Андрей Дышев - Семь желаний
Спрятаться было негде.
Я сел за стол, машинально потянулся к чайнику и плеснул в кружку немного холодного чая. Может, Ольга блефовала? Может, эта бестия хитростью заманила в дом Леру, и сейчас ее допрашивает следователь? Если это так, то моя совесть чиста. Видит бог, я хотел ей помочь.
А если Ольга сказала правду? Если она перевела стрелки на меня?
Я попытался воспроизвести в деталях наш разговор. Что она там говорила про эксперта? Установлено время убийства? Марко грохнули между 3.45 и 4.15 ночи? Дай бог памяти, где я был и что делал в это время?
Чай был крепким, как чифирь. Я с трудом сделал глоток и почувствовал, как, сопротивляясь, судорожно сжался желудок. Какую гадость пьет дворник! Все в нем отталкивает, даже чай, который он приготовил.
В 3.30 я был у Леры. Это точно. Когда я вошел к ней, она дремала, а потом спросила, который час. Я начал выпытывать у нее, о чем она говорила с Марко. Прошло минут десять… да, пожалуй, десять, и я услышал крики запертой в своей комнате Ольги… Прекрасно!
Чифирь дворника, оказывается, неплохо прочищал мозги. Я плеснул из чайника еще и, склонив голову, посмотрел в мутное окошко. Во дворе никого. Внешне все спокойно, из окон дома никто не вылетает, никто не кричит и не стреляет.
Что было дальше? У комнаты Ольги собрались все гости. Я предложил выломать дверь, но Ольга потребовала, чтобы мы позвали дворника. Это сделал Плосконос, ему надо было лишний раз прогнуться перед новой хозяйкой фирмы. Он вышел из гостиной, открыл окно на лестнице и стал кричать. Это происходило приблизительно в 3.45, то есть убийство уже могло состояться. Но могло лишь теоретически. Убить Марко попросту было некому, так как все находились друг у друга в поле зрения. Дальше!
Нервничая, я вытащил пистолет и стал его рассматривать.
А дальше было вот что. Появился дворник. Он начал демонтировать замок. Открыл дверь и освободил Ольгу. И тотчас мы все почувствовали запах дыма. Побежали вниз. Виолетта продемонстрировала догорающие пожелания и свою выломанную дверь. Я вышел из дома и обнаружил пропажу «стерлинга». А затем нашел мертвую собаку…
Я снова отстегнул обойму и пересчитал патроны. Четыре штуки. Понюхал дуло. Ни снег, ни мороз не смогли выветрить стойкий запах пороховой гари.
Значит, я нашел мертвую собаку, а затем поднялся к Ольге, чтобы вернуть ей аванс и распрощаться. Времени было 4.05. Мы беседовали минут десять. Я вышел от нее в 4.15, опрометчиво вернув визитку. Отрезок времени, в течение которого был убит Марко, закончился. У кого железное алиби? У Ольги. Она никак не могла выйти за пистолетом из запертой комнаты, находящейся в запертом доме. И, пожалуй, у Леры… А кто мог незаметно умыкнуть пистолет из машины? Плосконос и дворник. И дворник…
Я вскочил с табуретки и нечаянно скинул кружку на пол. Ржавая водичка веером брызнула по дешевым бумажным обоям. Затаив дыхание, я смотрел в подслеповатое окошко. В сторону флигеля, глядя на глубокие следы в сугробах, шел омоновец в черной маске с большими прорезями для глаз. Вылитый Фантомас!
Кажется, Лерка продала меня с потрохами!
Я лихорадочно оглядел комнату, словно хотел увидеть какую-нибудь потайную дверь. Что делать? Прекратить бессмысленные телодвижения и отдать себя во власть судьбы? Или же попытаться доказать, что я не верблюд?
Я снова посмотрел в окно. Теперь уже можно было не сомневаться, что омоновец полон решимости навести конституционный порядок во флигеле.
Что делать? Прыгать в окно? Или залезть под топчан? Я в нерешительности замер посреди комнаты. Рука непроизвольно легла на рукоятку пистолета… Нет, это самое последнее дело – объясняться с коллегами при помощи оружия. Какое скверное утро! Как подло сыграла со мной судьба!
Жуткие ругательства стали пропитывать мой мозг. Я поднял голову, чтобы обратиться за помощью к богу, и увидел над дверью под потолком широкую полку.
На раздумья уже не оставалось времени. Я ухватился за край полки, подтянулся и влез на нее. Тонкая доска тотчас прогнулась под моим весом, затрещала, но выдержала. Я поджал ноги, вытащил из-за пояса пистолет и затаил дыхание.
Скрипнула дверь на ржавых петлях. Затем на несколько секунд во флигеле стало тихо. Я видел лишь верхний край мутного окна да лампочку на загаженном мухами проводе и потому мог только представить, как омоновец с автоматом на изготовку просачивается в темный тамбур. Послышались осторожные шаги, и наконец я различил тяжелое дыхание.
Я опустил глаза и через щель увидел круглую голову в маске. Омоновец стоял на пороге комнаты, почти подо мной, и осматривался. Я перестал дышать. Как назло, нестерпимо зачесался затылок. В общем, началась пытка.
Омоновец сделал еще шаг и пнул ногой валяющуюся на полу кружку. Затем круто развернулся к выходу и замер. Я увидел его нос, розовый, неестественный, напоминающий какое-то инородное тело, увязнувшее в смоляном колобке. Мне казалось, у меня даже сердце стало биться тише. Омоновец расслабился. Он опустил автомат и еще раз глянул по сторонам. Я уже мысленно ликовал, как вдруг в моем кармане истошно заиграл «Марш тореадоров». Кажется, мое сердце разорвалось, как граната.
Омоновец даже подскочил на месте и немедленно вскинул автомат. Цепная реакция уже началась, и остановить ее было невозможно. Я понял, что сейчас он прошьет меня автоматной очередью, и в отчаянии врезал ногой по его спрятанному под маской лицу. Пока он валился на спину, широко раскинув руки, я успел с наслаждением почесать затылок. Оглушительно прогремело несколько выстрелов. Падая, омоновец все-таки нажал на спусковой крючок, и пули пошли вверх. Лопнула лампочка, из дощатого потолка полетели щепки. Омоновец, ломая своим весом табурет, повалился на пол. Я успел спрыгнуть. Пистолет в моей ладони сидел как влитой. Отступать было поздно.
– Не шевелись! – тихо сказал я, целясь в вытаращенный глаз омоновца, и пнул ногой автомат, затолкнув его под топчан.
Омоновец лежал на обломках табурета и тяжело дышал. Ткань маски на уровне рта дрожала от дыхания и набухала кровью. Я пятился к двери. Телефон Марко в моем кармане продолжал пиликать.
– Фамилия следователя? – спросил я.
– Горчаков, – нехотя ответил омоновец, покрутил головой и сплюнул кровавой слюной через прорезь.
– Откуда он?
– Из районной прокуратуры… Тебя уже ничто не спасет, парень…
Фамилия следователя мне не была знакома.
– Кого он уже допросил? – спросил я.
– Хозяйку…
«Марш тореадоров» действовал на нервы. Я вынул из кармана телефон и поднес его к уху.
– Надеюсь, на тебя уже надели наручники? – язвительно спросила Ольга.
– Не понимаю, о чем ты, – ответил я, продолжая держать омоновца на прицеле. – Я только что пересек грузинскую границу…
– Что ж, желаю удачи, генацвале!
Я отключил питание и затолкал телефон в карман. На стене рядом со мной висел моток пеньковой веревки. Я снял его с гвоздя.
– Перевернись! – приказал я, кидая быстрые взгляды на окно. – Лицом вниз. Руки за спину.
– Ты роешь себе могилу, – сквозь зубы процедил омоновец и, не спуская глаз со ствола моего пистолета, стал медленно переворачиваться на бок.
Я мысленно прикидывал, как бы одной веревкой связать ему руки, ноги да еще подвязать челюсть, чтобы не кричал громко.
И тут случилось непредвиденное.
Едва я нацелился веревочной петлей на руки омоновца, как за моей спиной прозвучал глухой удар, и распахнулась дверь. Я инстинктивно отскочил в сторону, чтобы увидеть, кто вошел. На пороге, заслоняя дверной проем, стоял дворник.
Омоновец все же недаром ел свой хлеб. Я отвлекся всего на мгновение, но ему этого было достаточно. Он провел подсечку и свалил меня на пол. Падая, я потянул за собой вешалку. Засаленные куртки и телогрейки повалились на меня. Я попытался поднять руку с пистолетом, но ботинок с толстой подошвой придавил руку к полу. Тут дворник пришел в себя и кинулся на помощь омоновцу. Он навалился на мои ноги, не позволяя мне подняться. Зверея, омоновец принялся бить меня. Я как мог отбивался, но справиться с двумя крепкими мужиками мне было не по силам. Не стерпев боли, я разжал пальцы, и «стерлинг» с глухим стуком упал на пол.
– Держи его крепче! – орал омоновец, стараясь попасть ботинком по моему лицу. Его маска перекосилась, и он, как циклоп, смотрел на меня одним глазом.
Мой рот наполнился соленой и густой кровью. Я плюнул, стараясь попасть в угодливого дворника, но тотчас получил чувствительный удар по скуле. Махая ногами, омоновец путался в телогрейках, наступал на вешалку, все эти препоны выматывали его, но он никак не мог отвести душу.
– Подними его! – хрипло крикнул он дворнику, почувствовав в нем своего верного союзника.
Дворник схватил меня под мышки и без усилий поднял. Я на всякий случай потащил за собой обломок вешалки.
– Вот так, сука! – мстительно сказал омоновец, глядя на меня одним глазом. – Считай, что ты покойник… Я тебя пристрелю за оказание сопротивления…
