в местную текучку как по патриархийным, так и по своим делам. Немедленно по прибытии он провел длинный разговор с протоиереем Вадимом Ветлугой, и тот с радостью взялся разгребать дальше мафиозное хозяйство.
В этот день Кирина ждали на винно-водочном заводе, к проходной которого владыко подкатил на своем «шестисотом» «Мерседесе» ближе к вечеру.
Машину митрополита заводская охрана опознала. Когда шофер митрополитовского «мерса» плавно тормознул около проходной, на улицу выглянул сам директор, приглашая Кирина. Гоняев, поддерживая тяжелый наперсный крест на груди, выбрался наружу и размашисто благословил директора. Вместе они отправились на экскурсию по цехам.
Потом Кирина повели во вместительную заводскую боковушку — то ли дегустационный зал, то ли ресторанный кабинет. Там ждала батарея заводской выпивки, к которой митрополит начал со знанием дела прикладываться. Директор, болтливый, услужливый человек, подробно излагал Гоняеву, как осаждал его один из крупных криминальных авторитетов Москвы. Тот настолько помешался на анисовом сорте водки, что спонсировал для его разлива постройку специального конвейера, дабы лилась «его» анисовка бесперебойно.
Митрополита, побуревшего от приема застольного ассортимента, потрясли возможности и замашки «авторитета», о каком директор ему рассказывал. Кирин проглотил очередную «граммульку», закусил соленым орешком, крякнул и произнес:
— Эх, не будь я священником, пошел бы в бандиты!
Директор осекся и озадаченно посмотрел на красную рожу Гоняева. А тот указал на бутылку одного из отборных сортов водки, причмокнул толстыми губами и приказал:
— Вот этой погрузите мне в машину пару ящиков! Не то прокляну!
На улице Кирин проследил, как его шофер устанавливал в багажник «Мерседеса» ящики, и на прощание перекрестил заводского директора. Провожающие исчезли в проходной, Кирин сел в машину рядом с шофером. Когда вырулили на магистраль, ведущую к дому митрополита, с заднего сиденья вдруг послышалось:
— Продолжайте движение! Я — генерал Белокрылов.
Шофер и Кирин одновременно взглянули в зеркальце заднего обзора и увидели, очевидно, лежавшего до этого за передним сиденьем Белокрылова. Генерал разгладил пятерней побагровевшее лицо, произнес извиняющимся тоном:
— Проник в салон, когда вы багажник загружали. Другой возможности встретиться с вами, отец Кирин, в моем положении не смог найти.
— Вы работали с отцом Феогеном? — спросил Гоняев.
— Так точно.
— Сейчас у меня дома поговорим, — резюмировал митрополит.
«Мерс» пронесся к высотному дому на Садовом кольце. Митрополит и генерал поднялись в квартиру, а шофер затащил туда ящики с водкой. Кирин пригласил генерала в кабинет, где они расположились в креслах.
Леонтий Александрович осмотрел старорежимно отделанный дубовыми панелями кабинет. Он огладил живот, выступающий из пиджака, помятый в давно не свойственных генералу оперативных фокусах. Четко доложил митрополиту, как вышестоящему начальнику:
— После гибели архимандрита Шкуркина вынужден был связаться с вами для получения дальнейших личных указаний. За мной идет охота боевиков востряковской ОПГ, работающей на епископа Артемия Екиманова. Сегодня утром ими была организована засада на моей даче, которую пришлось ликвидировать…
Гоняев прервал его:
— Генерал, прошу без таких подробностей!
Белокрылов внимательно посмотрел на митрополита.
— Так как же вам докладывать о наших последних действиях с Феогеном, о нынешней расстановке сил по нашему направлению?
Владыка, на лице которого не осталось никаких следов возлияний на заводе, пристально взглянул.
— Генерал, вы классный офицер, человек из элиты нашего общества и должны хорошо понимать, что такому лицу, как я, знать некоторые подробности операций даже вредно. Фео-гена не стало, царствие ему небесное. Я свяжу вас с новым моим заместителем — отцом Владимиром Ветлугой. Он работал на меня раньше параллельно с Феогеном, а теперь объединит все наши усилия.
— Вас не интересуют обстоятельства гибели архимандрита? — спросил Леонтий Александрович.
— Мне сообщили, что все было подстроено помощниками епископа Артемия.
— Такая беспощадная активность епископа вас не расстраивает?
Кирин поднялся с кресла, прошел к высоченным дубовым дверям кабинета, выглянул и распорядился прислуге накрыть им закусить в столовой. Потом обратился к Белокрылову:
— Вот об этом я хотел бы с вами подробнее поговорить. Поужинаете?
— С удовольствием, изнемог на даче от сухомятки.
Они прошли в столовую, встали у стола. Митрополит, как всегда, прочел молитву перед едой. Сели и выпили водки, только что доставленной с завода. Кирин проговорил, закусывая:
— Генерал, насколько я знаю, вы сколотили группу бывших офицеров, чтобы решать всякие вопросы?
— Так точно: всякие.
— Способна ли ваша группа организовать и провести операцию по самому епископу Артемию? Я имею в виду не примитивное нападение или что-то неумелое, типа расправы с Феогеном. Надо так потрудиться, чтобы даже спецслужбы, даже по оперданным не просчитали бы след, ведущий не то чтобы ко мне, а даже к вам. Нужна именно такая штучная работа.
— Я понимаю, что лицо, способное заменить патриарха, должно быть вне всяких подозрений, — проговорил Леонтий Александрович, попав в самую точку гоняевских чаяний.
Кирин разгладил бороду.
— Отличный ответ, генерал. Поэтому будем считать нашу сегодняшнюю случайную встречу первой и последней. Все вопросы, входящие в орбиту вашей компетенции, будете решать только с отцом Вадимом Ветлугой.
— Мне придется зависеть от Ветлуги так же, как от Шкуркина?
— А вам взаимоотношения с Феогеном не нравились?
Белокрылов сказал искренне:
— Нет. Я привык к большей самостоятельности. У меня есть подразделение со своей разведкой, контрразведкой, боевой силой. Я вполне мог бы согласовывать лишь стратегию наших задач. Тактически я хотел бы действовать на свое усмотрение.
