Анна Данилова - Волчья ягода
– Вы хотите сказать, что она все эти дни провела в бункере? Да вы сумасшедший! Что вы мне говорите! – вскричал Ромих, поднимаясь из-за стола и опрокидывая посуду. Официантка, несшая поднос, притормозила у их столика и ахнула.
– Извините, – сказал ей Миша, усадил Ромиха на место и большими своими ручищами словно придавил его к стулу. – Перестаньте орать! Я ведь не шучу! Мне ничего не стоит сейчас выйти отсюда и затеряться в толпе. Однако же я позвонил вам, пришел на встречу, и вовсе не для того, чтобы вы на меня кричали… Она, ваша жена, Берта НЕ ХОЧЕТ вас видеть. Она боится вас, боится, что вы побрезгуете ею. Ей надо лечь в больницу, ей нужна ваша помощь и понимание…
– Да с чего вы взяли, что она не хочет меня видеть? – Ромих не понимал этого странного человека, он его сейчас ненавидел, потому что, представляя себе пусть и мифический бункер (который просто не мог существовать в центре Москвы), он сразу же видел там и самого Мишу с плеткой в руках… От всего услышанного, от клеток, пыток, изнасилований и прочего голова Ильи пошла кругом.
– Что вы хотите от меня? Денег? Вам надо заплатить, чтобы вы отвезли меня к ней? – Он изо всех сил старался держать себя в руках.
– Да нет же, мне ничего от вас не нужно. Пообещайте только, что не обидите ее, ни в чем не упрекнете…
– И это все?
– Все. А теперь поедемте. Мы и так потеряли много времени… У нее жар, и я не знал, что делать… Не мог же я без вас вызвать “Скорую”, вы уж сами решайте…
Ромих не помнил, где и как он останавливал машину. Он нарочно утром не сел в свою, поскольку чувствовал, что просто не в состоянии ее вести. Они ехали минут десять, не больше. Остановились на Бронной, вышли и зашли в дом, поднялись, и Миша открыл дверь квартиры.
– Проходите, она здесь…
Илья большими шагами пересек прихожую и замер в дверях, увидев лежащую на сбитых простынях совершенно неузнаваемую Берту. Запавшие глаза плотно сжаты, влажные волосы рассыпаны по подушке, тоненькие, в темных пятнах, руки раскинуты в стороны, а грудь высоко поднимается, словно ей нечем дышать…
За слезами он уже ничего больше не видел. Он закричал, громко, как только мог: “Не-ет!..” Подхватил ее, горячую и бесчувственную, на руки, прижал к себе и, не сказав ни слова человеку, который его сюда привел, спустился с ней вниз. Бежал куда-то, потом попытался остановить машину, но все они почему-то проносились мимо. И тогда он просто вышел на дорогу, на самую середину… Машина остановилась.
– В больницу, немедленно… Умоляю…
* * *– Смотри-ка, снова вернулась осень… – задумчиво протянул Севостьянов, глядя в окно, за которым шел дождь. – Какая странная она в этом году: то морозная, то теплая, и без конца это ощущение холода, близости смерти…
– Да ты, оказывается, поэт, – усмехнулся Малько, гася в пепельнице сигарету. – Вот уж не знал… На тебя это как-то не похоже .
– Да откуда ты вообще знаешь, какой я и что на меня похоже, а что – нет?.. Да я, если хочешь знать, сегодня полночи не спал, все думал о твоем Ромихе… И это при том, что были у меня дела и пострашнее. Но он симпатичен мне. Он кажется таким слабым, чувствительным и вместе с тем каким-то настоящим, что ли… Таким и должен быть мужчина. А я хоть и мент, хоть и должен быть черствым сухарем, у которого все атрофировано.., я имею в виду то, что касается чужой боли, но я не такой. Я просто опер и обязан скрывать свое нутро…. Вот только не пойму, как это ей, Берте, удалось сбежать… Ты говоришь, что она молчит? Ее можно понять…
– Ее бесполезно сейчас о чем-либо спрашивать, потому что она все равно никого из мужчин, которые приходили в бункер, не знает… Ни имен, ни фамилий…
Сергей, как только вернулась Берта, делал все возможное и невозможное, чтобы к ней никого не пускали. Его попросил об этом Илья, хотя и так было ясно, что Берта находится в таком состоянии, что ни о каких допросах или беседах с нею не может быть и речи. Единственное, что сейчас знал Севостьянов, да и то со слов Малько, что там, где держали Берту, погибла и Мила. Что касается расположения бункера с клетками, то Севостьянов по-прежнему не верил в то, что все это действительно существует, поскольку казалось слишком уж нереальным и воспринималось как фантазия измученной женщины.
– ..Но пригласил я тебя, Малько, вовсе не для того, чтобы читать тебе стихи и говорить про твоего клиента, хотя то, что я сейчас тебе скажу, может быть, каким-то образом и связано с ним… Тут такая картина вырисовывается… Помнишь, когда вы с Ромихом ко мне пришли, я рассказывал вам про Савченко и Лебедева, и про сутенера этой Савченко, который и мог ее убить… Лебедев этот – малый довольно бестолковый, мы пытались с его помощью составить фоторобот, бились с ним порядком, но, по его словам, все было непохоже… А вчера в Москве-реке выловили труп одного человека. И, представь себе, без головы. Зато полностью одет, разве что без шляпы.. Ха-ха… Шляпу-то надевать надо на что-то… И что удивительно: убийца, казалось, ХОТЕЛ, чтобы тело было как можно скорее найдено. То есть оно даже не утонуло, вернее, утонуло, но поскольку было привязано к коряге на берегу, то его, само собой, очень быстро обнаружили и, представь себе – опознали! А знаешь, почему?
– Нет, не знаю. Может, тоже по родинке, как это было у Савченко?
– Нет. Просто на мужчине было пальто, а в нем документы на имя Виктора Храмова.
– Что это за Храмов? – спросил Малько.
– Он проходил у нас по делу девушки-крупье. Помнишь, я тебе рассказывал, как ее избил какой-то пьяный? Но потом сам Храмов откупился от нее, заплатив ей что-то около двадцати миллионов старыми, чтобы она забрала свое заявление назад… У него кафе на улице Воровского, в двух кварталах от его дома…
– Знаю-знаю, он постепенно превратил это кафе в закрытый частный ресторан; так, кажется? – поправил его Малько.
– Почти. Кафе-то осталось, только расширилось за счет выселения жильцов…
– Ничего себе расширеньице, наверняка влетело в копеечку, – предположил Сергей.
– Да уж, выселять из коммуналок – занятие не для средних умов и кошельков, это ты верно заметил, но этот Храмов просто черт какой-то! У него вся документация оказалась в таком идеальном порядке, что к нему невозможно было подобраться ни с какой стороны. То есть фактически он держал ресторан с игорным залом…
– Проще говоря – казино! – воскликнул Малько.
– Вот именно. Но найти этот самый игорный зал оказалось невозможным. Как я понимаю, он расположен таким образом, что войти в него можно лишь со двора, то есть со стороны подъездов, либо через скрытую дверь в одной из стен кафе. Получается такая картина: жильцов выселили, из квартир сделали пару просторных комнат, которые отремонтировали, превратили в небольшие игральные залы, хотя по документам это помещение считается обыкновенной квартирой и принадлежит официально не Храмову, а совершенно другому человеку, думаю, что одному из его доверенных лиц. Мои люди уже пробовали проникнуть туда как-то вечером, они, представь себе, даже вошли внутрь и застали такую картину: большая квартира, воздух синий, потому что сильно накурено, за небольшим столом в первой комнате сидят какие-то люди, пьют, едят… И никаких карт, – недоуменно развел руками Севостьянов.
– Ты недоговариваешь, Коля. За столом сидели не простые люди, в этом-то весь и фокус. И у тебя даже списочек есть. И из-за этого вот списочка-то вы и отстали и от Храмова, и от его ресторана и карт… Помнишь, как в фильме “Тимур и его команда” была построена сигнализация? Вся на рычагах. На один нажимаешь, другой срабатывает, заставляет вертеться велосипедное колесо, которое, в свою очередь, приводит в движение другой рычаг.., и так далее… Вот и здесь все так. Цепочка поступательного движения добралась до человека, которому НРАВИТСЯ проводить время в храмовском ресторане и который сделает все, чтобы его дружка оставили в покое. Кроме того, Храмов, – не забывай, муж Рыженковой… Ты мне лучше скажи, как могло случиться, что на нее был сначала объявлен розыск (ее банком “Норд”, вернее, тем, что с ним стало, благодаря его хозяйке, занималась ФСБ, а затем подключился чуть ли не Интерпол), а потом о ней ЗАБЫЛИ?!
– Элементарно. У него, я слышал, были огромные связи.
– Правильно. Но не только связи. Она оказалась довольно умной бабой и представила уже оттуда, куда она сбежала, пакет документов, по которым выходило, что это не она разорила банк, а ЕЕ разорили, и кто? Экспортеры спиртоводочной продукции из Санкт-Петербурга, не возвратившие кредитов или что-то в этом роде… То есть ее сделали ЖЕРТВОЙ! Ты же сам знаешь, что в документах можно “нарисовать” все, что угодно. Понятное дело, что ей пришлось выложить за это немало, но зато теперь она живет себе спокойно где-то не то в Австралии, не то в Канаде…
– Но при чем здесь ее бывший муж? Думаешь, она дала ему хороший откупной? – поинтересовался Севостьянов.
